Брендон Сандерсон - Сплав закона
– О, прошу тебя, Ваксиллиум. Твоя уверенность в собственной правоте утомила меня, когда ты еще был юнцом. Одна только наша родословная должна была сделать тебя выше этого.
– Моя родословная?
– Ты из благородного рода, ведущего прямиком к самому Советнику Богов. Ты двурожденный и могущественный алломант. Только ценой немалых сожалений я приказал тебя убить, и сделал это лишь под давлением коллег. Я подозревал – даже надеялся, – что ты выживешь. Этот мир нуждается в тебе. В нас.
– Ты говоришь как Майлз, – с удивлением отметил Ваксиллиум.
– Нет, – возразил Ладриан. – Он говорил как я. – Заткнув салфетку за воротник, аристократ принялся за обед. – Но ты не готов. Я позабочусь, чтобы тебе прислали надлежащие сведения. Пока что можешь удалиться и поразмыслить над тем, что я тебе сказал.
– Я так не думаю. – Ваксиллиум сунул руку в карман пиджака за пистолетом.
Ладриан глянул на него с жалостью. Услышав, как взводятся курки, Ваксиллиум повернул голову – в коридоре снаружи стояло несколько молодых людей в черных костюмах. Ни на одном из них не было металла.
– В этом поезде со мной едут почти двадцать алломантов, Ваксиллиум, – ледяным голосом проговорил Эдварн. – А ты ранен и едва можешь ходить. У тебя нет ни единой улики против меня. Уверен, что хочешь начать эту драку?
Ваксиллиум поколебался. Потом зарычал и свободной рукой смахнул со стола дядюшкин обед. Тарелки и их содержимое с грохотом рассыпались по полу. Ваксиллиум в ярости наклонился через стол:
– Однажды я тебя убью, дядя.
Эдварн отпрянул, но нисколько не испугался:
– Отведите его в заднюю часть поезда. Выкиньте. Всего хорошего, Ваксиллиум.
Ваксиллиум попытался достать дядю, но ворвавшиеся люди схватили его и потащили прочь. В боку и ноге немедленно вспыхнула боль. Хотя бы в одном Эдварн оказался прав: день был явно не для драки.
Но такой день наступит.
Ваксиллиум позволил протащить себя по коридору. В конце вагона люди лорда Эдварна открыли двери и швырнули его прямо на проносившиеся внизу рельсы. Ваксиллиум взлетел при помощи алломантии – в чем, разумеется, никто не сомневался – и приземлился на шпалы, глядя вслед убегающему поезду.
Мараси вылетела в переулок за зданием полицейского управления. Ее прямо распирало от любопытства: нужно было во что бы то ни стало выяснить, что это за фигура.
Заметив исчезающий за углом край черного плаща, девушка кинулась следом, одной рукой крепко сжимая сумочку, другой нащупывая внутри маленький револьвер, подаренный Ваксиллиумом.
«Что я творю? Бегу по переулку одна!»
Однако Мараси чувствовала, что должна это сделать.
Пробежав некоторое расстояние, она приостановилась на перекрестке, где от первого переулка отходил второй, еще более узкий. Любопытство стало почти невыносимым.
«Неужели потеряла?» – подумала раздосадованная Мараси и тут же ахнула и попятилась.
В начале маленького переулка ее ждал высокий – больше шести футов ростом – человек. Просторный черный плащ придавал ему грозный вид. Незнакомец поднял бледные руки и снял капюшон, обнажив бритую голову и лицо с замысловатыми татуировками вокруг глазниц, из которых торчали металлические штуковины, похожие на толстые железнодорожные костыли. Одна глазница была деформирована, будто раздроблена. Давно зажившие шрамы и костяные выступы под кожей искажали татуировку.
Мараси знала это существо по мифам, поэтому, едва увидев, похолодела от ужаса.
– Железноглазый… – прошептала она.
– Приношу извинения за то, что выманил вас подобным способом, – тихим скрипучим голосом заговорил Железноглазый.
– Подобным способом? – переспросила – почти пискнула – Мараси.
– При помощи эмоциональной алломантии. Иногда я слишком сильно разжигаю эмоции. Впрочем, мне никогда это не давалось так хорошо, как Бризу. Успокойся, дитя. Я не причиню тебе вреда.
Мараси ощутила мгновенное спокойствие, хотя оно показалось ужасно неестественным, и ее чувства пришли в еще большее смятение. Она была спокойна – и одновременно ей было плохо. Нельзя чувствовать спокойствие, когда разговариваешь с самой Смертью.
– Твой друг, – продолжал Железноглазый, – обнаружил нечто весьма опасное.
– И вы хотите его остановить?
– Остановить? – повторил Железноглазый. – Ни в коем случае. Я хочу ему кое-что сообщить. У Гармонии особые взгляды, и я не во всем с ним согласен. Странное дело, но его особая вера требует, чтобы он это позволял. Вот, держи. – Железноглазый сунул руку в складки плаща и вытащил маленькую книжку. – Здесь содержатся сведения. Тщательно ее храни. Можешь прочитать, если захочешь, но обязательно доставь ее от моего имени лорду Ваксиллиуму.
Мараси взяла книжку.
– Простите, – сказала она, борясь с оцепенением, которое вселил ее удивительный собеседник. Неужели она действительно разговаривает с героем мифов? Может, она сходит с ума? Даже думать удавалось с трудом. – Но почему вы сами ее не отдали?
Железноглазый улыбнулся, не разжимая губ и не сводя с нее головки своих серебристых штырей.
– У меня предчувствие, что он бы попытался меня застрелить. Ему не нравятся вопросы без ответов, но он помогает моему собрату, а я склонен подобное поощрять. Хорошего дня, леди Мараси Колмс.
Железноглазый, шурша плащом, повернулся и двинулся прочь по переулку. На ходу надел капюшон, с помощью алломантии поднялся в воздух, перемахнул через крыши ближайших домов и исчез из виду.
Мараси сжала книгу, потом сунула в сумочку, не переставая дрожать.
Закончив алломантический полет вдоль рельсов, Ваксиллиум приземлился на железнодорожной станции. Хоть он и постарался это сделать как можно аккуратнее, больная нога сразу дала о себе знать.
Уэйн сидел на платформе, закинув ноги на бочку, и курил трубку. Рука его была по-прежнему на перевязи. На то, чтобы исцелить ее быстро, не осталось здоровья. Попытайся Уэйн отложить немного про запас прямо сейчас, он исцелялся бы во время этого процесса медленнее, а потом быстрее, но в конечном счете метапамять осталась бы пустой.
Уэйн читал какой-то романчик, который вытащил из чьего-то кармана в поезде, по пути во Внешние Владения. Вместо книги он подложил алюминиевую пулю, которая стоила раз в сто дороже. По иронии судьбы, если бы хозяин книги обнаружил подмену, то вряд ли осознал бы ее настоящую стоимость и наверняка выкинул бы прочь.
«Надо поговорить с ним об этом, – подумал Ваксиллиум. – Но не сегодня». Сегодня у них другие заботы.
Ваксиллиум присоединился к другу, но продолжал смотреть на юг. В сторону города, куда уехал дядя.
– Очень хорошая книжка, – сказал Уэйн, перелистывая страницу. – Ты должен попробовать почитать. Она про зайчиков. Говорящих. Ужасно интересно.
Ваксиллиум не ответил.
– Ну так что, это был твой дядя? – спросил Уэйн.
– Да.
– Вот мразь. Значит, я тебе должен пятерку.
– Пари было на двадцатку.
– Ага, но ты мне должен пятнадцать.
– Да ладно?
– Конечно! Мы же заключили пари, что ты в конце концов поможешь мне с умыкателями.
Ваксиллиум взглянул на друга, хмурясь.
– Что-то не припомню такого пари.
– Мы его заключили в твое отсутствие.
– В мое отсутствие?
– Ага.
– Уэйн, нельзя заключать пари с людьми, которых нет рядом.
– Мне можно. – Засунув книгу в карман, Уэйн поднялся. – В том случае, если они должны были быть рядом. А ты должен, Вакс.
– Я… – И что сказать в ответ на такое? – Я буду. Отныне и впредь.
Кивнув, Уэйн тоже повернулся в сторону Эленделя. По одну сторону виднелись два небоскреба-соперника, здания поменьше, точно кристаллы, росли из центра расширявшейся столицы.
– Знаешь, – снова заговорил Уэйн, – мне всегда было интересно, каково это будет – прийти сюда, столкнуться с цивилизацией и все такое. Я не понимал.
– Не понимал чего? – спросил Ваксиллиум.
– Что на самом деле это самая дикая часть мира. Что у нас, за горами, жизнь была очень даже легкая.
Неожиданно для самого себя Ваксиллиум кивнул:
– Иногда ты бываешь очень мудрым, Уэйн.
– Все потому что у меня работает соображалка, дружище, – переходя на провинциальный говор, пояснил Уэйн. – Использую голову по назначению, стал-быть. По крайней мере иногда.
– А остаток времени?
– Остаток времени я ничего не соображаю. Потому что, если бы соображал, помчался бы со всех ног туда, где все просто. Смекаешь?
– Да. И нам в самом деле надо остаться, Уэйн. У меня здесь есть дело.
– Тогда мы его сделаем, – просто сказал Уэйн. – Точно так же, как всегда.
Снова кивнув, Ваксиллиум сунул руку в рукав и вытащил тонкую черную книжечку.
– Что это? – с любопытством спросил Уэйн.
– Записная книжка моего дяди. Полная условленных встреч и заметок.
Уэйн тихонько присвистнул:
– Как ты ее добыл? Удар в плечо?
– Взмах по столу.
– Мило. Рад, что за все эти годы, проведенные вместе, я научил тебя чему-то полезному. Что ты оставил взамен?
