Гай Орловский - Ее Высочество
Фицрой, бросив принцессу за спину, отчаянно размахивал мечом, нас окружили, чем опасен бой в лесу, могут подобраться совсем близко, Понсоменер с длинным мечом в руках дрался среди толпы едва ли не умелее Фицроя.
Я медленно отступал, чтобы не сбили с ног, стрелял и стрелял, успел увидеть, как огромный воин прямо с коня ударил Рундельштотта копьем в грудь.
Чародей завалился навзничь, а всадник прыгнул на него, как тигр на оленя, прижал к земле, в руке страшно блеснуло узкое лезвие тонкого кинжала.
Рундельштотт открыл рот то ли в крике, то ли для заклятия, но лицо болезненно искривилось, он упал спиной на землю, а гигант, перепрыгнув тело, бросился на Фицроя.
Я быстро сдвинул стволы пистолетов в его сторону. Тяжелые пули ударили в грудь, заставили отступить на пару шагов, а Фицрой эффектно взмахнул мечом, даже я охнул, когда бритвенно острое лезвие с легкостью, словно кочан капусты, снесло ему голову вместе со шлемом, отделив от такого же доспеха из черного металла.
Несколько человек ринулись прочь, я с мстительной яростью пошел за ними, не прекращая стрелять. Тяжелые пули били в спины, ломая хребты, разбивали головы, и только когда последний уже на границе прицельной дальности упал и пополз, хватаясь за землю, я выпустил в его тело с десяток пуль, какие-то попали, он застыл на земле, а под ним лужа крови начала расплываться широко и быстро.
Рундельштотт тяжело поднялся, опираясь на левую руку, правой хватался за грудь, лицо болезненно искривилось.
– Как же, – прохрипел он, – этот мерзавец ударил…
Я сказал сварливо, но с облегчением:
– А как вы отбивались от этой рубашки! Она же не только магическую энергию собирает, ее еще и не пробить всякой ерундой.
Фицрой поднял копье, осмотрел наконечник.
– Неплохая ерунда, – сказал он задумчиво. – Металл из закаленного железа, такое все рубит.
– Как видишь, – сказал я, – не все. А кинжал?
Он высвободил из пальцев убитого рукоять кинжала, осмотрел с критическим интересом.
– Высокая работа. Мастерство не спрятать.
– Можно, – заверил я скромно, – но здесь люди бесхитростные. До вершин гуманизма и очковытирательства еще не доросли.
Рундельштотт все еще морщился.
– Кровоподтек останется. А можно, чтобы…
– Можно, – сообщил я. – Только та рубашка будет толще. Втрое.
Он задумался, Фицрой хохотнул:
– В такую жару?
– Вообще-то, – сказал я, – в жару может охлаждать, а в холод греть. Мастер, в следующий раз поищу в вашем чулане, что вы там еще насобирали…
Фицрой предложил:
– Можно, я?
Рундельштотт не успел среагировать, я отрезал твердо:
– Нельзя! Я ученик чародея, и то пару раз чуть без руки не остался. Там такие защитные заклинания, мастер уже сам их подзабыл, но если сплоховать, не только руку потеряешь…
Фицрой даже отступил на шаг.
– Нет уж, я в ваше логово ни ногой.
Я сказал строго:
– Фицрой, разве можно такое в присутствии принцессы? Как тебе не стыдно? Извинись немедленно!
Он оглянулся на принцессу в великом испуге.
– Да-да, конечно! Ваше высочество, простите меня великодушно…
– Прощаю, – ответила она милостиво и полюбопытствовала: – А за что?
Он повернулся ко мне.
– А за что?
– Не знаю, – ответил я. – Так, на всякий случай. Я же знаю, обязательно схамишь.
Фицрой сказал сердито:
– Принцесса, не слушайте его! Он мне жутко завидует и потому всячески порочит мою безупречную репутацию всякими инсвинуациями. Потому что инсвинист, каких поискать!
– Уходим, – велел я.
– Побудь минутку с ее высочеством, – попросил он.
Я сказал принцессе:
– Ваше высочество, не смотрите в ту сторону, там сейчас Фицрой осуществляет освященный веками традиционный акт воинов… В смысле, отдает последние почести павшим, освобождая их карманы и сумки от лишнего, чтобы им было легче идти в блаженный потусторонний мир.
Она серьезно смотрела снизу вверх мне в лицо, чистая, как рыбка, глаза большие и доверчивые, ответила послушно:
– Да, глерд Юджин… Как скажете, глерд Юджин… Я знаю, мужчин нужно слушаться…
Рундельштотт вставил носок сапога в стремя, отдохнул, а потом начал подниматься наверх, цепляясь за седло и ремни. Сердце мое сжалось, скорее бы закончить эту операцию, не для кабинетного человека она…
Глава 12
Теперь двигались больше по ночам, Антриас бросил на поиски убежавшей принцессы всю легкую конницу, то и дело приходилось поспешно убираться с дороги и отсиживаться за кустами, пока там с грохотом копыт проносился очередной отряд.
Принцесса терпеливо переносила все тяготы, у меня сердце разрывалось от жалости, слишком хрупкая и нежная для этого жестокого мира, а уж в лесу так и вовсе не одни бабочки.
Рундельштотт пробормотал:
– Я бы не отказался, если бы королева выслала вперед отряд с повозкой…
– Отряд легче заметить, – сказал Фицрой. – Ничего, осталось всего с недельку…
– Это если по дороге, – сказал Понсоменер, – а мы двигаемся через лес. Уложимся дней в двенадцать.
– А ты откуда знаешь? – спросил я.
Он ответил тускло:
– Я не знаю. Так, показалось…
Спрятавшись в кустах, однажды могли наблюдать, как красиво и организованно уламрийская армия начала продвижение в Нижние Долины. Как и обещал король, только по дорогам, ни шагу в стороны, хотя некоторые села подходят вплотную, а то и вовсе располагаются по обе стороны дороги.
Впереди двигается легкая конница, за нею тяжелая, и только за тяжелой мерным экономным шагом идут пешие ратники, отдельными отрядами: копейщики, меченосцы, метатели топоров, лучники, а потом уже тяжелая панцирная пехота, составленная из самых сильных и выносливых воинов королевства.
Отдельно едут в цельных металлических доспехах всадники с незнакомыми знаменами.
Я поинтересовался:
– Это какая-то особая воинская часть?
– Это люди из королевства Кельмия, – сообщил Фицрой. – Вы что, такие дикие? Это же соседи!
– Вроде бы с Кельмией не воюем, – сказал я. – Или что-то изменилось?
Фицрой сказал покровительственным тоном:
– Вряд ли армия Кельмии в деле. Скорее всего наемники. Такие обходятся дорого, так что, думаю, Антриас все поставил на кон. Отважный король!..
– Отважный, – согласился я. – Только благоденствуют королевства больше при не совсем отважных. Даже при осторожных. С чего бы?
Он сказал с неудовольствием:
– Ты вообще… А как же подвиги?
– Да, – согласился я, – как жить без подвигов?.. Разве что научно-технический прогресс двигать… мерными толчками. Но для меня рано встать – уже подвиг. Это считается? Тогда в жизни везде есть место подвигам. Даже без кровавых сражений. Хотя на кровавые сражения тоже люблю смотреть. Особенно на бои тяжеловесов.
Глупая и беспечная дорога по своей лени пошла напрямик, не обращая внимания, что далеко справа и слева начали вырастать стены из камня, придвинулись, я забеспокоился, но Понсоменер заверил, что стены скоро отодвинутся, да и вообще беспокоиться нечего, вон какая хорошая дорога, такие в тупик не ведут…
Рундельштотт прислушался, сказал мрачно:
– Беспокоиться есть о чем. Понс?
Понсоменер прислушался, я увидел, как посерело его лицо.
– Что… вся армия?
– Нет, – заверил Рундельштотт саркастически, – но вся легкая кавалерия. Или почти вся.
Я ощутил смутную тревогу, не сразу сообразил, что я тоже слышу этот гул, не уловимый ничем, кроме инстинктов, где-то далеко земля гудит и вздрагивает под копытами всадников в тяжелых доспехах, я еще не слышу и не вижу, но чутье уже предупреждает, без него человек не выжил бы в ту эпоху, когда на разум полагаться было еще рано.
– Быстрее, – велел я. – Пусть загоним коней, но нам нужно вырваться из этой ловушки!
Далеко позади поднялось облачко пыли, но когда оно приблизилось к ущелью, я с холодком понял, что да, это армия, от стены до стены полсотни всадников проскачут стремя в стремя, а сейчас там именно так и скачут…
Понсоменер прокричал:
– Быстрее, быстрее!.. Там стены сужаются!..
Я не понял, чем это нам может помочь, но погонял коня, стараясь держаться рядом с Фицроем, все-таки там двое седоков, а Понсоменер страхует Рундельштотта, старый чародей совсем плох, его уже раскачивает в седле, вот-вот грохнется.
Стены сошлись так, что между ними могут проскочить стремя в стремя не больше десятка всадников, но все равно не удержать, я догнал Рундельштотта и крикнул быстро:
– Мастер, дайте на минутку вашу палку!
– Это не палка, – возразил он оскорбленно, – а жезл чародея!
– Скорее!
Я выхватил у него посох, соскочил на землю. Все остановились в недоумении, а я опустил на плечо роскошным рубином назад и, быстро прицелившись, нажал на два расставленных на расстоянии ладони завитка.
