Марк Лахлан - Темный лорд. Заклятье волка
Воины надвинулись на человека-волка, и тот не стал сопротивляться, когда его потащили наружу.
Император отпустил стражников, и они со Змееглазом снова остались одни.
– Телохранители либо никуда не годятся, – пожаловался император, – либо сплошь предатели. Должно быть, они сами его пропустили. Я больше не могу положиться на своих воинов, не могу доверять грекам, потому что они только и думают, как занять мой трон, заручившись поддержкой армии. И в то же время, если я распущу отряд хитаера, может вспыхнуть восстание.
Змееглаз ничего не ответил. Он выглянул из палатки. Слабый свет зари, тусклый свет спрятавшегося солнца. Дождь прекратился. Пения больше не слышалось, только крики брошенных на произвол судьбы раненых да ругань солдат, отправившихся за добычей.
– Как бы поступил ты? – спросил император мальчика.
– Ты же получил ответ сегодня на поле битвы: убей вожака, и его воины не станут тебе противостоять. Отсеки змее голову, и она не укусит.
Император размял шею.
– Нет нужды советоваться с начальником священных покоев, когда есть ты.
– Мне сходить за ним?
– Он возвращается во главе армии и сейчас, скорее всего, уже в пути. Этот человек не любит полевой жизни. Если проживет неделю без ванны, то начинает стенать так, будто ему отрезали руку.
– Тогда чем я могу тебе услужить?
– Иди к вашему Болли Болисону. Скажи, что я вызвал к себе генералов хитаера. Когда они войдут, пусть его люди окружат палатку, а сам он заглянет ко мне. Ты дал мне дельный совет.
– Да.
– Отлично. После того ты отправишься с донесением к моему начальнику священных покоев. Возьми мое знамя, повесь на один из ваших кораблей. Ты принесешь весть о победе. Важно, чтобы это сделали вы, варяги, вы должны снискать всеобщее расположение.
Щеки Змееглаза запылали. Вот его шанс!
– Тебе нужен тот, кто будет убивать во имя тебя? Я могу, если попросишь.
– А у тебя и впрямь в глазу змея. Ты ядовитое создание.
– Так и моя мать говорила. Люди вроде меня полезны правителям, разве не правда?
Император кивнул.
– Очень полезны. Только не льсти себе, не воображай, будто таких, как ты, мало. Любой, если потребуется, сможет выполнить все что угодно. Единственная разница, нравится ли ему выполнять приказ. И не заносись оттого, что я оказал тебе доверие. Я разговариваю с тобой так, как мог бы разговаривать с обезьянкой, не более. Ты слишком юн, чтобы участвовать в заговорах и интригах, слишком наивен, глуп, к тому же чужестранец. Ты думаешь, что ты хитер и проницателен, Змееглаз, – это написано у тебя на лице, – но это не так. Потому-то меня радует твое общество. Я устал от хитрых и проницательных.
– Да, господин.
– Ступай за Болли Болисоном, а когда приведешь, отправляйся на корабле к начальнику священных покоев. Вокруг творится слишком много странностей, и я хочу положить этому конец. Скажи, что на этот раз не потерплю возражений: дела должны быть расследованы, и расследованы как следует, пусть даже это вызовет чье-то недовольство. Я хочу, чтобы он занялся всем лично. Огненные шары в небе, беспричинные смерти, оборотни, бормочущие пророчества, – я хочу знать, что все это значит, я хочу положить этому конец, так ему и передай. О том, что ночью ко мне в палатку проник человек-волк, не рассказывай никому, кроме начальника священных покоев. Не хочу, чтобы народ думал, будто ко мне можно зайти так же запросто, как в церковь воскресным днем. Держи.
Император вынул что-то из сумки, стоявшей рядом с ним. Он передал вещицу Змееглазу. Это оказалась небольшая медаль с его профилем и какими-то словами. Они ничего не значили для мальчика. Он мог говорить на многих языках, но не умел читать.
– Это откроет тебе любую дорогу, если тебя попытаются остановить. К начальнику священных покоев, и как можно быстрее.
– Да, господин.
Змееглаз вышел из палатки. Часовой у входа злобно покосился на него. Змееглаз даже не посмотрел на него и побежал к предводителю викингов, чтобы тот совершил полезное убийство.
Глава четвертая
Убийца поневоле
C того самого мига, как два монаха сошли на берег в гавани у маяка, за их благосклонное внимание началась настоящая битва между обманщиками, жуликами и откровенными негодяями. Оба монаха явно были чужестранцами, судя по их чулкам – ни один грек не стал бы носить такое.
– Квартиры, господа, квартиры. Вы монахи, да-да, я вижу, что вы монахи с севера. Я вам помогу. Кто вы, друзья, на каком языке говорите?
Обращавшийся к ним человек был низеньким, худощавым, на его лице играла какая-то кошачья улыбка. Он говорил на латыни, редком языке для этих мест, известном только ученым и тем, кто мечтал избавить их от денежек.
Ответил тот монах, что был моложе.
– Мы из Нейстрии, друг.
– О, я знал многих, кто прибыл оттуда, – заявил собеседник, мгновенно переходя на нормандское наречие. – Здесь у нас много ваших купцов. Они мне как братья. Прошу вас, идемте со мной. У меня есть отличная квартира по весьма сходной цене. Я стану вашим проводником по Константинополю, вашим другом в Новом Риме.
– Сколько?
– Сначала посмотрите комнаты, а потом скажете вашу цену. У вас есть деньги?
– Деньги у нас есть.
– Тогда идем.
Молодой монах покосился на старшего, который прикрыл глаза, соглашаясь. И они пошли за коротышкой.
Монахи, вероятно, принадлежали к разным орденам. Они оба были в черных рясах, и у младшего на голове была привычная в здешних краях тонзура Западной церкви – выбритая макушка, обрамленная неширокой лентой волос. У второго же седые волосы были подстрижены коротко на затылке, зато оставлены на макушке. Проходимцы и воры из доков оставили этот факт без внимания – они повидали на набережной всяких людей, главное, чтобы у них водились деньги.
Монахи пошли в город, радуясь возможности размять ноги после долгого морского путешествия. Они миновали несколько шумных улиц, быстро удаляясь от широкой площади в порту и приближаясь к хитросплетению темных переулков. Монах с седыми волосами нес на плече свернутое одеяло, молодой монах тащил за спиной вещевой мешок. При входе в узкий переулок путники засомневались.
Провожатый принялся успокаивать их:
– Не бойтесь, друзья, это же Константинополь. Город мира, он способен напугать даже самых сильных, но идемте, позвольте мне проводить вас. Я буду вашим другом. Как вас зовут?
– Я Аземар, – ответил молодой монах. – А он Може.
– Что ж, добро пожаловать, Аземар и Може! Давайте я понесу ваши вещи.
– Наши вещи мы понесем сами, – сказал Може. Он говорил с сильным акцентом, не так, как молодой монах.
– Очень, очень мудро. Очень правильно держать все ценное при себе. Но меня вам опасаться не нужно. Идемте.
Монахи переглянулись. Може хлопнул Аземара по плечу.
– Нам же надо где-то ночевать.
Они пошли вслед за греком через квартал рядом с маяком, по нищим улицам, подобным сплетению корней, которые постепенно расползались по склону холма все ниже.
– Какие странные здесь дома, – заметил Аземар. – Один на другом. Зачем они так строят?
– Они строят дома вверх, чтобы занимать меньше земли, – пояснил Може. – Не везде в мире так, как у нас дома. Но, возможно, в один прекрасный день эти высокие постройки покажутся тебе такими же обычными, как дома во Франкском королевстве.
Аземар перекрестился.
– Сюда, вниз.
В переулке было темно даже в разгар дня. Он был такой узкий, что здесь едва смогли бы пойти плечом к плечу два человека.
Они вошли, первым рослый монах, за ним грек, а замыкал вереницу молодой монах.
– Мне кажется, я ни за что не найду дорогу обратно, – сказал Аземар.
– А тебе это и не потребуется.
Грек выхватил из-за пояса нож и ударил пожилого монаха в спину. Из темноты раздались крики, к ним подбегали какие-то люди. Один с дубиной, другой с доской, третий со скверным копьем.
Нож с треском распорол рясу Може. Грек отшатнулся, с изумлением уставился на сломанное лезвие.
Може развернулся и с размаху ударил грабителя кулаком в лицо, удар был настолько силен, что тот упал на булыжники, обмякший, словно оглушенный угорь. Аземар отступил к стене, быстро крестясь. Зато Може и не помышлял о молитве. Он двинулся на нападавших, встав между ними и своим товарищем.
Дубинка летела ему прямо в голову, только слишком медленно. Може шагнул вперед, уходя от удара, перехватил руку, сжимавшую оружие, вцепился греку в горло и ударил головой о стену.
Безжизненное тело съехало вниз. Може не дал ему упасть, он бросился на оставшихся грабителей, прикрываясь телом их товарища от ударов доски. Монах швырнул мертвеца на оставшихся двух негодяев и сам шагнул следом, нанеся новый чудовищный удар в лицо одного и опрокинув его на булыжники. Оставшийся грабитель бросил свое копье и попытался спастись бегством, однако Може выхватил из-за пояса небольшой топор, спрятанный в складках рясы, и метнул его в сумрак переулка. Топор угодил грабителю в затылок, и он распластался на земле. В следующий миг Може уже нависал над ним: обхватив голову грека обеими руками, он резко крутанул ее, ломая шею.
