Константин Калбазов - Пёс. Боец
– Что это значит?
– Я бы ответил на этот вопрос, если бы был знаком с текстом, – едва сдерживаясь и с трудом сохраняя самообладание, ответил барон Гатине, борясь с желанием вырвать пергамент из рук молодого короля.
– Прочти.
Ну, слава богу. Не сказать, что Жерар одобрял поступок Берарда, но хорошо хоть у того хватило остатков мудрости не обнародовать то, что стало ему известно. Интересно, куда отправилась сегодня ночевать мудрость самого Жерара? Учудить подобное мог только глупый и восторженный юнец, а не такой старый лис, как он.
– Судя по всему, своей последней волей Берард Первый возвел в рыцарское звание командира наемников и даровал ему баронский титул. Своими действиями этот отважный воин спас и вас, и вашу свиту.
– Думать об этом, когда твой час уже пробил? Ты не находишь это странным?
– Наверное, ему просто нечем было заняться в ожидании конца и он решил таким образом скоротать время.
– Дядюшка, ты сейчас сам себя слышишь?
– Если помните, я был в схожей ситуации. Поверьте, в этот момент можно думать о чем угодно. Например, о шлюхах. Что вы на меня так смотрите? Ну да, было дело. А что мне еще оставалось? Жалеть себя и горевать о своей незавидной доле?
– Барон Авене… Ты понимаешь, что это значит?
– Господи, да ничего это не значит! Захотел его величество отблагодарить лихого наемника, вот и решил даровать ему баронский титул. Хотя по мне, так и рыцарская цепь – уже весьма щедрая награда для выходца из народа.
– Но он решил одарить его и титулом.
– Я и говорю, что это слишком.
– Это один из титулов несвижских королей.
– Берард был в таком состоянии… Ничего удивительного, что он выбрал титул, который первым пришел на память, ведь секретаря под рукой нет и разум затуманен. И вообще об этом документе никто не знает, убедить оруженосца не составит никакого труда, так что давайте пергамент сюда.
– Что ты собираешься с ним делать?
– Донести до ближайшего костра. Тут недалеко, всего-то полторы дюжины шагов.
– Нет.
– Почему?
– Это последняя воля моего отца.
– Да пожалуйста. Раз уж и вы хотите быть таким щедрым, даруйте ему другой титул. Найдется и звание, и свободные земли – да хоть в том же графстве Хемрод, благо сотник отсюда и родом.
– Нет. Отец за свою жизнь совершил достаточно глупостей. Очевидно, покинуть этот свет он тоже не сумел как подобает монарху. Но в любом случае я уважаю его последнюю волю. Пусть будет как оно есть. Правда, боюсь, приобретение так себе, баронство сейчас в полном упадке.
– Тогда тем более имеется причина одарить парня чем-нибудь поценнее, нежели подобное захолустье.
– Я исполню последнюю волю отца. Этот наемник в лагере?
– Не знаю. Возможно, вернулся уже. Они все в разъездах, собирают беглецов.
– Кстати, а что ты имел в виду, говоря о неприятном сюрпризе, который мы можем преподнести памфийцам?
– Вы не поверите, но я имел в виду именно этого наемника, Георга… Хм… Я хотел сказать, сэра Георга, барона Авене. Разумеется, вместе с его отрядом. Дело в том, что во время восстания в Кармеле ему удалось наделать столько шума, что на его поиски бросили немалую часть войск, это и предопределило исход первого победного сражения принца Канди.
– Отчего же ты не сказал об этом на совете?
– Не нужно никому знать о том, что в тылу у памфийцев будет всего сотня наемников. Поверьте, он сумеет сделать так, чтобы король Джеф гонялся за тысячей. А еще окружающим не следует знать и о том, что здесь орудует именно он. В Хемроде проживает его матушка, которую он почитает больше всего на свете. Если станет известно о нем, то… Парень предан короне, но еще больше предан своей матушке, я даже боюсь предположить, на что он решится, если с ней что-то случится.
– Так пусть он ее вывезет. Конечно, Авене – не то место, куда можно отправить близких, но уж пристроить ее на время где-то еще ему по силам.
– Не может он этого сделать. Не поедет она никуда. Ваше величество, здесь все очень сложно. Просто поверьте мне, так будет лучше.
– Хорошо, дядюшка. Я тебе верю.
– Давайте грамоту, я ее передам ему.
– Нет. Как только Георг вернется, представь его мне. Я лично оглашу документ и в присутствии совета посвящу его в рыцари. К тому же я ведь должен знать, кому теперь принадлежит это имя.
– Слушаюсь.
Георг вернулся на рассвете, как и остальные десятки его сотни. Люди были измотаны до последней стадии. От обильного ужина остались лишь воспоминания, а о завтраке приходилось только мечтать, так как все продовольствие было реквизировано. Правда, десятку Виктора удалось подстрелить оленя, неосторожно повстречавшегося на их пути. Но и тут вышла незадача. Туша благородного красавца благополучно миновала их котлы и отправилась прямиком на вертел неподалеку от ставки молодого короля.
По возвращении Георг узнал о том, что Берард Первый умер. Он искренне прислушивался к своим ощущениям, но, как ни силился, не смог ничего почувствовать. Ни горечи утраты, ни жалости. Он как будто даже и не расстроился. Просто воспринял информацию и остался самим собой, полностью отдавшись заботе о своих людях. Парней нужно накормить. Остро этот вопрос пока не стоял, но провиант – такое дело, пренебрегать которым не следует.
Однако и этот вопрос пришлось отложить в сторону: совсем скоро Георга вызвали к его величеству. Он совершенно спокойно выслушал речь молодого короля. Столь же равнодушно прошел через спешный ритуал посвящения в рыцари, будничным тоном дал вассальную клятву новоявленного барона. Все это время он думал о чем угодно, только не о происходящем вокруг.
В себя он пришел, когда торжественная церемония подошла к концу и о нем тотчас все позабыли (или сделали вид, что позабыли). В этот момент молодого рыцаря окликнул барон Гатине. Едва взглянув на него, Георг сразу обратил внимание, что тот сильно осунулся за ночь и будто постарел. Всегда бодрый мужчина в годах, сейчас барон выглядел на свой истинный возраст.
– Ну как, барон Авене, что ты чувствуешь?
– Что пять минут назад меня здорово надули.
– Отчего же?
– Не дать вассальную клятву, будучи новоиспеченным бароном, я не мог, но едва я это сделал, как перешел в иное качество. Из наемника сразу превратился в вассала, а им, насколько мне известно, не платят. Наоборот, сражаться за своего сюзерена – это их долг.
– Как и долг сюзерена – сражаться за них.
– Ну и зачем мне это нужно? Зачем это нужно моим парням?
– Тебе не угодишь. Между прочим, тебе только что даровали не только титул, но и баронство. Это реальная земля. Правда, владения сейчас пребывают в некотором запустении, но это дело поправимое. Главное, что у тебя теперь есть дом.
– Пока у меня не было дома, я был куда более состоятельным, чем теперь, когда он у меня появился.
– Все относительно. Кстати, договор с тобой был заключен раньше и все его условия сохраняются до той поры, пока он не будет разорван приказом короля. Так что, можно сказать, для тебя пока ничего не поменялось. А вот после войны твой статус действительно изменится. И лишь от тебя зависит, каким будет твой дом – останется захолустьем или начнет процветать. С этим все?
– Пока все.
– Вот и ладно.
– Барон, он… – Георг запнулся, не зная, как спросить о том, что вдруг ни с того ни с сего стало для него важным.
– Он умер, зная о тебе. – Жерар прекрасно понял, что именно взволновало новоиспеченного барона Авене. – Он хотел тебя видеть и даже приказал мне призвать тебя. Но вместо этого я услал тебя в разъезд. Не смотри на меня так, мой мальчик. Я не мог поступить иначе, и повторись ситуация снова – поступил бы так же. Я уговаривал его ничего не предпринимать, но он поступил по-своему. Последнее, что он сделал, покидая этот бренный мир, – составил ту грамоту, что вручил тебе Гийом. Его последние мысли были о тебе и твоей матушке, его возлюбленной Изабелле, которую он искренне любил до последнего вздоха. Прости меня, если сможешь.
– А если не смогу? – отчего-то севшим голосом спросил Георг.
– Значит, еще одним грехом в моей копилке будет больше.
– Я не держу на вас зла, барон Гатине. Можно только восхищаться человеком, который имеет цель всей своей жизни, да еще и направленной не во благо себе. Но всегда ли цель оправдывает средства?
– О том судить не мне, а потомкам. Возможно, придет тот день, когда матери будут пугать детей моим призраком, а при одном упоминании моего имени люди станут плеваться, исходя ненавистью и называя меня палачом. Для меня важно лишь то, что я верю в свою правоту, хотя, может, вовсе неправ. Время все расставит по своим местам, а для меня главное – не завтра, а сегодня.
– И что же ждет сегодня меня и моих людей? Мы вроде как остались не у дел.
– И не надейся. Никто не станет платить золото за красивые глазки, даже такой молодой и малоопытный король, как Гийом. Тебе предстоит повторить то, что ты уже проделывал в Кармеле. Полная свобода действий. Важно сделать все, чтобы армия памфийцев постоянно пребывала в напряжении, несла потери, а главное, была скована настолько, чтобы не могла продвигаться вперед.
