Владислав Русанов - Импровиз. Сердце менестреля
И Коэл альт Террил приказал своим людям идти на прорыв.
Они смяли, стоптали лошадьми бегущих наперерез гвардейцев. Двоих Коэл лично хлестнул шпагой поперек лица, не желая убивать или калечить. Кони ржали, люди кричали. С грохотом опрокинулась рогатка, которую растерявшиеся стражники на воротах таскали туда-сюда, не зная, куда пристроить. Одного из людей Коэла, окружив, стащили за ногу с коня. Еще одного сбила пуля из аркебузы. Да, им, уже вырвавшимся на улицы города, стреляли в спину. Второй залп пропал впустую – именно за это пран альт Террил и презирал огнестрельное оружие, предпочитая по старинке пользоваться арбалетом. Стражники с выпученными глазами – немногим из них приходилось идти наперекор воле правителя – мчались по Коронной улице, потом по Храмовой, свернули в Ювелирный переулок, слегка умерили стремительный бег коней и, петляя среди беленых двухэтажных домиков ремесленников, выскочили на верхнюю дорогу. Дальше погнали лошадей размашистой рысью. Коэл отчаянно молился, надеясь успеть вовремя.
Поравнявшись с каретой, которая уныло стояла в окружении безжизненных окровавленных тел, Коэл похолодел. Но, хвала Вседержителю, среди мертвецов он не обнаружил Ланса.
Четыре убитых надзирателя в цветах Аркайла и четверо неизвестных, один из которых убит арбалетной стрелой в горло, а трое заколоты. Что это за люди? Откуда взялись? Кто кого убивал? Эти вопросы закружились в голове капитана стражи, как желто-красная листва в осеннем саду под порывами ветра с моря. Но Ланса не было. Похитили? Увезли? Сумел вырваться сам?
Подъехав на хрипящем жеребце к крутому спуску, альт Террил увидел внизу друга.
Ланс карабкался по желтовато-серым валунам. В полосе прибоя скакал шестивесельный ял. А в четырех-пяти кабельтовых от берега красовалась двухмачтовая каракка – в отличие от трехмачтовых их использовали как посыльные суда и для разведки. Корабль не обозначил своей принадлежности ни флагом, ни вымпелом. Но раскраска высоких бортов и блинда-рей под бушпритом безошибочно указывали – судно с Браккарских островов. Коэл не числил себя среди великих знатоков особенностей тех или иных кораблей, но, как ни крути, вырос в городе у моря.
– За мной! Аркебузы приготовить! – скомандовал Коэл.
И побежал со шпагой наголо по извилистой тропинке.
crescendo doloroso
Менестрель перевалился через борт. Вода противно хлюпала в сапогах, мокрая одежда облепила тело. Он уселся на банку на корме. Рядом плюхнулся один из островитян, удерживавших ял. Дар-Вилла села спиной к гребцам, лицом к Лансу. Еще один браккарец пробрался на нос, размотал мешковину, скрывающую аркебузу, вытащил горшочек с углями, дунул в него. Красные отблески скользнули по его безбородому лицу.
– Шкипер Тер-Ган! – кивнула сухопутный капитан на сидящего рядом с альт Грегором.
Седоватый, с вытянутым лицом, тяжелой челюстью и длинными усами, обрамляющими презрительно поджатые губы, островитянин едва заметно поклонился. Ланс понимал, что моряку хочется воткнуть в него кинжал, а вот вынужден подчиняться приказу и спасать. Он и сам с наслаждением перерезал бы горло как этому браккарцу, так и всем остальным в лодке, да вот незадача – никакого оружия с собой не прихватил. Поэтому поклонился в ответ так холодно, что удивительно, как залив вокруг не покрылся льдом.
– Весла на воду! – скомандовал Тер-Ган, решив, что церемонии закончены.
Заскрипели уключины. Островитяне двинулись одновременно, показывая отличную выучку. Ял сорвался с места и, преодолевая прибой, пополз к стоявшему на плавучем якоре кораблю. Прямой парус на фок-мачте и треугольный на гроте. Посыльная каракка. В заливе Бригасир трагерцы сражались с другими – тяжелыми, круглобокими, несущими до двадцати пушек, не считая установленных вдоль фальшборта легких кулеврин. Это судно – не боец. Но благодаря маневренности почти неуловимое в открытом море. Ну, разве что фелуки с Айа-Багаана могли потягаться с ними, двигаясь наискось к ветру и против ветра.
– Вот так начинается путь на встречу с миногами, – горько усмехнулся менестрель.
– Вы видите мир исключительно в черных красках, – отозвалась Дар-Вилла. – А вдруг ваша жизнь только начинается? И миг славы впереди?
– Ну да… Его величество Ак-Орр тер Шейл из Дома Белой Акулы столь восхищен моим творчеством, что устроил похищение, а теперь ждет не дождется, когда чарующие звуки скрипки коснутся его благороднейших ушей.
– Зря смеетесь… – начала браккарка, но вдруг насторожилась и привстала, глядя Лансу через плечо.
Одновременно послышался звук выстрела.
Пуля булькнула в воду в двух шагах от левого борта яла.
Альт Грегор оглянулся.
Один из стражников в сюркотте с единорогом снимал аркебузу с подсошника. Двое целились. Еще пятеро скакали с камня на камень со шпагами. А впереди всех – невысокий, худощавый, со впалыми щеками и темно-русыми, закрученными усами. Коэл альт Террил, капитан стражи. Первым побуждением Ланса было прыгнуть за борт и плыть к берегу. Он так бы и сделал полгода, год, три года назад, но не сейчас… На чьей стороне Коэл? Почему его вернули на службу герцогу? Не случайно ли это совпало с арестом и осуждением Ланса?
– Навались! – рявкнул шкипер.
– Слезьте с банки, пран Ланс, – настойчиво проговорила Дар-Вилла.
– Что? – не понял менестрель.
– Вниз, я сказала!
Менестрель соскользнул с мокрой доски и уселся на деревянный пайол[12], заскрипевший под его весом.
С берега раздались один за другим еще два выстрела. Одна пуля просвистела над головами гребцов, а вторая ушла очень далеко в сторону.
– Мазилы… – проворчал Тер-Ган. – А ну-ка, покажи им, Гарр.
Браккарец на носу яла поднял аркебузу.
«Без сошки? – удивился Ланс. – Ну и самонадеянны эти островитяне…»
Тем не менее моряк спокойно прицелился, тлеющий фитиль медленно прикоснулся к затравке. Хлопок! Аркебуза дернулась. Стрелок окутался клубами белесого дыма.
Быстро обернувшись, менестрель увидел, как споткнулся Коэл, выронил шпагу, зашатался и полетел вниз по склону, ударяясь о камни, пока не исчез за вздыбленной грядой валунов.
Вот и все…
Даже если пуля задела капитана стражи вскользь, то надеяться, что кто-то уцелеет при падении с такой высоты, – глупость несусветная.
Перед глазами в один миг промелькнула вся история их дружбы с Коэлом. Безусые мальчишки в Трагерской академии музыки. Юные повесы на улицах Аркайла. Более зрелые, но от того не менее бесшабашные гуляки. Дружба бескорыстная, дружба надежная, как скала. Когда ты мог всегда рассчитывать и на плечо, которое поддержит тебя в трудные мгновения, и на клинок в миг опасности. Мелкие и незначительные ссоры – пустяк, о котором не хотелось даже вспоминать. Да и последняя их размолвка… Нужно было собраться за бутылкой хорошего вина и все обсудить. А теперь поздно…
Коэла больше нет.
Лансу показалась, что из его сердца вырвали кусок. Или отрубили правую руку. В любом случае из жизни исчезло нечто важное и крайне необходимое.
Не помня себя от ярости, он вскочил.
Дар-Вилла пыталась ему помешать, но отлетела к борту, будто набитая тряпьем кукла.
В три прыжка менестрель оказался на носу яла и вцепился в горло аркебузира.
Браккарец отчаянно сопротивлялся, бил кулаками по рукам, но Ланс не ослаблял хватку, чувствуя, как сминается, трещит под его пальцами горло врага.
Лодка качалась.
Кто-то кричал.
Кто-то вцепился в плечи альт Грегора, пытаясь оттащить его от жертвы.
Ланс хрипел и, улыбаясь, словно кровожадный демон, продолжал давить.
Давил, давил… Пока за грудиной не вспыхнула острая боль, от которой потемнело в глазах, а пальцы разжались сами собой.
Он попытался вдохнуть, но не смог и погрузился в черный колодец беспамятства.
Sezione octavo
agile capriccioso
Пран Эйлия альт Ставос любил гулять в саду. Весной деревья, высаженные умелыми садовниками в строгом порядке, окутывались бело-розовым цветом. Летом наливались плоды – черно-красные вишни, лиловые сливы, желто-алые яблоки. Осень навевала размышления о бренности бытия, а зима умиротворяла тишиной и спокойствием. Пран Эйлия любил назначать в саду встречи с дворянами из младших ветвей Дома Серебряного Барса, приглашал учителей фехтования позвенеть клинками на обсыпанных гранитной крошкой тропинках, читал старинных поэтов и сам пытался рифмовать в ажурной, словно сотканной из кружев, беседке в окружении кустов жасмина.
В любое время года, в непогоду и жару, наследник Дома Серебряного Барса находил время, чтобы побыть в любимом саду. Да хотя бы просто походить, заложив большие пальцы за пояс с серебряными накладками, изображавшими герб его Дома. Особенно после завтрака – филе куропатки, острый сыр, гусиный паштет и легкое розовое вино с фруктами. Фрукты приходилось привозить из Айа-Багаана – свои в Аркайле еще не созрели.
Весеннее солнце все смелее и смелее ласкало землю, которую устилали облетевшие лепестки цветов. Пран Эйлия не разрешал садовникам убирать их, находя удовольствие в созерцании подсыхающих нежно-розовых лепестков. Иногда он мечтал, чтобы снег зимой был такого же цвета. Как было бы красиво в городе. А особенно в его любимом саду.
