Анатолий Махавкин - Звери у двери
– Пришли, – глухо сказал пленник, не торопясь оборачиваться, и указал на домик, кажущийся необычайно крохотным.
– Так неси золото, – атаман ткнул его ножом.
– Погоди, – человек по-прежнему стоял спиной к удальцам, – помнишь, месяц назад вы поймали на тракте мужчину, женщину и маленькую девочку? Вы их ограбили, а после – убили.
– Может и помню, – криво ухмыляясь, бросил атаман, – тебе-то какое дело?
В следующее мгновение яркая вспышка ослепила бандитов, и долгое время они ничего не видели. А когда зрение вернулось, то парни обнаружили, что вокруг нет никакого города, а лишь покосившиеся плиты кладбища. Прямо перед молодцами стояло недавнее надгробие, на котором было три имени: мужское и два женских.
Страх сковал людские сердца, и разбойники бросились прочь, но кусты хватали их цепкими ветками, колючки рвали одежду, а деревья заступали дорогу. Когда парни совершенно выбились из сил и упали на землю, то обнаружили перед собой всё ту же плиту с тремя именами. Паника подняла их на ноги и погнала прочь, но в какую бы сторону они ни бежали, проклятое надгробие не отпускало разбойников от себя.
С тех пор удальцов никто не видел, но, говорят, если в самую тёмную ночь месяца остановиться у Проклятого кладбища, то можно услышать крики о помощи и различить светящиеся фигуры, блуждающие среди могил.
– Прикольно, – сказала Галя. – А помнишь, ты ещё рассказывала сказочку про демона-проказника и похотливую кошку, сбежавшую от него прямо из кровати?
– Ты рассказывала ей эту историю? – изумился я, а Наташа хрюкнула и спрятала лицо в ладонях. – И она тебя даже не поцарапала?
Галя внимательно посмотрела на меня, потом на Натку, и нахмурилась.
– Она даже не поняла, в чём соль! – плечи Наташи тряслись.
– То-то я думаю, почему Оля так хохотала, – Галка больно ущипнула меня. – Похотливая кошка, ха! Ничего подобного со мной вообще никогда не происходило! Вот так. И вообще, дурацкая, абсолютно не смешная сказочка для дебильных детей.
– В Усиновке её все знают, – подал голос Витёк, на физиономии которого появилась неожиданная улыбка, – обычно её рассказывают сразу после той, где Ангел совращает жену посла, пока тот трапезничает с королём.
– Это ещё кто растрепал? – изумился я и покосился на совершенно пунцовую Галю. – Понятно. В чёртовом дворце ни хрена нельзя сделать, чтобы за тобой не следило полсотни глаз! Надо будет почитать твою книгу, последить за своими похождениями.
– О, для тебя там выделена целая часть, – Наташа лукаво ухмыльнулась. – Такой персонаж… Влюбиться можно.
– Или испугаться, – очень тихо проворчал Витя.
Карета остановилась, и грум в лазоревой ливрее повис на подножке, осторожно сунув веснушчатое лицо в окно. Смазливая мордашка, такие обычно нравятся Гале. Вот и сейчас слуга, точно преданная собачка, внимательно смотрел в глаза девушке, расположившейся на моих коленях.
– Прошу прощения, – грум сверкнул крепкими белыми зубами, довольно редкими, как всегда для здешних мест, – кучер, сталбыть, пребывает в недоумениях. Дорога, её растудыть, расходится. Прямо, эт – в Усиновку, а влево, сталбыть, в именье его светлости. Так, кудыть?
Судя по речи, при дворе ещё не слишком долго. Где Галя раскопала сей лохматый подарок судьбы? Впрочем, это – её дело. Касательно вопроса… Прямо сейчас я к графу не собирался: навестим его светлость вечерком.
Наташа вопросительно мотнула головой, а Витя сжал в руке многолучевой оберег, точно решалась сама его судьба.
– Давай прямо, – я поцеловал Галю в шейку, заработав ревнивый взгляд слуги, – окунёмся в пастораль, хочется почувствовать себя героем буколики, опроститься…
– Начни со смены лексикона, – Ната скорчила недовольную физиономию, – сталбыть, растудыть… Убивала и за меньшее!
– Но-но, – Галя нахмурилась, – пока даже не вздумай! Я ещё не наигралась. Что я, зря его отмывала и приводила в порядок?
Значит, я угадал.
– Научи этот кусок дерьма выражаться по-человечески или, по крайней мере, молчать в моём присутствии, – Наташа преодолела приступ раздражения и вновь подставила лицо свежему ветерку, несущему аромат цветущих деревьев вперемешку с вонью дерьма. Как всегда, на полбочки мёда – полбочки дёгтя. Здесь и повсеместно. Пропорции иногда меняются, но почему-то всегда в худшую сторону.
Полоса деревьев поредела, открывая поля, уходящие далеко, к самому горизонту, где лениво плыла кавалькада пухлых облаков. В глаза бросались ухоженные участки с золотистыми колосьями, устремившими к небесам остистые верхушки. Тёмные фигуры крестьян активно орудовали длинными предметами. Какого чёрта они там делали – не знаю, сельское хозяйство меня никогда не интересовало.
Кое-где взгляд натыкался на рослого детину с увесистой дубиной в мускулистых руках. Дружинники графа, как и другие надзиратели, имели двойное задание: охранять работающих крестьян от разбойников, и следить, чтобы опекаемые не отлынивали от работы.
Поля вновь сменились деревьями, но теперь – фруктовыми. Судя по всему, Усиновка успешно процветала, как и большая часть мелких поселений Власи. Стоило Лилии и Симону установить жёсткий контроль над денежными потоками королевства, позволив Роберту пить в своё удовольствие, и дела пошли на лад. Если бы ещё не постоянное нытьё Ильи: дескать, экономический подъём соседствует с нарастающим мракобесием. Но тут уж следует выбирать что-то одно: или университеты, или сытые горожане.
Карета замедлила ход, и чей-то пронзительный голос принялся, повизгивая, требовать какие-то «грамоты али ишшо какие дохументы». Оглушительный хлопок кнута и жалобное повизгивание возвестило о том, что кучер вполне профессионально справился с возникшей проблемой. Да и то, каким нужно быть идиотом, чтобы остановить экипаж с королевским гербом на дверцах?
Витёк, при звуках пронзительного голоса рванувший было к выходу, осел и широко ухмыльнулся.
– Пёс Усинского, – пояснил он. – Ночью, когда действительно опасно, они удирают в трактир и щупают там местных девок, а днём выползают к воротам, показать, кто тут хозяин.
Я выглянул наружу. Около распахнутых ворот сидел в пыли долговязый бородач и растерянно смотрел на карету, пытаясь зажать ладонью кровоточащую рану на щеке. Ещё один верзила, в такой же зелёной одежде, удрал на другую сторону дороги и хлопал беззубой пастью, испуганно уставившись на герб Медведко.
– Простонародное быдло, – фыркнула Галя, прижимаясь ко мне, – надо было его переехать.
Эти её слова вызвали у меня некие полузабытые ассоциации, но смех Наташи спутал все мысли. К чёрту. Не люблю ворошить прошлое, да и зачем?
– Мой дом в самом краю деревенского тракта, – подал голос Витёк, – если пожелаете, то приглашаю в гости. Познакомлю вас с Марьяной, моей невестой.
– Почему бы и нет, – я пожал плечами, а неугомонная Галина, высунув голову в окно, озвучила направление.
– Весьма приличное поселение, даже на фоне всеобщего подъёма, – заметила Наташа, которая частенько шастала по задворкам Власи, то ли в поисках приключений, то ли в самом деле изучая древние постройки. – Похоже, Усинский неплохо следит за свей собственностью.
– Какое там! – Витя махнул рукой. – Больше вредит. Если бы не сельская община да наша гильдия, посёлок давно превратился бы в пепелище. В своё время люди графа просто обожали, заложив за воротник, швырять факела в крыши домов. Развлекались.
Если он пытался пробудить сочувствие в ком-то из присутствующих, то его усилия пропали втуне. Ольга да Илья, вот кто бы его внимательно выслушал и пожалел, а Натка с Галей… Для первой человек являлся не более чем абстрактным символом, смерть которого ничего не меняла в системе её личных ценностей и приоритетов, а для второй существовали лишь привлекательные особи мужского пола. Впрочем, большинство из них очень быстро надоедали ветренице, смещаясь в область пищевого интереса. Про себя я и вовсе молчу. Илья постоянно называет меня бесчувственной скотиной, забывая, на какие уступки я пошёл ради него. В общем, если я – бесчувственная скотина, то он – неблагодарная.
Маленькие ухоженные домики, крытые свежей соломой, сменились более крупными зданиями с блестящими черепичными крышами. Сразу ощущается дистанция между местной беднотой и деревенской элитой. В городах, правда, эта пропасть гораздо шире.
– Мой дом – следующий, – подсказал Витя, и Галя приказала кучеру сбавить ход, – вон тот, с красным фасадом.
Хм, а наш подзащитный действительно неплохо устроился: этот домик оказался самым большим и представительным. Двухэтажное здание с чем-то подобным башенке и колоннами у входа. Такие постройки могли позволить себе не самые бедные из дворян Лисичанска, а тут – даже не дворянин.
– Добро пожаловать, – с плохо скрываемой гордостью возвестил Витя и полез наружу, – прикажу подавать на стол.
– Витя, – очень мягко сказала Наташа, выскальзывая из кареты, – мы не питаемся вашей пищей. И не любим смотреть, как жрут люди.
