Дмитрий Манасыпов - Охотник за головами
Вошедшего владельца треснувших очков это обстоятельство нисколько не смутило. Тонкие, но сильные пальцы быстро отстучали по двери затейливый ритм. Через пару секунд дверь без скрипа и шума плавно отъехала в сторону. Гриф шагнул вперед, низко пригнувшись под притолокой.
В небольшом подвальном помещении горели несколько фитильных ламп толстого стекла. Такие стекла стоили очень дорого и встречались на севере и северо-востоке очень редко. При виде Грифа по сторонам двери навытяжку встали трое в кожаных, обшитых металлическими пластинами колетах, с короткими прямыми мечами по бокам. Гриф про себя отметил только что убранные в ножны клинки. Охранники явно не расслаблялись, отрабатывая жалованье и обещанные привилегии по возвращении домой. Хотя звуковой шифр и менялся каждые несколько дней, ничуть не ослабили внимания и готовы были проколоть вошедшего остриями сразу же, как только бы поняли, что перед ними чужой.
– Вольно, орлы, вы не на плацу. – Гриф повернулся к самому высокому. – Кто был за сегодня?
– Торговцы с Верхнего Сивера, Вольных городов и еще прибыл Серторий с востока. – Командир тройки отрапортовал четко и быстро.
– Отлично, хвалю за службу, орлы! – Гриф довольно потер ладони. – Но не расслабляться, ясно?
Подвал, в который спускался странный тип по имени Гриф, представлял собой длинное, высокое и просторное помещение, с надежными потолками и стенами. Ни намека на сырость, никакого сквозняка, по стенам тянулись медные трубы, подведенные к большой печи, обеспечивающей сухость и тепло. Стены сплошь в шкафах и полках, заставленных книгами, толстыми тетрадями в кожаных переплетах и свитками пергамента. На хорошо освещенной стене висела надежно закрепленная большая и подробная карта всех известных земель, стран и городов. Вдоль стен стояли несколько окованных железом сундуков, на которых сейчас просыхали мокрые после дождя плащи.
За пятью высокими конторками для писцов, с ярко горящими небольшими подобиями магического шаров мэтра Аккадиуса и чернильными приборами сидели несколько молодых и не очень мужчин. Напротив каждой конторки стоял стул, и каждый был занят. В основном теми самыми попрошайками, о которых и говорил хозяин. На лавках вдоль стен расположились дюжие скучающие молодцы, откровенно позевывающие и явно не обремененные умственной работой. Между столами прохаживался сухой, долговязый парень с нездоровым цветом кожи лица, одетый, несмотря на жар от труб, в теплую безрукавку из овчины. В руках бледный юноша держал большой гроссбух, в который что-то заносил, проходя мимо разговаривающих за столами. В общем и в целом, помещение походило на заурядную купеческую контору, в которой снимали отчет с прибывших торговых агентов. Только купеческие конторы, даже самые известные своими темными делами, например семейство Джудов из Граца, не устраивались таким загадочным способом.
Заметив спускающегося по ступенькам Грифа, все присутствующие немедленно вскочили на ноги и подтянулись, демонстрируя рвение по отношению к появлению начальства. А по-другому и не могло быть. Пожилой человек в очках, спускающийся по ступеням, помахал им рукой, призывая вернуться к прерванной работе, и направился к нездоровому любителю гроссбухов. Маркус Селениус Гриф, глава резиденции разведывательного ведомства империи Безант в Срединных землях, вернулся к себе. Не домой, конечно, но к себе.
Кивнув всем присутствующим и отдельно поздоровавшись с похудевшим и мрачным Серторием, Гриф нырнул в незаметную нишу. Там, за толстым гобеленом со святой Маркеттой, и находился его кабинет с личными покоями. Скинул нахлебавшиеся воды башмаки, бросил на крючок тяжело обвисший плащ. На столе уже стоял серебряный кувшин с грогом, к которому Гриф пристрастился на Оловянных островах еще в юности. Осталось привести себя в порядок и заняться делами, но сначала…
– Виктор, – Гриф, переодевшись в сухое платье и сев в глубокое кресло у жарко потрескивающего камина, довольно потянулся. Любовь к открытому огню ему довелось приобрести там же, где и склонность к грогу. Отхлебнул из глубокой фарфоровой кружки с крышкой и повернулся к нездоровому любителю гроссбухов, уже стоявшему рядом, – для начала позови, пожалуйста, нашего одноглазого бандита.
Приказ шефа был исполнен немедленно. Тем более что одноглазый Герман, занимавший должность командира группы силовой поддержки, находился в соседней комнате. Через минуту он уже стоял перед Грифом, вытянувшись по стойке «смирно» во весь свой немалый рост и полностью загородив Грифа от его помощника широченной спиной и плечами.
– Герман, – Гриф отхлебнул горячей жидкости и довольно улыбнулся, – у вас не более двух часов на то, чтобы разыскать в этом занюханном городишке господина Захарию Лютого. Уверен, что ты его знаешь.
– Не сомневайтесь, господин Гриф, мне хватит и одного часа.
– Не перебивайте меня, пожалуйста, Герман, – Гриф поморщился. – Я так и не развил собственную мысль. Для того, чтобы вы поняли, о чем речь, поясню: данный тип работает на меня, ну, или работал. Надо, скажем так, объяснить ему, м-м-м, что нас нельзя кинуть и при этом считать, что ты самый крутой парень. Такое просто непозволительно. Вообще-то господин Захария мне нужен целым и способным вести разговор, но… Да-а, скажите-ка мне, Герман, вы ко мне хорошо относитесь?
– Конечно, господин Гриф. – Здоровяк кашлянул от неожиданности и несколько потешно, по-медвежьи косолапо, переставил ноги. – Мне очень нравится работать с вами. Я очень горжусь, что работаю под вашим руководством.
– Ну, так вот, Герман, вы улавливайте, улавливайте мою мысль. Данный Захария проявил полнейшую невоспитанность и не далее чем час назад толкнул на пристани пожилого человека. При этом у потерпевшего чуть не раскололись очки, а они, прошу вас заметить, ручной работы и о-го-го сколько стоят. Ни одно имперское казначейство не выдержит, если имперским служащим начнут так колотить очки… Герман, мне не нравится выражение вашего лица, очень не нравится. Думаю, Захарии оно тоже не понравится. Герман, эй-эй, не летите так, все отчеты сдует…
3
В кабаке «У старого рыбака» было многолюдно. Впрочем, как всегда. И сейчас вечер был таким же, как обычно. В большом зале грохали кружками о столы недавно прибывшие плотогоны, матросы с судов, местные гуляки и те самые, разве что не очень старые, рыбаки. Вокруг стойки крутили задами проститутки, терлись жулики и карточные шулеры. В затененных углах опирались о столбы дюжие вышибалы, которым приходилось работать часто и которые славились на весь Город.
Карл Гагенбек, владелец кабака, сам разливал за стойкой пиво из бочонка. Две его дочки вовсю помогали ему, быстро наполняя глиняные чарки водкой, можжевеловым джином, дешевым яблочным винцом и даже хмельным медом с севера. Мед, привезенный теми же моряками пару недель назад, возвращался к ним, изрядно подорожав, да еще платившим из собственного кармана. Лишь изредка Карл поглядывал в сторону лесенки, ведущей на второй этаж, где находилась отдельная комната. Сейчас из коридора выглядывало плечо парня, дежурившего возле двери. Хозяин заметил, что его меняли два раза за вечер. И сам парень, и его сменщики выглядели как самые заурядные сорвиголовы, каким был и сам хозяин, до того, как остепенился и осел в Сеехавене. Былой опыт подсказывал, что совать свой нос ему не надо, выйдет себе дороже. А если что гостям понадобится, так попросят, дело несложное. Да и заплатили ему за отдельный кабинет вполне прилично. Потому он и сам не совался, и приставил вдобавок к дежурившему ухорезу своего вышибалу. Аккурат у входа на лестницу.
В небольшой комнате, находившейся на втором этаже, главный предмет меблировки располагался точно посередине. Большой стол с круглой дубовой столешницей, заставленный блюдами, тарелками, кувшинами, бутылками и стаканами с кружками. Облокотившись о дверной косяк, лениво грыз наполовину обглоданное баранье ребро мрачный усач с наголо обритой головой. Возле окошка, откинувшись на резные спинки стульев, сидели двое парней. Совсем молодые, еще не начавшие бриться, близняшки, одинаковые, как два яйца от одной курицы. Правда, один из них был черный, как галка, а у второго волосы были неестественно белого цвета, заплетенные во множество косичек. Оба щеголяли в узких, модных на западе, коротких малиновых кафтанчиках, густо украшенных золотым шитьем по рукавам и полам. Два одинаковых граненых меча эстока со сложно плетеными гардами лежали поперек коленей.
Между ними, поставив тяжелый подбородок на сцепленные в кулак ладони, сидела крупная ширококостная девушка, с простоватым крестьянским лицом. На толстом воинском поясе с обеих сторон висели два широких ножа. Сам пояс мягко посверкивал серебряными подвесками, бывшими в ходу на границе со Степью. На спинке ее стула висела перевязь с кривой басрской саблей. И рукоять, и ножны по-восточному густо облепили некрупные самоцветы, искусно вплетенные среди накладок из черненого серебра. Перед девушкой-селянкой, разваленная ножом пополам, истекала жиром начиненная маслом и сыром куриная котлета, щедро сдобренная чесноком и несколькими видами перца и тимьяном. Рядом лежала тонкая вытянутая вилка, чуть странновато смотревшаяся в ее крепких крестьянских ладонях.
