Елена Ершова - Царство медное
– Насекомые действительно чувствуют опасность, – согласился Динку. – Особенно ту, что может обернуться вымиранием всего вида. И стремятся убить особь, способную принести гибель. Но нам это было не нужно – мы отвлекли их Выгжелом.
Виктор сглотнул комок слюны, как ему показалось, раздувшийся в горле едва ли не до размеров теннисного мяча.
– А как же невинные люди? – хрипло спросил он. – Женщины? Дети?
И застыл, увидев ответный взгляд агента – жесткий, решительный взгляд человека, не останавливающегося ни перед чем.
– Цель оправдывает средства, – холодно проговорил Динку. – Помните об этом, профессор. Когда идет речь о благополучии миллионов цивилизованных жителей, что за дело до горстки диких северян?
– Фантастический цинизм и феноменальная конспирация! И как вам удавалось держать все в тайне?
Динку усмехнулся краешком рта:
– Дар всегда был только экспериментальной площадкой. Малонаселенный и якобы зараженный радиацией. Помилуйте, профессор, кто в здравом уме сунется в такое место? А люди… Им дела нет до чужой беды. Даже если кое-что просачивалось в желтые газетенки, кто в здравом уме поверил им? За все эти годы мы хорошо научились подчищать следы.
Виктор почувствовал, будто его с головой окунули в грязь, и оттого ему захотелось выдраить себя дочиста.
– Вы знаете, что играете с огнем? – спросил он и сам же ответил на свой вопрос: – Конечно, знаете… Не знаете только одного – каким именно окажется ваш имаго.
– Мы предполагаем, – ответил Динку. – Учитывая, что взрослая форма развития васпы – Королева.
– Женская особь?
– Необязательно. В конце концов, мы всего лишь наращиваем экзоскелет. Первоначальные технологии утеряны, и вместо трансформации мы рассчитываем получить пилота, управляющего большим биомеханизмом. Думаю, эксперимент прошел бы куда лучше, будь у нас женская особь.
Женская особь? Сестра?
Теперь Виктору стало по-настоящему страшно. За ничего не подозревающую Лизу, за себя, за весь мир («… доверчивый, слабый мир, я сомну его, как фантик»), который скоро поглотит немыслимое чудовище, Зверь из бездны. Бездны, раскрытой руками человека.
«Кто донор васпы? Чья кровь послужила катализатором для метаморфозы? Кто потенциальная Королева?» – снова хотел спросить Виктор. Но не спросил.
Образцы поставлялись в другую лабораторию в контейнерах с маркировкой: «FORSSA». И еще тогда это слово показалось профессору знакомым, но только теперь он вспомнил, где уже встречал его.
Буквально недавно, когда пролистывал отчет Глеба о возможных родственниках Яна.
Насупленная девочка с плюшевым медведем в обнимку. Воспитанница интерната из Кобжена, а ныне ведущий специалист в области биоинженерии – Ева Форсса.
– Эгерское королевство! – потрясенно проговорил Торий, и его сначала непонимающий взгляд начал наливаться гневом. – Вы отчитываетесь перед Эгерским королевством?!
– Я называю это сотрудничеством, – с ухмылкой поправил Динку.
– А закон называет это шпионажем! – выпалил Виктор. – Вот кому это нужно! Вот кто стоит за всем этим! Вражеское государство!
– Довольно пафоса, – поморщился Динку. – Вы ведь тоже в одной с нами лодке, не правда ли, профессор? – его голос стал отвратительным мурлыкающим. – Вы согласились на сотрудничество с нами. Вы привезли один из шести контрольных образцов. В конце концов, вы привезли сюда васпу…
Он развел руками и покачал головой, как бы осуждая.
Все, что хотел сделать Виктор, – это ударить в лоснящуюся ухмыляющуюся физиономию. Динку был ему противен до дрожи. Куда противнее Яна. И теперь уж точно не Ян был воплощением всех существующих чудовищ. Не любой из васп, и даже не Королева.
Чудовища имели человеческий облик, они думали, как люди, и действовали, как люди. Но их цели, их мораль были вовсе не человеческими. Именно с согласия таких, как Штефан Динку, появилось дарское подразделение, под их руководством жестоко измывались над детьми, делая из них послушных солдат.
– Вы чудовище, – сказал Виктор.
– Как вам угодно, – ухмыльнулся Динку. – Но теперь вы удовлетворили свое любопытство? Если да, вы свободны. Я освобождаю вас от должности консультанта, а пропуск оставите на проходной. Всего хорошего.
Считая разговор завершенным, агент подал знак военным. Из строя вышли двое людей и неспешно двинулись к Виктору. Бессилие и гнев душили его, но, все еще стараясь сохранить достоинство, он направился к выходу сам. Но покинуть помещение не успел.
Позади него, за плотным стеклом бокса, что-то лопнуло с треском рвущейся ткани.
Холодея от предчувствия, но уже понимая, что случилось на самом деле, Виктор медленно повернулся и увидел, как белизну кокона наискось перечеркнула зияющая рана трещины.
35
Зверь
«…И дивилась вся земля, и поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему? и кто может сразиться с ним?..»
Сначала удивляться было нечему – Виктор не видел ничего, кроме густой черноты между разорванными стенками кокона. Завораживающая тьма глубоководной впадины, где рождается неведомая и оттого еще более пугающая форма жизни.
Хлоп!
Треск повторился снова, и теперь рядом с первой трещиной возникла вторая – стенки кокона разошлись, как расходится операционный шов. Виктор видел натяжение нитей, обрывающихся под давлением изнутри, по краям расщелины выступили густые прозрачные капли – отошедшие воды при родовых схватках.
Хлоп!
Вслед за очередным звуком разрываемого панциря последовал высокий жалобный стон. Краем глаза профессор видел, как осела на пол молодая женщина в белом халате. Другие ученые разом обернулись в сторону Тория, и по их лицам можно было понять, что этот человек пугал их не меньше, чем рождающееся чудище внутри бокса. Тогда Виктор, будто загипнотизированный, сделал шаг вперед. Динку тенью двинулся следом, и дула автоматов тоже послушно повернулись за ним. Но Виктор уже не обращал ни на кого внимания.
Там, за прозрачным бронированным стеклом, поверхность кокона вспучилась, пошла многочисленными трещинами, и верхушка раскололась на тонкие невесомые ломти, как яичная скорлупа.
Медь и антрацит – так можно было описать то, что сейчас предстало их взгляду.
Сначала белоснежную хрупкость оболочки прорвал округлый, будто полированный, купол. Некоторое время он дрожал и вибрировал, словно внутри его работал встроенный кем-то двигатель. Затем купол вытянулся и развернулся, и Виктор понял, что не купол это, а только один сегмент исполинского тела. Вслед за ним показался второй, затем еще один, и профессору пришлось запрокинуть голову, чтобы разглядеть вырастающего к самому потолку громадного зверя. А сегменты все разворачивались и разворачивались – ленты червленой меди. По блестящему панцирю жидко перетекали черные узоры, будто принадлежащие кисти авангардного художника. И от этой завораживающей мешанины цветов, от яркости ламп заслезились глаза. Наверное, поэтому выбирающееся из кокона чудовище – бог – казалось Виктору ослепительным в своей красоте и мощи. Смотреть на него было все равно что смотреть на солнце.
Существо теперь заполнило собой почти весь бокс. Где-то вверху часть его тела надломилась и опустилась к стеклу. Перед взором Виктора возникли громадные – чуть ли не с его собственную голову – шары тускло клубящегося пламени.
Сразу же вспомнилась первая ночь в Даре – зеленоватый свет, падающий на снег, мерцающие вдалеке болотные огни, зияющая глубина хлябей…
Существо смотрело на Виктора глазами, похожими на многократно увеличенные огни святого Эльма. Потом Виктор услышал звук – он походил на гудение высоковольтных проводов, низкий электрический гул. Хотелось закрыть уши ладонями, но вряд ли это помогло бы – звук отзывался в теле легкой вибрацией.
Дальнейшее произошло слишком быстро.
Стены бокса начали оплывать и таять, словно были выполнены не из бронированного стекла, а из тонких восковых пластин. Едкий запах химикатов ударил в ноздри. Затем тугая медная пружина тела развернулась.
Были сдавленные крики и громкое шипение, словно от работающих механизмов. Потом – глухие удары отброшенных тел и короткая автоматная очередь… такая же бесполезная в данном случае, как легкий дождик в середине лета.
Новорожденное божество прошло по лаборатории ураганом, ломая тела, словно сухие ветки. Виктор успел увидеть кровь, вытекающую из разбитых голов, видел разломанные автоматы, искры, гейзером бившие из оборудования. Успел увидеть до того, как что-то гибкое, острое – не то коготь, не то жало – вошло аккурат между глаз стоящего рядом агента.
Динку не успел издать ни звука, деревянно рухнул навзничь. И Виктор подумал, что теперь все повторяется, но по-другому.
В этом кровавом аду Торий снова остался единственным выжившим. Только не существо в красном мундире стояло перед ним, а исполинский зверь, чей яд легко плавил металлические перекрытия. Не похожее ни на одно из живущих на земле. Божество новой эры.
