Анна Кувайкова - Мантикора и Дракон. Эпизод II
Тихий скрип двери. Даже не глядя, могу точно сказать, кто это. Лишь один обитатель замка мог столь бесцеремонно проигнорировать мои слова и просьбу не беспокоить.
– Я же просила, Ри, – не останавливаясь, продолжая плести заклинания, бросила через плечо, для надёжности найдя точку на полу и не отрывая от неё взора. – Не надо меня сейчас трогать, пожалуйста, я не в настроении…
– Я чувствую. – Мелодичный голос сбил с шагу. Запнувшись, на мгновение остановилась, но всё же продолжила путь дальше. – По-моему, только слепой не заметил бы резкой перемены в твоём настроении. Аста, я знаю, мы не в самых лучших отношениях, но всё же, думаю, мы могли бы…
Подавила раздражённый вздох. Ненавижу этот мир. За то, что в нём невозможно даже отдать дань погибшему человеку, ставшему частью твоей и без того разодранной на куски души. Корана заслужила от меня этот последний подарок.
Остановилась, сложив веера и убрав их за пояс. Поклон в сторону окна – в знак уважения и благодарности за терпение и понимание. Кора не осудит меня за то, что я не смогла исполнить полный траурный танец. Выпрямившись, подошла к открытым створкам и опёрлась ладонями о подоконник, закрыв глаза и медленно вдыхая прохладный ночной воздух.
– Ниэль, вам снились вещие сны? Те, что позже воплощаются в реальность с пугающей достоверностью? – Голос не дрожал, позволяя скрыть обуревающие меня эмоции.
– А что? – Эльфийка продолжала стоять на пороге.
– У меня бывают такие сны. Их даже сновидениями назвать сложно, скорее перенос сознания, по только Хранителям ведомому принципу выбирающему, куда ему отправиться. И сегодня я видела один такой вот сон… – тихо хмыкнула, сжимая пальцами подоконник так, что стало больно. С трудом справившись с собой, подавила боль, снова окружив себя стеной легкомыслия и вечного счастья. – И в этом сне я видела чужую смерть, навсегда изменившую меня и мою семью…
Небольшая ложь. Я не видела всего, но невозможность дозваться до Кораны, то, что она никак не ощущалась всеми нами, а прежние нити-связи и не думали восстанавливаться, всё это… Всё это вынуждало сделать один единственно верный вывод: Корана мертва. И сколько бы боли и отчаяния мы ни испытывали, она не вернётся.
– Аста…
– Я хочу остаться одна, – тихо, но твёрдо произнесла, упёршись взглядом в темноту за окном.
– Но…
– Я. Хочу. Остаться. Одна! – Голос сорвался, а вместе с ним наружу вырвались так долго и тщательно оберегаемые эмоции, обнажая душу, выставляя мою боль и скорбь напоказ, хотя мне на это уже было совершенно наплевать. Я устала, устала держать всё в себе.
Дверь захлопнулась, давая шанс предаться собственной боли в гордом одиночестве. Если бы у меня была возможность закончить этот злополучный танец, я бы выплеснула в нём всё, что накопилось в душе. Вот только сейчас, что бы ни начала делать, всё будет валиться из рук. Просто потому, что состояние шока прошло и чувства вернулись, усиливаясь с каждым вздохом, с каждым жестом, с каждой новой мыслью…
На негнущихся ногах дошла до стены, где находилось зеркало в полный рост. Прислонившись к нему лбом, провела пальцем по гладкой поверхности, очерчивая своё лицо. В глазах застыло выражение пустоты, полнейшей и невыносимой, как будто у меня забрали что-то очень важное, что-то, занимавшее значительную часть в моей душе.
– Зачем? – шепнула, повернувшись к зеркалу спиной и медленно сползая вниз. Обхватив голову руками, закрыла глаза, снова глотая слёзы. – Зачем?! Кора…
Погрузившись в себя, не сразу заметила, что тонкие пальцы гладят меня по затылку.
– Поплачь. – Эль села рядом, не делая попытки прижать меня к себе или утешить ещё каким способом. Она просто перебирала пряди волос, так, как часто делала Корана. – Станет легче, правда…
Уткнувшись лицом в колени, молча плакала, отпуская Кору, выплёскивая скопившуюся боль и скорбь.
«Я всегда буду любить тебя, сестрёнка…»
Два дня спустя…
Сеш’ъяр
Время лечит.
Никогда не понимал смысл этой фразы. Как, как время может помочь сгладить полученные раны? Как оно возместит чувство потери, которое нельзя передать словами? Как быть, когда душа похожа на истерзанный труп, а ты сам цепляешься за жизнь лишь ради маленького сына?
Никогда не понимал. И не смогу понять.
Как забыть своё солнышко, избавиться от невыносимого чувства потери и научиться улыбаться искренне, от души, а не чтобы отстали?
Прикрыв глаза, коснулся кольца, теперь висевшего на тонкой цепочке на шее. Если бы не Рагдэн, не задумываясь, ушёл бы следом. Просто потому, что без неё… жизнь не жизнь. Дракон потерял своё небо… А без него могучий зверь – пустая оболочка. И нити серебристой седины в чёрных волосах – на вечную память. Как будто это вообще возможно забыть.
Вздохнул. Два дня. Это много или мало? С одной стороны, за этот срок можно много чего успеть сделать. А с другой, понимаешь, что главное-то всё равно уже не успел. И есть ли оно теперь, это главное?
– Брат. – На плечо легла тяжёлая рука. Сои’шен прибыл едва ли не одновременно с моим возвращением в Мельхиор. Недопетая Песнь огненной струёй прошлась по всем связанным со мной драконам, в первую очередь ударив по семье. – Ты должен быть сильным.
– Зачем? – безучастно спросил.
– Ради студентов Академии и гильдии. Ради друзей и родных. Ради собственного сына, наконец. Если тебе плевать на всех остальных, подумай о нём, Сеш. – Сои’шен говорил спокойно и уверенно, твёрдо удерживая меня за плечо. – А ещё ради её памяти, братишка. Ты же обещал ей позаботиться о сыне, так почему ты убиваешься, наслаждаясь своим горем, а не учишься жить без неё, вместе с малышом Рагдэном?
– Она обещала вернуться… – тихо шепнул, не скрывая слёз, катившихся по щеке.
– Не всегда всё бывает так, как мы хотим, – вздохнул брат.
– Ненавижу, – выдохнул, закрывая глаза.
Сои’шен промолчал, прекрасно понимая, о чём я.
Может, он и поспорил бы с этим утверждением, но знал – бесполезно. Упрямство тоже… семейная черта.
Пока что у меня нет ни настроения, ни желания слушать и понимать. Слишком свежа рана потери… Слишком тонкая грань отделяет меня от шага в безумие. Пройдёт время, и я, возможно, научусь снова трезво смотреть на вещи. Но вряд ли это произойдёт так скоро, как им всем хотелось бы.
Скрипнула дверь. Приоткрыв глаза, посмотрел на неё. В кабинет медленно вполз маленький дракончик. Хвост волочился по полу, сметая всё, что попадалось на пути. Опущенные крылья и потускневшая чешуя, заметная худоба и выступающие кости. А ещё – стеклянный взгляд, потерявший все искры света и цвет. Рагдэн сменил ипостась на следующий же день после смерти Коры. И не желал становиться человеком. Он почти всё время проводил здесь, сворачиваясь клубком на плаще, позабытом Корой, кажется, целую вечность назад.
Слабо улыбнулся. Отойдя от окна, подхватил ребёнка на руки, прижимая к себе. Тот вцепился в меня когтями, обвил руку хвостом и положил мордочку на плечо, прикрыв глаза тяжёлыми веками. И заплакал. Тоненько. Едва слышно. Но безутешно и страшно.
Сел с ним в кресло, забравшись в него с ногами. Можно было бы заставить мышонка вновь превратиться в человека, но так сейчас ему будет легче. В облике зверя мир кажется не таким чёрствым и чудовищно несправедливым в своей жестокости.
– Ты будешь проводить траурную церемонию? – Сои’шен присел на край стола.
– Нет, – медленно покачал головой, с каждой секундой всё больше убеждаясь в правильности такого решения. – Я не хочу… Не хочу прощаться с ней окончательно. Пусть это глупо, думай как хочешь. Но мне легче думать, что она вернётся, появится рядом в любой момент. Передай родителям, что мы не нуждаемся в этом.
– Хорошо. – Сои’шен помолчал, прежде чем продолжить. – Ты, главное, не забывай, что мы – твоя семья. И поддержим, поможем, что бы ни случилось. Если не сможешь больше здесь быть, всегда можно вернуться. – Золотой дракон покачал головой. – Я, кстати, с радостью уступлю трон.
– Ну уж нет. Ты от этого так просто не отделаешься, – привычно огрызнулся, недовольно фыркнув. Замолчал, формулируя мысль, и тихо попросил: – Пообещай мне, Сои’шен. Поклянись, что, когда придёт моё время, ты поможешь Рагдэну. Поддержишь его, будешь рядом.
– Ты мог бы не просить об этом, – так же тихо откликнулся брат, поднимаясь и идя к двери. Прихватив свою куртку, он вышел, тихо притворив за собой дверь, напоследок сказав: – Но я верю, всё будет хорошо. Время лечит, Сеш.
Я уткнулся носом в загривок мелкого, крепче прижимая его к себе. Время лечит…
Абсурдная фраза, дававшая остальным ту необходимую веру и обманчивую надежду, что когда-нибудь воспоминания перестанут быть настолько болезненными. И я был бы рад окунуться в это блаженное незнание, в успокаивающее тепло огня, что ещё так недавно бился в моей душе.
Но Хранители лишили меня и этой возможности. И теперь придётся учиться жить с этой болью, идя по тонкой грани между сжигающим душу безумием потерявшего себя дракона и отчаянием мужчины, лишившегося сердца…
