Алексей Верт - Создатель балагана
– В чем? – как только мошенник вступил в разговор с богами, служители храма быстро отступили, будто опасаясь услышать что-то, не предназначенное для их ушей, и через пару мгновений в зале не было ни одного форменного хитона с бело-голубой оторочкой,
– У вас под носом находится ответ на все вопросы, но вы не ищете легкого пути. А между тем, могли бы сами уже десять раз обрести знание. И ответы на любые вопросы. Самые, как ты выразился, заковыристые.
Пространно говорить загадками – отличительная черта Оракулов. Если снаружи Дельфы выглядели современным городом новейших технологий, то в храмы предсказателей будущее явно не добралось. Здесь царил дух древней мифической таинственности, который нравился Гераклиду, а у Юлиуса вызывал желание убить всех людей в радиусе десяти метров вокруг. «Под носом», как же.
– Документ у нас и вправду при себе, дорогой друг, – вкрадчиво произнес мошенник, надеясь, что в голосе не слышна сдерживаемая ярость. – И мы его хорошо изучили. Но нам нужны не условия договора, а объяснение – к чему они приводят.
– А Оракул тебе зачем понадобился?
– Чтобы. Поговорить. С богами, – Юлиус уже с трудом сдерживался. – Боги, знаешь ли, не разгуливают по земле в компании смертных.
Ему казалось, что еще секунда, и он будет самозабвенно раскачивать треножник, чтобы скинуть предсказателишку на пол, а потом с наслаждением пинать того ногами… Сказывалось напряжение дня: завершение долгого пути, неожиданная встреча с Фавном, новости о новом статусе Парокла и выматывающая бумажная канитель.
– Постой, человече! – Оракул ухватился обеими руками за край «блюдца» и уставился на Корпса, как на умалишенного. – А с каких это пор Гермес перестал считаться богом? Почему от меня ускользнуло это изменение в пантеоне?
– Гермес?!
Юлиус медленно обернулся к друзьям. Флавия чесала за ухом крота, рассеянно улыбалась и всем своим видом демонстрировала непричастность к вопросу Оракула.
– Я уж точно не Гермес, – пробормотал Леонид. – Если надо, Александр подтвердит.
– Эм… Я тоже не он, – грустно протянул Гераклид. – Хотя… сандалии мне пошли бы.
Потом наступила тишина. Ее нарушало только довольное кротовое сопение и мелодичный свист. Диос, возведя глаза к потолку и сложив губы трубочкой, довольно ловко воспроизводил главную тему из известной галльской оперы «Полет Персея с головой медузы над полем боя».
Молчание затягивалось.
Оракул мерзко хихикнул. Потом еще раз.
– Нет, ну а что? – Диос наконец соизволил оставить оперного Персея в покое и посмотрел на Юлиуса. – Я ведь уже говорил сегодня: так интереснее. Смекаешь?..
Глава двадцать вторая.
Разочарования и объяснения
Юлиус Корпс ощущал себя Сизифом. С таким трудом, практически уже из последних сил, он вкатил камень на гору, но, как оказалось, все было зря.
Нет, камень не сорвался и не покатился вниз, заставляя мошенника бежать, спасая свою шкуру. Но вот достижение превратилось в бесполезное и никому не нужное. Выяснилось, что наверху есть лебедка, с помощью которой этот камень поднимался на раз. А все, что проделал Юлиус, – это так, баловство одно.
Но самое страшное заключалась даже не в этом. Виновник происходящего оказался богом. И не заурядным божком, но тем самым, кому мошенник, подобно тысячам своих собратьев, возносил хвалу и которого почитал больше других. И, более того, все это время Корпс был частью его планов. Шестеренкой в огромном механизме, которая воображает себя центральным маховиком, но даже не подозревает о том, чем на самом деле этот механизм занят.
В общем, на лице Юлиуса, последовательно сменяя друг друга в загадочном хороводе, мелькали то недоумение, то удивление, то радость, то злость, то отчаяние, а то лютая ненависть.
Однако оказалось, что самые яростные чувства бушуют внутри другого человека.
– Ну, за что опять-то, а?! – взорвалась вдруг Флавия. – За что, я вас спрашиваю?!
Под хищным взглядом жрицы наверняка увяли бы цветы, вздумай они здесь оказаться. Хихикающий Оракул примолк; Леонид сделал вид, что занят Александром; Гераклид принялся копаться в карманах; даже Юлиус внезапно почувствовал, что все его переживания ничего не стоят.
И вот, взгляд Флавии упал на Парокла, оказавшегося Гермесом.
– Зачем ты так со мной поступил? – произнесла она тем тоном, который сам собой не предполагает какого-либо ответа на вопрос, ибо его просто отметут.
– Как? – тем не менее переспросил Гермес.
– По-свински! Использовал меня и любовь, что я тебе дарила! Были подозрения,, что ты можешь сбежать, но сейчас… Бог он, видите ли. Какое тебе дело до простой жрицы, да еще Диониса? А ведь у нас могли быть такие прекрасные дети.
– Ну, вообще-то они еще могут быть. Смекаешь?
– И ты думаешь, что они будут расти без отца? Чтобы все обзывали их бастардами и незаконнорожденными?
– Хм, пожалуй, такой судьбы я им не желаю, – несмотря на печальный тон, Гермес не прекращал улыбаться.
По мнению Юлиуса, одно это доказывало, что перед ними стоит бог. Люди не способны долго сохранять спокойствие в подобной ситуации.
– А у нас мог быть такой прекрасный дом. Ферма. Коровы, куры, овцы…
– А с ними что не так?
– Ты хочешь, чтобы я одна со всем управлялась?! – совсем рассвирепела Флавия. – Чтобы ты, значит, там у себя на Олимпе прохлаждался, а я тут, в поте лица…
И тут Гермес доказал, что несмотря на собственную божественность, он знает, как обращаться с человеческими женщинами. В несколько шагов оказавшись рядом с жрицей, Гермес прижал ее к себе и поцеловал. Поначалу Флавия молотила кулаками по его груди, вырывалась, пыталась лягнуть в коленку… но вскоре растаяла в крепких объятиях.
– И все-таки, – слегка откашлявшись, произнес Леонид. – Давайте для начала разберемся, что здесь происходит. Так сказать, соотнесем чертеж и готовое изделие.
…
– Задуматься об этом стоило сразу по окончанию Троянской войны. По крайней мере, такое мнение сложилось после.
Диос… точнее, уже Гермес сидел на скамейке в парке и покачивал скрещенными ногами. Рядом устроилась Флавия – свернулась в клубок, как довольная кошка, и положила голову богу на колени. Жрица быстрее всех оправилась от потрясения и теперь неплохо чувствовала себя в роли подруги небожителя.
Гераклид не переставал таращиться на Гермеса. Являя собой материализацию искреннего восхищения, он будто забыл даже о своей геройской доли в этой истории, и если пытался вставлять в разговор какие-то реплики, то на девяносто процентов они состояли из «ах!» и «неужели».
Александра было не видно и не слышно, Леонид затянул шнурки на сумке с кротом и, поглаживая ее короткими отрывистыми движениями, сверлил бога сосредоточенным взглядом. Он даже будто помолодел, скинув десяток лет, усталость на лице была почти не заметна, разгладились морщины на лбу и вокруг рта.
Юлиус пытался заставить себя быть внимательным, запоминать и тут же анализировать информацию. Ему приходилось делать вид – в первую очередь, перед самим собой – что нервы в порядке, а готовность слушать – на высоте. Благо, пример в лице Леонида сидел рядом.
– Уже тогда стало понятно, что одинаково разрушительно как делить песочницу своими силами, так и играть в шахматы с людьми. После того, как с троянской конягой взяли город, на Олимпе был знатный мордобой, и многие потом щеголяли с фингалами. Да еще с бравадой, будто прыщавые подростки, а не боги. Решили заняться игрой на своем поле, как Одиссей устроил монстрам и нимфам веселую жизнь – не по своей воле, прошу заметить, а из-за козней Посейдона. В итоге все кругом виноватые, половина друг на друга дуется, другая половина – мечтает отомстить. Нужно было навести порядок на Олимпе, но как? Проверенный финт с призывом титанов слишком разрушителен – а главное, людей жаль… Ну, то есть мне, например, было жалко их хитростей и гильдию ленивых кузнецов в Спарте, которая изобрела отмычки, Афине – прогресса, Аполлон носился со статуями… И так далее. У каждого свой интерес. Посейдон пробовал отцовские методы, но в итоге после того, как затонула Атлантида, Зевс применил авторитет и пару молний. И предложил все упорядочить.
– А ссорились-то вы из-за чего? – Флавия задала вопрос, который вертелся у Юлиуса на языке.
– Очевидно, из-за людей. Знаешь, как родители реализуют свои мечты и комплексы через детей, заставляя заниматься игрой на арфе или отдавая в спортивную гимназию, не считаясь с их мнением, так и большинству богов хочется сделать все «как надо». Проблема в том, что у каждого свой вариант «как надо», а человечество, увы, одно. Нужна была система, какой-то договор, который примирил бы всех и дал людям самим выбирать дорогу, по которой они идут. Тогда он и был составлен.
