Ирина Шевченко - Наследники легенд
Потом, когда уже пообедали и разошлись кто куда (Авелия еще спала, и время привала затягивалось), Лилэйн удалось ненадолго уединиться с Сэлом. Короткий разговор, мимолетный поцелуй – так мало. Но на что еще можно рассчитывать сейчас? Вот когда все закончится…
Лар’эллан
Лестеллану не нравилась жизнь во дворце. Сопровождавшее долгую жизнь одиночество чувствовалось тут особенно сильно. Но сейчас оно было нарушено громким возгласом влетевшей в комнату сестры:
– Лест! Ты здесь?
Испуг. Удивление. Он знал, чем это вызвано, и улыбнулся в ответ:
– Да, я здесь.
– Но я же… Я же чувствовала. Там, на западе, почти у Черты…
– У нее получилось, – кивнул он, не скрывая гордости. – Огромная пространственная петля, причем повторенная трижды! И ей это удалось.
Аэрталь замерла, пытаясь осознать смысл его слов.
– Это моя девочка, Талли. Дочка Витаны. Это ее ты почувствовала на границах Леса.
– Она…
– Да. У нее есть моя сила. В мешаной, слабой крови проснулась древняя сила.
Целый спектр чувств отразился на лице королевы: удивление, радость, упрек… гнев.
– Ты… Ты отправил ее к Черте? Ты послал ребенка?
– Она уже не ребенок, Талли, – возразил он мягко. – Рейнали – взрослая и умная девушка. И сама согласилась помочь, когда я рассказал ей все.
– О боги, Лест! Чем она поможет?
– Например, сейчас она ведет наследницу Рины к Башне.
Эльфийке необходимо было присесть. Она огляделась, но, не найдя другого места, опустилась на софу рядом с братом. Позволила мужчине обнять себя и спрятала лицо у него на груди.
– Ты же не думала, что я пущу все на самотек, моя нерешительная сестренка? – Лест ласково погладил серебристые волосы. – Да, я знаю. Мы ведь всегда чувствуем друг друга. Даже Тэри слышим до сих пор. Наши чары слишком уникальны, чтобы спутать их с чем-нибудь еще. И я знаю, что после того, как год назад мы заметили, что тот, кто был когда-то нашим братом, снова вмешался в реальность, ты использовала свой дар, чтобы позвать Галлу Ал-Хашер на Саатар. Но, как обычно, не довела дело до конца.
– Я бросила ей зов, – вздохнула женщина. – Мысль. Сон. Не знаю, какие формы он принял в ее сознании. Она была слишком далеко, и пробиться через ее щиты так трудно… Я думала, что она придет, а потом…
– А потом все должен был решить случай? Это глупо, Талли.
– Я попросила Арая взять тех мальчишек. Решила, что она будет искать друзей на Саатаре и придет к ним.
– А если бы нет? Впрочем, у тебя везде свои люди. С ними ведь идет твой посланник? Тот лучник-полукровка? Я видел его у Лифити.
– Я не знаю, о ком ты.
– Не обманывай. Ты не могла никого не послать.
– Я послала, – призналась королева. – Но мой человек – лишь наблюдатель. А как тебе удалось отправить с Галлой свою правнучку?
– Не поверишь, все вышло случайно. Она тоже была у твоего Арая. Я слишком поздно нашел ее, когда Витана и другие ее дети были уже мертвы, а девочка осталась одна. Я хотел забрать ее, привезти сюда, но… Ты бы поняла, если бы видела ее тогда, Талли. В ней жило лишь одно желание – мстить. Это не наша кровь. Это кровь ее деда, кровь ее отца. Но иногда эта кровь сильнее. И я не стал спорить. Даже не открылся ей сразу. Рассказал об Арае и его отряде, чтобы она хотя бы не была одна. А потом… я до сих пор не уверен, что она простила меня за то, как я обошелся с ее родителями. За то, что не нашел их, не уберег их самих и их детей от этой войны. Я сам себя не могу простить за это, но Рейнали добрая девочка…
– И ты отправил ее в пустоши.
– Я не видел иного выхода. Только Рейнали сможет провести Галлу к Башне. Сегодня они пришли на поле Сур. Завтра будут у Кургана…
Аэрталь вздрогнула при этом слове.
– …а там волей-неволей дойдут до кармана. Не в болота же пойдут? И не в мертвый лес.
– Рейнали знает, как попасть в карман? Ты водил ее туда?
– Разве той, что повелевает пространством, нужны двери? Она справится, Талли. И если в Галле Ал-Хашер есть хотя бы толика той любви к миру, что была в Рине, она поймет. А если нет – даже ты не сможешь убедить ее. Но Рейнали говорит, что она добрая. Помогала ей, когда ее ранили…
– Ранили? – встрепенулась Аэрталь.
– Я виноват – отвлек девочку. Иногда я зову ее, но не всегда вовремя. Зато она лучше узнала ту, что зовут Волчицей Марони. По слухам, Галла Ал-Хашер жестока и сеет смерть, не зная сомнений. Но слухи часто лгут. Даже ее муж, Сумрак, не настолько кровожаден, как о нем говорят. Представляешь, явился ко мне спасать едва знакомую девчонку-оборотня.
– От чего спасать? – не поняла эльфийка.
– Ну, я же беспощадный убийца оборотней, – усмехнулся маг. – Разве ты не знала?
Легкий ветерок врывается в приятную полудрему, донося звуки чужого голоса.
– Рейнали…
– Это не мое имя.
– Твое, маленькая принцесса. У многих детей смешанной крови два имени. Это дала тебе мать.
– Мне нравится то, что дал мне отец.
Она любила отца. Он научил ее всему, что она умеет.
– Не всему. Кое-что пришло к тебе и с моей кровью. Расскажи, как все получилось. Ты не устала? Не было боли? Слабости?
– Нет.
– Ты умница. Я знал, что ты со всем справишься. Завтра вы уже будете за Чертой, и там ты не сможешь меня слышать. Поэтому, если есть, что сказать, говори сейчас.
– Нечего…
– Не хочешь. И не признаешься, как ты устала сегодня. И не рассказываешь, чем ты расстроена эти дни. Но я же чувствую. Поговори со мной. Мы ведь не чужие, я твой прадед…
Становится смешно, но она сдерживается, чтобы не расхохотаться. Прадед! Дед! У дедов седые длинные бороды и добрые морщинистые лица, а не лоснящиеся черные волосы и безупречные черты юноши.
– А если я выпью сок мертвого дерева, сморщусь и поседею, ты будешь говорить со мной, маленькая принцесса?
Она представляет все это и заливается смехом, но только не вслух, а в своей голове, там, где ведет эти странные беседы. Он бывает забавным…
– Расскажи, что тебя тревожит?
Ну, слушай.
– Я плохая, – вздыхает она мысленно. – Очень плохая. Я боялась использовать силу и надеялась, что все решится иначе. А потом мы встретили тех йорхе, Белку убили… И я подумала, что это удача, что теперь они пойдут куда нужно и так. Белка был хорошим, у него была жена… А я так подумала. Это плохо?
– Да. Но хуже было бы, если бы ты сама решила убить его, чтобы облегчить себе задачу.
Она? Убить? Белку? Да как этот эльф смеет так о ней думать!
– Не сердись. Я знаю, что ты никогда так не поступила бы.
Не поступила бы. Она убивала, но убивала врагов и никогда не подняла бы руку на того, кого считала другом. Даже ради самой благородной цели.
– Ты права, Рейнали. Ничто не может оправдать предательство.
– Но сейчас я веду Галлу к Башне обманом…
– Это разные вещи. Ты только приведешь ее туда. А выбор она сделает сама. Такой обман можно простить.
– А если она не простит?
– Для тебя это важно?
– Она хорошая.
И она подруга одного парня, который…
– Парня?
Демоны драные! Даже думать нельзя!
– Рей…
До встречи, дедуля. Пожелай мне удачи…
Галла
Вель проспала два часа, а после даже пообедала. Я проследила, чтобы в этот раз она поела, но все же не была уверена, что девушка сможет продолжать путь в том же темпе. Лар придерживался такого же мнения, а потому до вечера мы прошли совсем немного. На ночевку стали рано, когда нашли подходящее место – большую светлую поляну. Пушистые елочки, окружавшие ее аккуратным кольцом, и выложенное камнями углубление, в которое стекала вода из бившего из-под земли ключа в центре этого ровного круга, наводили на мысль о рукотворности этого места. Но кто, когда и зачем его сделал, никто из отряда, включая приведшую нас сюда Авелию, не знал, а мы и не особо задавались этим вопросом: сегодня случились и более странные вещи.
– Охотничий сход тут в мирное время собирали, но полянка задолго до того была, – вот все, что смогла рассказать Вель. – И добавила, подумав: – Эльфы, наверное, сделали.
Судя по тому, что об эльфах на этот раз отозвалась без злобы, отошла уже полностью.
Пока бойцы ставили палатки, разжигали костер и спорили об ужине (обойтись имеющимися припасами или попытать удачи и попробовать добыть свежей дичи), их командир сидел под деревом с планшетом. Наверное, ребята думали, что он занят составлением планов или прокладывает по карте маршрут, а я, даже не приближаясь, лишь по быстрым движениям карандаша, по взгляду Ила, по тому, как он иногда закусывал губу, улыбался или хмурился, могла с уверенностью сказать: Сумрак рисует. За дни похода у него набралась уже солидная стопка листов – грифельные наброски, пейзажи вперемежку с портретами членов нашего маленького отряда. Для истории не хватало только изображения самого художника, но себя Лар рисовал с неохотой и лишь по моим настойчивым просьбам. Причем обязательно какой-нибудь размытой тенью или серым облачком, и толку от таких рисунков было немного. Зато всех остальных – просто здорово!
