Антон Корнилов - Урожденный дворянин. Защитники людей
– Куда он денется-то… – негромко проговорил Заяц, словно отвечая на чей-то вопрос.
– Домой помчался, – сказал Костя, – куда ж ему еще… А дома его уже ждут. Сотруднички. Те самые, которые уполномочены все его грехи задокументировать и доказать. Но нам это уже не интересно. Мы свое дело сделали.
– А про господина Баранкина-то… – произнес Заяц, – пожалуй, он дело говорил.
– Придет время, и господина Баранкина за жабры возьмем, – не оборачиваясь, сказал Костя. – А пока пусть господин Баранкин нам послужит…
Он вынул из кармана телефон.
* * *Когда-то Лосиная заимка представляла собой обветшалую тесную избушку, где время от времени останавливались переночевать промышлявшие в здешней тайге охотники. Но лет пять назад пришли сюда энергичные громкоголосые люди, покрутились вокруг, пофотографировали. Удалились и вернулись снова, уже не пешком, а на мощных автомобилях, для которых с помощью бензопил была проложена удобная дорога, тянувшаяся полсотни километров – от самой Лосиной до федеральной трассы. Избушку раскатали по бревнышку, а на ее месте, изрядно расширив теми же бензопилами свободное от растительности пространство, построили добротный просторный дом в три этажа, с закрытым гаражом, хозблоком, русской баней, каминной и прочими пристройками. В одну из комнат первого этажа вселился именуемый смотрителем здоровенный и мрачный густобородый старикан Ефим, похожий на впавшего в человеконенавистничество Деда Мороза. В первый же день он развесил по соснам вокруг заимки привезенные с собой пластиковые четырехугольники с угрожающе багровыми надписями: «Проход строго воспрещен. Охраняемая частная территория». И случайные охотники перестали появляться на Лосиной. Теперь сюда наведывался откушать «настоящей сибирской охоты» мэр города Туй Семен Семенович Баранкин – да еще приезжали те, кому Семен Семенович лично и особо благоволил.
В этот день гостем мэра Баранкина был Иван Ломовой, давно и прочно известный правящей и торгующей элите всей Новосибирской области под прозвищем «Капрал».
Мужчины расположились в каминной. Они едва начали разговор, как у Капрала зазвонил мобильник. Мэр тут же приподнялся, вопросительно глянув на гостя. Тот махнул двумя пальцами – мол, сиди…
Говорил Капрал недолго, Баранкин успел лишь плеснуть из четырехугольной бутыли виски в два широких толстостенных стакана. Когда Капрал закончил и убрал телефон, Баранкин подмигнул ему, поднимая свой стакан:
– Социальная справедливость снова восторжествовала?
– Восторжествовала, – согласился Ломовой.
– Эх, Анатолич, бедолага… Надо было намекнуть ему, наверное, о готовящихся переменах. Чтоб, значит, морально подготовился человек. Хотя… – Баранкин отпил глоток, кашлянул и усмехнулся, – в таком случае эффект был бы не тот. Может, и в бега бы ударился, запаниковав; ищи его потом… Ладно, чего теперь. Распоряжение о снятии его с должности уже готово, в прокуратуре тоже все в курсе, неделю уж Быка нашего копают…
Пока мэр разглагольствовал, Капрал достал из внутреннего кармана пластиковую банковскую карту, придвинул ее по столу к Баранкину. Семен Семенович тут же замолчал, стремительным движением азартного картежника смел со стола карту, спрятал ее.
– Там… все точно? – ничуть не расслабленно, как секунду назад, а очень даже деловито осведомился он.
– Как договаривались, – пожал плечами Капрал. – Когда я тебя обманывал?
– Ну что ты, Иваныч! – замахал руками Баранкин. – Какой-то ты прямо… Слово тебе не скажи… Давай-ка обмоем это дело.
Он отпил еще глоток, сморщился, втягивая воздух через стиснутые зубы. Ломовой проглотил все, что было в стакане, одним духом. Мэр тут же налил еще.
– Останешься до завтра? – спросил он, без особого, правда, интереса – видимо, по опыту зная, как реагирует на подобные приглашения его собеседник. – Сейчас вот эту дуру прикончим… – он щелкнул пальцами по бутыли, – закусим, чем Бог послал. Потом банька, а потом уже и настоящий ужин приспеет. Знаешь, как Ефим медвежатину запекает? О-о-о… А с утреца можно пострелять сходить. Ну, как?
– В другой раз, – кратко ответил Капрал.
Семен Семенович развел руками, с деланым разочарованием вздохнул и налил еще виски. Выпив, он как-то сразу погрузнел.
– Тревожно мне что-то, Иваныч, – высказался он, подперев голову рукой. – Всего ведь полтора года до губернаторских выборов осталось. Что будет-то, а?
– Как что? – спокойно ответил Ломовой. – Определение кандидатов. Сбор ими – для участия в избирательном процессе – подписей местных представителей законодательной и избирательной власти. Ну и народное голосование. Все как предписано конституцией.
Мэр Баранкин промычал что-то невнятное, копаясь пальцами в столовой розетке с оливками.
– Народное голосование… – проговорил он. – Ну, за кого народ наш голосовать будет, и сейчас уже яснее ясного. Популярнее тебя у нас теперь персоны не найти. Надо ж было до такого додуматься! – Семен Семенович несколько оживился. – Северная Дружина! Отряд тимуровцев, блин, особого назначения. Шикарная идея… с одной стороны. А с другой… По краю ведь ходишь, Иваныч. Слишком твоя деятельность того… Бурная слишком. Ну, народное мнение мы пока в стороне оставим, – он внимательно посмотрел на Капрала. – Сам понимаешь, волеизъявление электората – дело десятое. Главное, чтобы наверху поддержка была. Правильно ведь?
Ломовой кивнул. Но Семена Семеновича такой ответ не удовлетворил. Он все смотрел в глаза собеседнику. И ничего сложного не было в том, чтобы понять, чем терзался мэр. «Не промахнулся ли я, связавшись с тобой и твоими деньгами? – явственно светилось во взгляде Баранкина. – Верно ли поступил? Кто же все-таки стоит за тобой, Иван Иванович Ломовой?»
Но Капрал ничего не говорил.
Тогда мэр решился на прямой вопрос.
– Кто поддержка у меня? – Капрал чуть пошевелился на стуле. – Да избиратели нашей области – вот моя поддержка и опора. Народ. Разве так не бывает?
– А? – моргнул Баранкин.
– Народ, говорю.
Мэр неуверенно засмеялся. Затем хохотнул громче, вероятно догадавшись, как понимать слова Ломового: дескать, не хочет открывать своего покровителя. Или не может. Но покровитель, безусловно, есть, как ему не быть… Ведь так же не бывает – чтобы человек шел на такую высокую должность без высокой протекции? Конечно, не бывает. Следовательно – все в порядке.
– Ну, значит, и беспокоиться не о чем, – облегченно проговорил Баранкин – не для собеседника, а для самого себя. Потом снова нахмурился: – А все-таки тревожно мне чего-то, Иваныч. Сам не пойму, почему тревожно…
– А ты выпей еще, – посоветовал Капрал. Будь мэр потрезвей, он бы точно уловил в этих словах усмешку. – Или – еще лучше – возьми пару референточек и сгоняй на Ямайку на недельку. Оно и полегчает. И, самое главное, не забивай себе голову тем, что тебя не касается. Может, тебе поездку оплатить?
– Чего придумал!.. – фыркнул Баранкин, откинувшись на высокую спинку стула. – Не бедствую пока, знаешь ли. Твоими же молитвами в том числе, кстати…
Качнувшись на стуле, он с размаху бухнулся локтями на стол. И опять нашарил нетвердым уже взглядом спокойные глаза Ломового.
– Вот скажи мне, Иваныч… – сказал мэр. – Вот по честноку скажи… Зачем тебе кресло губера, а? Хлопотное же место. Нет, если это… нельзя тебе… тогда не отвечай. Но… все-таки?..
– Зачем мне губернатором становиться? – рассматривая крепкие желтые ногти, переспросил Капрал. – Чувствую себя достойным властвовать, вот зачем.
Мэр Баранкин рассмеялся:
– Ну уж от скромности ты, Иваныч, не помрешь!
– При чем тут скромность-нескромность? – проговорил Капрал. – Простая логика: к власти должны приходить те, кто достоин властвовать, только и всего. Когда элита общества формируется искусственно и неразумно, это общество ждет большая беда.
Баранкин вытянул губы трубочкой, силясь понять сказанное. Потом опять хохотнул, кажется, так и не поняв.
– Объяснить? – осведомился Капрал и, не дожидаясь от мэра подтверждения, продолжил: – Объясняю. Кому сейчас достаются ключевые посты в государственных структурах и крупных коммерческих организациях? Далеко не всегда тем, кто имеет необходимые для эффективного управления качества… – он мельком глянул на напряженно моргающего Баранкина и счел необходимым дополнить: – Не тем, то есть, кто обладает критическим складом мышления, выдающимися аналитическими способностями, кто способен адекватно оценивать ситуацию и принимать верные решения. Не прирожденным лидерам, проще говоря. Элита формируется из приспособленцев, которые не могут принимать решения самостоятельно, а являются лишь проводниками воли своих патронов. Таковые приспособленцы – по моим наблюдениям – составляют меньшую часть тех, кто теперь властвует. Большая же часть – те, кого возносят на вершину заботливые родительские руки.
