Анна Гурова - Огненный шторм
Он поднял взгляд к сырым небесам. Ему вдруг страстно захотелось принять истинный облик, раскинуть крылья и помчаться сломя голову – за облака, в вечную ночь, где нет ничего, кроме ледяной тьмы и смертоносного огня звезд.
– В этом я подобен самому мирозданию, которое породило все, играет всем, а потом уничтожает без жалости…
Вальтер обвел пылающим взглядом молчащего Грега и ошеломленных драконьеров.
– Вот вам истинная молитва: склонитесь перед несправедливостью Созидателя!
Драконьеры, слушавшие придворного чародея с нарастающим недоумением, уставились на него в суеверном ужасе. В этот миг он сам казался нечеловеческим существом – каким, собственно, и был…
Грег хрипло засмеялся.
– Да ты совсем рехнулся! Змей Бездны для тебя слишком незначителен!
Он поднялся, опираясь о стену. Драконьеры шагнули к нему, но Вальтер остановил их движением руки.
– Пусть договорит!
– Почему ты убил Амедео? – продолжал Грег. – В этом не было никакой необходимости. Зачем было убивать золотого дракона, который никому не причинял зла, который даже не мог ответить тебе ударом на удар? Неужели ты действительно не знаешь ни жалости, ни милосердия?
– Милосердие, – повторил Вальтер, словно пробуя слово на вкус. – Опасное зелье! Переложишь крупинку – станет ядом. В милосердии надо знать точную меру. И оказывать его ровно столько, чтобы тебя не сочли слабаком…
– Нет, – возразил Грег. – В милосердии не должно быть никакой меры. Я оказываю милосердие, потому что такова моя воля. Никто не смеет ограничивать ни мою волю, ни мое милосердие!
– Все верно – ты должен ограничивать его сам!
– Нет никаких границ у милосердия, – отчеканил Грег. – Как нет границ и моей воле. Моя воля – быть милосердным безгранично!
На глазах Вальтера выступили слезы.
– Ты прав, конечно прав! – растроганно проговорил он. – Своими словами ты буквально повернул меня к зеркалу, я увидел себя и ужаснулся! Что же я за чудовище такое! Но я сделал выводы и непременно стану добрее. А теперь пошли, брат, надо успокоить людей, оказать помощь пострадавшим и посмотреть, как там дела у Нагеля… Что?
– Пока я сидел в замке Ульриха, я прочитал уйму книг, – ответил Грег. – В одной было написано, что в южных краях водится хищный ящер, который плачет, когда пожирает свою жертву. Только это не слезы. У него через слезные протоки выделяется слюна.
– Это ты к чему?
– Ты убийца и лжец. Я не хочу иметь с тобой ничего общего!
Вальтер смахнул слезы и холодно произнес:
– В последний раз предлагаю. Если будешь мне покорен, я тебя прощу.
– Иди ты к Адскому Змею со своим прощением! Ты мне больше не брат!
– Ну что ж, ты сам выбрал! Прошу не обижаться!
В тот же миг он выхватил из-под плаща стеклянную колбу с зеленым клеем и обрушил ее на голову Грега. После чего, не глядя, развернулся и направился в базилику. Только крикнул драконьерам:
– Эй, ребята! Скорее! Тут еще один дракон!
Глава 8
Небесная любовь
Аличе стояла, зажатая в толпе молящихся, в главном храме Каррены – соборе Змееборца Лучезарного. Лучи бледного утреннего солнца, пронзая витражи, словно напитывались их золотым светом. Дрожали огоньки бесчисленных свечей, к сводам, клубясь, поднимались ароматические курения. Кафедральный собор Каррены недаром считался одним из прекраснейших в Пяти Герцогствах. Весь он был как распахнутые врата в Вечный Сад, где не будет ни горя, ни зла, ни огненных драконов. Золоченая статуя Змееборца, поражающего копьем Змея Бездны, как будто висела в воздухе в алтарной части храма, окруженная туманным свечением. Казалось, она не имеет никакого отношения к миру людей. Этот поединок идет не здесь…
Собор был набит битком – не продохнуть. Как Даниэль и предсказывал, в страхе перед драконами люди возлагали остатки надежды на церковь. Близятся последние дни! Теперь об этом не только говорили с кафедр, и не только кричали уличные проповедники. Теперь в этом почти никто не сомневался. Южные города уничтожены, над северными почти ежедневно видят пролетающих драконов. Огненный Шторм не где-то впереди. Он уже идет по земле.
Торжественное пение хора гремело, взмывая к сводам, и приглушенным раскатистым эхом отвечала ему поющая толпа. Звучала литания из Книги Огня, прежде одна из самых любимых у Аличе. Прощание Святой Невесты со Змееборцем, песня о небесной любви.
Небесная любовь подобна острому лезвию.
Кто колеблется, кто сомневается – того рассечет оно
надвое.
Стойкий пройдет по нему невредимым.
Небесная любовь подобна жгучему пламени.
Кто без колебаний бросится в него – получит награду.
Для прочих оно – просто зрелище.
Не бойся сгореть в пожаре небесной любви!
Назови мое имя, и станешь мною. Назову твое имя —
и тобою стану.
Нет больше ни тебя, ни меня – есть только
бессмертное пламя!
Та прежняя Аличе из лореты казалась нынешней Аличе какой-то глупой, восторженной девочкой, которая мечтала о том, о чем и понятия не имела. И в итоге накликала на себя то самое пламя…
Эта небесная любовь. Так ужасна! Так много она требует в жертву и так мало дает взамен!
Ну ладно Святая Невеста! Она совершила подвиг самоотвержения: отправила Змееборца на битву с мировым злом, понимая, что никто, кроме него, не способен это зло одолеть. А что сделала она, Аличе? Зачем спровадила Грега к Вальтеру? Да еще сказала ему: «Лети, может быть, тебя он послушает…» Сама же понимала в глубине души – никого Вальтер слушать не станет. И не слушал никогда. Для него значение имеет только он сам!
«Но пусть Вальтер не услышит твоих слов – по крайней мере, он увидит, что тебе есть до него дело! – мысленно разговаривала она с Грегом, словно пытаясь досказать то, что не успела при расставаниии. – Он не сможет отнестись к этому равнодушно! Ведь никто, кроме тебя, его не любит! Никто не верит в него так, как ты! А меня с детства учили, что любовь и вера творят чудеса… Может, они помогут Вальтеру свернуть с того смертоносного пути, по которому он идет сам и увлекает за собой всех, кого коснется… И конечно, ты полетел, ни мгновения не сомневаясь…»
А она помахала ему в окно, ни слова не сказав о луже черной крови из своего видения… Черная лужа мерцает в свете факелов, она разлилась от стены до стены!
«Я погубила Грега», – с ужасающей ясностью поняла Аличе.
Тело мое – стеклянный светильник, душа как фитиль,
Кровь моя наполняет светильник, словно горючее масло.
Тело и душа сгорают в огне разлуки.
Когда тебя нет со мной, я мертва.
Мертвым не больно, но я чувствую этот огонь…
«И что мне делать теперь? – думала Аличе, чувствуя, как душу охватывает отчаяние. – Я послала любимого на смерть, а сама осталась тут, в безопасности – и дальше что? Помолиться за его успех?»
В сущности, именно за этим Аличе и пришла в храм, но теперь ее намерение показалось ей самой циничным и трусливым лицемерием.
«Полечу к нему, – решила она. – Умереть рядом с ним – это все, на что я гожусь. А кто знает, может, мне удастся его вытащить…»
Она вспомнила Вальтера, и ее решимость сразу увяла. Нет, она ничем не поможет Грегу. Она поможет только Вальтеру. Грег, конечно, рассказал ему все, что узнал через Огненный Глаз, и не надо быть великим стратегом, чтобы предсказать дальнейшие действия главы клана. Как только он увидит Аличе, он схватит ее. Она нужна ему, чтобы подобраться к Мондрагону и убить его одним ударом.
И занять его место.
Уж в этом Аличе совершенно не сомневалась.
Если она и хочет чем-то помочь Грегу, да и вообще людям – она должна немедленно покинуть Каррену и снова спрятаться от Вальтера, чтобы он не сумел воспользоваться ею как приманкой.
Внезапно гнев охватил Аличе. Опять бегать?! Неужели ей в самом деле суждено всю жизнь убегать и прятаться? Она способна на большее! В конце концов, она же дракон!
Когда я умру, ты найдешь меня у двери Вечного Сада.
Выйдешь и спросишь – что это, у моего порога?
Протяни руку и подними меня – я буду твоим
клинком.
Душа моя стала как лезвие – ее отточила разлука,
Ее закалило пламя небесной любви!
«Вот! Так и есть! – дрожа от волнения, подумала Аличе. – Я – как наточенный меч. Мондрагон закалил меня в огне, а Вальтер очень хорошо наточил… Для какой битвы?»
Она посмотрела на статую Змееборца, пронзающего Змея Бездны, и внезапно все поняла.
Фьямма же сказала ей! Той ночью, когда Аличе снились черные сны, и она плакала и жаловалась, что ей вовек не спрятаться от Мондрагона, что он почему-то хочет погубить ее, а она даже не понимает, что ему от нее нужно!
Выход только один, ответила ей тогда вредная и язвительная спросонья Фьямма. Спросить у него самого!
* * *Путь на юг оказался долгим – даже для дракона. Целый день Аличе летела, держась линии побережья, пока вдалеке не показалась горная цепь с черными вершинами. Аличе устала, но тем лучше – легче было бороться со страхом. Чем ближе становилось логово Мондрагона, тем сильнее становился страх. «Куда ты, зачем? – спрашивал внутренний голос. – На что рассчитываешь, глупая девочка? Не терпится умереть?» Аличе только стискивала зубы и начинала быстрее махать крыльями.
