Сергей Лобанов - Стальной рассвет. Пески забвения
— Не нужно винить себя в этом, милорд. Это произошло не за один день. Завоёванную в кровавых сражениях власть мы начали терять, как только наместником был назначен Минук Уулк. Повеление нашего монарха, желавшего пошутить, да простите мне вольность в словах, милорд, дорого обошлось.
Тувлер лишь кивнул молча.
Им предстоял непростой путь. Но они, закалённые в сражениях, готовы были пройти его, чтобы стать победителями.
Глава XI
Сражения у Трасимского озера, при Месиннах, у Фессара
Ещё не наступило лето, а по восточным землям Колмадора пошёл слух о жестокости аджеронов, чего раньше не случалось. Теперь они вели себя как истинные завоеватели, неся смерть и разрушение. В первую очередь нападению крупных аджеронских отрядов направляемых единой волей барона, разрушению подверглись монастыри, расположенные в отрогах Химадайских гор.
Так пал монастырь Синарт. В короткой и жестокой сече полегли все братья вместе с отцом Ирустом.
Другие монастыри не избежали сей печальной участи.
Те колмадорийские дворяне, что решили пойти за бароном, рассчитывая сохранить прежние привилегии, были вынуждены принять иную веру, чтобы не слыть еретиками. Теперь им, предавшим свою страну, народ и веру, пути назад не было. Они зверствовали пострашнее самих аджеронов, выслуживаясь, зарабатывая благосклонность.
Простой народ, спасаясь, в страхе хлынул от границ с Аджером в центральные и западные земли Колмадора.
К тому же на юге после зимы оживились энгорты и начали продвижение дальше на север, где уже сошли снега и проклюнулась первая трава. Они оставляли за собой частоколы с посаженными на них несчастными…
С южных земель на север и запад под защиту юного Саорлинга тоже устремились беженцы.
К лету весь Колмадор гудел как потревоженный улей.
В начале лета войско под предводительством Эрла Сура стало лагерем под Пиероном. Юный Саорлинг при большом стечении ликующего народа, под торжественные звуки многочисленных труб, в окружении наиболее приближённых дворян въехал в городские ворота. Сопровождающая его кавалькада с трудом пробиралась по запруженным людьми улочкам, направляясь к замку, где с момента его постройки пребывали все короли. Лишь последние двадцать с лишним лет эти чертоги оскверняли захватчики и простолюдины. Неожиданно для всех появившийся сын самого Атуала Третьего вселил в сердца надежду на освобождение страны от аджеронов и энгортов.
Коронация состоялась по всем правилам. По этому поводу объявили трёхдневный праздник. Простолюдины, купцы, дворяне, каждый в своём кругу славили юного короля, пили пенный эль, веселились, танцевали и верили только в лучшее.
Но так уж устроен этот мир по воле богов, что на смену радости приходят заботы и беды. Когда юному королю принесли весть о том, что барон с тридцатитысячной армией выступил к Пиерону, а на юге под ударами энгортов пал очередной город, Эрл Сур восседал на троне, держа в руках усыпанную драгоценными каменьями золотую корону. Рядом стоял граф Югон Тревин, ставший при юном короле главным советником. Кроме них в зале никого не было, пока начальник стражи не известил о прибытии гонцов, принёсших тревожные вести.
Водрузив корону на голову, Эрл принял гонцов, выслушал и отпустил, велев начальнику стражи обеспечить им надлежащий отдых.
Вновь оставшись наедине с графом, Эрл опять снял корону, поворачивая её в свете лучей солнца, пробивающегося сквозь цветные квадратики стёкол. В солнечных лучах драгоценные каменья искрились гранями, вызывая у юноши грустную улыбку.
— Позвольте узнать, ваше величество, чему вы так печально улыбаетесь? — поинтересовался Югон Тревин.
— Я думаю о том, граф, что став королём, не являюсь таковым, пока мою страну раздирают на части энгорты и аджероны. Что мне эта корона? Что эта мантия и дорогие одежды? До меня дошёл слух, что некоторые дворяне уже плетут интриги, чтобы выгадать побольше привилегий, приблизиться ко мне. И это в то время, когда простой народ утопает в собственной крови.
— Вы знаете, что делать, ваше величество, — произнёс граф, пристально глядя на юношу.
— Да. Поднимайте войско, граф. Пора покончить с аджеронами и браться за энгортов, пока нас самих не посадили на колья.
— Слушаюсь, ваше величество, — склонился Югон Тревин. — Я верил, что титул короля не ослепит вас. И вы по-прежнему будете думать о своей стране и своём народе.
— Настоящим королём я стану лишь после того, как последний завоеватель падёт под нашими мечами. Только после этого я смогу по праву надеть венец отца.
— Венец вашего отца? — переспросил граф. — Разве он не утерян?
— Нет, граф. Он в надёжном месте. Но там сейчас хозяйничают энгорты, — Эрл тяжело вздохнул. — Так что не будем попусту терять время. Боги за нас. Колмадор будет свободным. Поутру выступайте навстречу барону, а мне придётся задержаться. Государственные заботы легли тяжёлым бременем.
Пока двадцатипятитысячное войско под командованием Югона Тревина шло от Пиерона навстречу войску Сиурда Тувлера, тот со своей тридцатитысячной армией вышел к Трасимскому озеру в месте, самой природой предназначенном для засады. Озеро подступало почти вплотную к горе, оставляя лишь узкую полоску берега; дальше полоска расширялась в небольшое поле, отовсюду окружённое крутыми холмами. Там барон разбил лагерь для тяжелой пехоты, легковооружённых пешцев увёл на холмы, а конницу спрятал у самого входа в ловушку.
Югон Тревин появился на закате солнца. Не разбивая лагеря, дождался утра и, едва рассвело, прошёл теснину. На поле он заметил аджеронов, но лишь тех, что были перед ним. Засады в тылу и над головою не обнаружил.
Убедившись, что план удался, что враг заперт и зажат меж озером и горами, Сиурд Тувлер подал войску сигнал к нападению. И оно с громогласными криками скатилось вниз.
Дружная слаженность аджеронов поразила колмадорийцев. Из-за поднявшегося с озера тумана они ничего не видели даже в нескольких шагах, тогда как аджероны отлично различали друг друга и спустились почти одновременно. На помощь им пришла конница и тяжёловооружённая пехота.
Лишь по крикам, загремевшим со всех сторон сразу, колмадорийцы поняли, что они в кольце. Среди всеобщего замешательства граф Югон Тревин сохранял завидное присутствие духа. Он успокаивал воинов, пугливо озиравшихся на каждый новый крик, и всех призывал стоять твёрдо.
— Помните, — повторял он, мечась в тумане на своём жеребце, — не молитвы богам выведут нас отсюда, а только собственная сила и отвага!
Но за гвалтом и смятением ни советы, ни приказы не были слышны; воины не узнавали своих знамён и военачальников, и для многих оружие стало скорее обременительным грузом, чем защитою. В туманной мгле метались крики сражающихся, звон оружия, стоны раненых, вопли ужаса тех, над кем в последнем ударе занесли меч, топор или копьё. Одни пускались в бегство, но тут же наталкивались на клубок сражающихся и застревали в нём. Другие, опомнившись, пытались вернуться в битву, но их уносило потоком беглецов.
Всё же у всех наступило понимание, что нет иной надежды на спасение кроме той, что скрыта в силе рук и остроте клинков; и каждый сам стал для себя начальником, и сражение разгорелось вновь. Теперь только случай соединял людей, и собственная храбрость указывала каждому его место!
Почти три часа продолжалась эта жестокая сеча, и всякий раз особенно жарко вспыхивала там, где появлялся граф. Его окружали лучшие воины, он бесстрашно бросался в самую гущу врагов, пока он не получил серьёзное ранение.
Это послужило причиной повального бегства колмадорийцев. И уже ни озеро, ни горы не казались им помехою. Словно ослепнув от ужаса, люди карабкались на холмы, забивались в щели, брели по воде, пока не погружались по плечи, по уши. Были и такие, кто сбросили доспехи и пустились вплавь, но тонули либо возвращались, ощутив безнадёжность затеи переплыть озеро, чей противоположный берег был столь далёк, что его совсем не видно. А на прибрежных отмелях их уже поджидали…
Около шести тысяч пехоты из замыкающего отряда ещё в самом начале битвы смогли выскользнуть из западни. Взобравшись на один из холмов, они стояли, не зная, что происходит внизу в белой мгле, прислушиваясь к воплям и звону оружия.
Когда же солнце поднялось выше и разогнало туман, они увидели сразу и горы, и поле, и поверженное войско. Потихоньку спустившись с противоположной стороны холма, отряд ударился в бегство, опасаясь, что за ними устремится конница аджеронов. Но на их счастье победители занялись умерщвлением и грабежом раненых и поверженных врагов.
В этом сражении нашёл свою смерть граф Югон Тревин и почти все начальники нового войска. Такого поражения колмадорийцы не ожидали. Однако они не впали в уныние, а напротив — сплотились ещё больше вокруг молодого короля: так сильнó было их желание избавиться от гнёта аджеронов.
![Сильвия Дэй - Сплетенная с тобой [Entwined with You]](/uploads/posts/books/16630/16630.jpg)
