Роман Кузнецов - Хранитель Врат
Ближе к ночи, когда все собрались за общим столом под кружку бодрящего чая, неожиданно появился Паук. Он тихо подошел, молча сел с краю, наложил целую миску горячей каши и уставился в огонь рассеянным взглядом.
– Здравствуй, Коля, – елейным голосом произнес Санек, – как почивалось? Ничего не болит? Душа не ноет? Крыша уже не течет?
– И ты не хворай, Саша. У меня все в порядке, благодарствую. И с крышей нормально, я бы на твоем месте за свою переживал.
– Не, вы слышали?! – Санек вопрошающим взглядом обвел окружающих. – Все в порядке у него! Ты че в пещеру полез, крысятник?
– Хорош, Санек, – осадил его Крот. – Ты лучше расскажи, как угораздило тебя харакири себе сделать?
– Может, у него совесть проснулась, – не унимался Санек. – У друзей воровать – это не дули воробьям крутить.
– Заткнись, Санек, – сказал Бригадир, – дай человеку в себя прийти.
– Так то человеку, а он Паук. Насекомое без стыда и совести.
– Заткнись, я сказал, – рявкнул Бригадир, – иначе…
– Ну в самом деле, Саш, чего пристал. Он как человек пришел. Что ты наезжаешь сразу, – поддержал командира Макс. – Коль, расскажи – как пещеру вычислил, что там видел?
– В самом деле, расскажи, что видел, – попросил Крот, подсаживаясь поближе.
Паук пристально посмотрел на Крота, Бригадира, бросил презрительный взгляд в сторону Санька и произнес:
– Да ничего я толком не видел. Провалился случайно. Напоролся на нож. Ударился головой. Потерял сознание.
– Да ладно заливать-то! Ты успел на камень забраться, с камня спуститься, заломить светильник и поорать о помощи. Знаю тебя – на помощь звать ты станешь в последнюю очередь. А вот обследовать окрестности – это завсегда. Колись, что видел.
– Я же сказал, ничего не видел. Не до того было.
– Ты про амулет что-то говорил да про браслет. Рассказывай, – мягко, но с угрозой произнес Бригадир.
– Да чего с ним возиться, – взвился Санек, – крысятник он. Ничего не скажет, ежу понятно. Думает, что мы его туда пустим и он все сам соберет. Хрен тебе! Зря мы тебя оттуда на своем горбу вытаскивали!
– Успокойся, Санек. Последний раз предупреждаю. Тут я решаю, кому хрен, а кому пряник. – Бригадир повернулся к Пауку. – Рассказывай, Коля.
Паук внимательно посмотрел на Бригадира, потом на Санька, потом опять на Бригадира, налил себе чай из большого походного чайника и произнес:
– Нечего особо рассказывать. Я видел только кости, череп. Оружие видел. Ни амулета, ни браслета не видел. Знаю, что они там. Там же и остальные сокровища, за которыми, собственно, и шли. Про них вы и так все знаете. А пошел туда, потому что знаки увидел. Старинные, обережные. Вы их даже прочесть не можете. Потому вам туда нельзя идти, опасно.
– Умный, значит, – прошипел Санек, – а мы тут идиоты собрались. И что же там пишут?
– Духи тут. Плохое место.
– Как интересно! – вклинился Крот, снимая напряжение. – Расскажи легенду какую-нибудь, а то у Боцмана все анекдоты с такой бородой, что волосы аж в каше плавают.
– Верно, – поддержал товарища Макс, – расскажи сказку, а то на душе паскудно как-то. А про сокровища потом поговорим. Мы все равно еще завал до конца не разобрали.
– Сказку? – удивился Паук. Потом подумал и добавил: – Сказку не сказку, а вот легенду об этих местах я вам поведаю. Давным-давно здесь жило племя. Все как положено было. Процветание. Мудрый вождь. Старый, правда, но мудрый. Дочь красавица. Богатыри славные. Одного из богатырей Рузай звали. У них с дочерью вождя любовь возникла. Батя был против: он планировал дочь в жены соседу, могущественному хану отдать, союз укрепить. Обещал уже. Но по Кону не мог без ее согласия за чужеродца выдать. А она уперлась. Тогда вождь испытание придумал. Поручил добыть артефакт магический силы огромной, божественной. Рузай добыл. Как – это отдельная легенда, но нам важно, что добыл. Вождю делать нечего, слово держать обязан. Сыграли свадьбу. Но недолго молодые в своем счастье пребывали. Обиделся могущественный сосед, собрал силы несметные и пошел войной. Несколько селений разорил. Все сжег, а людей погубил. Всех поголовно. Даже в рабство никого не брал. Тогда все мужчины племени старше двенадцати лет ушли на войну. Возглавил войско Рузай. Вождь, поскольку уже старым был, остался в городе править. Дочь вождя, как водится, поплакала, обещала ждать, платочком помахала. Словом, все чин чинарем. Но затянулась война. У Рузая было мало воинов, а у хана много. В открытом поединке сойтись было чистым самоубийством. Рузай посчитал, что слон должен стоять, а муха жалить. Только так можно сдержать врага и не дать ему разрушительным ураганом пройти по родным землям. Словом, он выбрал тактику стремительных ударов с последующим отступлением. Так они гонялись друг за другом несколько долгих лет. Но так не могло продолжаться до бесконечности. Зажал все же хан войско Рузая в этих горах. Деться им было некуда. Решили богатыри дать последний бой. Они встретили врага в тесном ущелье, чтобы свести к минимуму преимущество хана в численности. Много дней длилось сражение. Стойко держались воины Рузая. Отчаянно рубились храбрецы. Много славных бойцов пало, много подвигов ратных совершено. Но, несмотря на проявленный героизм и стойкость, войско было обречено. Тогда с помощью своего артефакта обратился Рузай к богам. Не за себя просил, не живота хотел. Просил, чтобы боги не пустили врага лютого на земли родные. Услышали боги, сказали, что обрушат на врагов горы, но Рузай должен пообещать, что отдаст богам сердца предателей и детей их. Согласился Рузай, ибо уверен был, что нет среди его соратников предателей, а если таковые и отыщутся, все равно они все сегодня погибнут. Заключил он сделку. Вышел Рузай к своим воинам и поведал им о воле богов. Рассказал им, что хочет заманить войско хана в ущелье, и когда те войдут, боги обрушат горы. Также Рузай сказал, что те, кто последует за ним, погибнут, ибо их завалит камнями вместе с приспешниками хана. А потому он взял с собой только самых близких своих соратников. Остальным же приказал возвращаться домой тайными тропами через эти горы.
– Знаю я продолжение, – раздался ехидный голос Санька. – Рузай погиб, а тех, кто ушел, боги сочли предателями и покарали. Теперь их души бродят тут и пугают туристов.
– Нет. – Паук сделал большой глоток чая из дымящейся кружки. – Не суди по себе. Никто не ушел спасительной тропой. Все остались. Рузай гнал их, но они остались. Решили, что лучше погибнуть с честью, чем жить в бесчестии. Сказали, что они свободные люди и никто не в силах запретить им выполнить свой долг. Возрадовался Рузай. Хороших воинов он воспитал, настоящих. Нет среди них гнили. Не получат боги своей жертвы, потому что нет среди них предателей. Все пошли, все бились. И было так. И обрушили боги ущелье. Войско хана было уничтожено, а остатки его рассеяны по окрестностям. Богатыри Рузая тоже пали. Почти все. Но сам Рузай и несколько его ближников выжили. Еще долгих три года Рузай с ними зачищал эти места от недобитков хана. А потом пошли домой, где богатырей ждали семьи.
Но слишком долгой была война. Много воды утекло. Жена Рузая, прекрасная Леда, встретила молодца Пария, который был очень хорош собой, пел красивые песни и к тому же был сыном вождя соседнего племени. Прошло уже несколько лет. О Рузае ничего не было слышно. Никто не вернулся из похода. Вождь посчитал, что все погибли. По героям справили тризну. Леда горько плакала, грозилась наложить на себя руки. Но потом ее сердце растопили песни Пария, а тут еще папа убеждал, что брак с Парием – благо для племени, ибо оно осталось практически без защиты: ведь все мужчины погибли вместе с Рузаем. В общем, Леда поломалась для приличия и вышла замуж за Пария. Вскоре у них родился сын. Таким образом, когда Рузай вернулся, он узрел картину мнимого благополучия.
– Почему мнимого?
– Мужчины ушли, а женщины по природе своей не способны к развитию. Их боги сотворили, чтобы они сохраняли все лучшее. Вот и получилось, что, оставшись в безопасности и будучи предоставленными только самим себе, женщины сосредоточились на собирательстве добра, накоплении. Они забыли про труд, отказались от Быть в пользу Иметь. Хитрый вождь стал раздавать собранное золото в рост соседям, несмотря на прямой запрет богов. Этот процент стал основой благополучия. Люди перестали трудиться сами. Для выполнения тяжелой работы стали брать рабов, хотя раньше рабство было запрещено. Заветы богов забыли, ибо некому было за этим следить. Женщины стали выходить замуж за инородцев, принимать их веру, заменять свои традиции чужими. Праздность и чувственные удовольствия сделались нормой и целью жизни. Так что, несмотря на видимость благополучия и богатства, племя умирало. Радость ушла из этих мест. Это было заметно по потухшим глазам детей, опущенным плечам прохожих, неестественному смеху, пошлым шуткам… Обреченность всегда чувствуется особенно остро теми, кто был у Черты. Правда, Бригадир?
