Тим Скоренко - Ода абсолютной жестокости
Касс выбирается из бассейна. Вода окрашена алым. По щекам помощника стекает вода, перемешанная со слезами. Этого не видно, но я уверен, что он плачет от боли.
* * *Мы выходим из дома в сопровождении целой свиты. Дверь открывает шут. За нами идут солдаты-телохранители, перед нами – тоже. Шут прыгает то справа, то слева.
– Прекрати, – говорю я. – А то снова балду отрежу.
Он немного притихает.
На площади перед дворцом, на бортике фонтана сидят три человека. Виркас, Марфа и Микта. Я иду к ним. Касс тянется за мной.
Просто наши запястья связаны верёвкой.
Марфа встаёт. Она с ненавистью смотрит на Касса, но не бросается.
– Я говорила с Клифой всё утро. Она с трудом общается. Её пугает каждый человек. Её пугает солнечный свет. Ты, – она обращается к Кассу, – ты заплатишь.
– Я уже заплатил, – спокойно говорит Касс.
Я смотрю на Марфу так, что она не решается продолжать.
– Мы пойдём с тобой, – говорит Виркас. – Мы твои должники.
Касс кривится.
– Их не примут.
– Примут, – говорю я. – Ты уж постарайся. А то моя плеть давно никого не рвала.
Грудь Касса под одеждой туго перебинтована.
Мы решили идти пешком. Три квартала, погода хорошая.
Касс и я – впереди. Виркас, Марфа и Микта – за нами. Стражники окружают нас со всех сторон. Шут убегает куда-то вперёд.
Мы движемся по улицам. Люди расступаются. Некоторые снимают головные уборы и низко кланяются.
– Псы, – говорит вдруг Касс.
– Ты сам их приучил.
– Да. Я приучил. Не поверишь, Риггер, но иногда мне противна такая власть. Иногда мне хочется, чтобы меня любили.
И мне. Мне тоже иногда этого хочется. Но Риггера почти невозможно любить.
Улица светлая и красивая. Мы пересекаем мощёную площадь с огромной статуей, изображающей человека в доспехах.
– Это император, – говорит Касс.
На императоре доспехи точь-в-точь как на стражах границы. С грустью вспоминаю своего боевого носорога.
– Мне говорили, что во внутреннем городе живут аристократы. Почему на улицах только простолюдины, которые пресмыкаются перед тобой?
– Аристократы ещё не проснулись.
– А наместник?
– Его я разбужу.
Навстречу идёт процессия, подобная нашей. Какого-то богатея несут в паланкине.
Не доезжая до нас метров пятнадцать, паланкин останавливается. Из него выходит женщина. Очень красивая, хотя несколько тощая. С молочно-белой кожей и чёрными как смоль волосами.
– Кто это?
– Вивьена. Одна из фавориток императора. Отвяжи меня.
Я незаметно перерезаю связывающую нас верёвку. Касс делает несколько шагов по направлению к стоящей Вивьене. Затем опускается на одно колено и сгибается в три погибели. Все стражники повторяют его движение. Шут лежит на земле.
Я замечаю, что Микта и Марфа тоже склонились.
Мы с Виркасом стоим. Вивьена смотрит на меня, но потом приседает в реверансе перед Кассом. Я слышу их разговор.
– Я слышала о побоище в вашем доме, первый помощник наместника Касс.
– Всё улажено, госпожа Вивьена, – подобострастно отвечает Касс. – Теперь всё нормально.
– Также я слышала, что дом Карлифа сожжён дотла.
– Это так, моя госпожа, но негодяи уже покоятся в моём каземате.
– Что ж, хорошо. Надеюсь, моему господину ничего не угрожает сегодня.
– Конечно, нет моя госпожа! – он склоняется.
Она тоже.
– А эти? – вдруг неожиданно визгливо говорит она. – Эти кто такие? Почему они не кланяются мне?
Виркас рядом кланяется и шепчет мне:
– Рано ещё драться, рано.
Сжимаю зубы и склоняюсь.
– То-то же! – звонко радуется фаворитка.
Кажется, её самолюбие удовлетворено. Она разворачивается и идёт к своему паланкину. Я запомнил эту шлюху. Запомнил.
Кортежи разъезжаются.
Краем уха я слышу, как Виркас что-то говорит Марфе. Марфа отвечает зло, резко.
Мы выходим на очередную площадь. Такое ощущение, что город состоит из площадей, соединённых маленькими улочками. Понятия «перекрёсток» в этом городе нет.
На площади – фонтан, почти копия того, что перед замком Касса. Но дворец наместника сильно отличается по архитектуре. Он двухэтажный, лёгкий, ажурный. Оба этажа – с галереями. Крыша – плоская. На ней я вижу фигуры людей.
Процессия пересекает площадь. Двери резиденции распахнуты настежь. У дверей – два стражника. В дверях – невысокий светловолосый мужчина в длинном расписном халате.
Он подбегает к Кассу и кланяется ему.
– Наместник Глан уже проснулся?
Мужчина снова кланяется.
– Пусть примет нас.
Мужчина исчезает.
Процессия проходит через широкие двери. Интерьер тут очень дорогой. Гораздо вычурнее и эффектнее, чем в замке Касса. Потолок зала, в который мы попадаем, держится на нескольких десятках колонн, расписанных изящными узорами. Почти у каждой колонны стоит воин. Воины не обращают на нас внимания: Касс – частый гость.
Мы подходим к широченной винтовой лестнице. Она пологая, с низкими ступеньками, покрыта ковром. Зал тут – высотой в два этажа, и лестница ведёт на крышу.
Мы поднимаемся.
– Не разговаривай с Гланом, даже если он тебя о чём-то спросит. Просто молчи. Говорить буду я.
Киваю.
Мы выходим на крышу. Солнце очень яркое. На крыше – бассейн. Рядом – кушетки для загорания, зонтики. Полуобнажённые девушки. И огромная мягкая кровать, над которой – зонтик из пальмовых листьев. На кровати – худой мужчина с оттопыренными ушами и низким лбом. Глаза навыкате, нижняя челюсть очень большая. Две темнокожие девушки обмахивают его веерами.
Касс идёт к мужчине и кивает ему. Едва-едва, чуть склоняет голову.
Мужчина вскакивает с места и кланяется своему помощнику чуть ли не до земли.
– Доброе утро, Глан, – говорит Касс.
– Доброе утро, мой верный Касс, – говорит мужчина.
Я не могу понять, кто из них главнее. В их словах – искусственность, картинность.
– Мне нужно к Императору, Глан.
Касс проходит мимо наместника и смотрит с крыши на площадь.
– Я не знаю, насколько можно осуществить это сегодня…
– Мне нужно к императору сегодня.
Естественно. Он хочет избавиться от обузы. От меня.
Глан подходит к Кассу и что-то шепчет.
– Не бойся. Беспорядки уже улажены. Источник беспорядков ликвидирован. Как раз об этом можешь и доложить. Вместе со мной и с теми, кто оказал мне помощь в ликвидации очага беспорядков.
Глан склоняет голову.
Неожиданно я понимаю. Глан – глуп. Он – марионетка в руках Касса, и Касс держит его по очень простой причине. В случае чего полетит голова Глана. А Касс выкрутится. Глан, наверное, доволен жизнью. Дворцом, бассейном, девочками.
Глан манит пальцем мужчину со светлыми волосами, заплетёнными в длинную косу. Говорит ему что-то очень тихо.
Мужчина кланяется и убегает. Я вижу с крыши, как он появляется на площади и исчезает в переулке.
Площадь постепенно наполняется людьми. Паланкины, кареты.
– Мои просители собираются, – говорит Глан.
– Я – твой главный проситель, – парирует Касс. – Ты тоже пойдёшь к императору.
Глан отшатывается.
– Зачем я тебе?
– Нужен.
Касс садится на кушетку. Девушка, лежавшая на ней, едва успевает встать и отойти в сторону. Кассу тут же приносят прохладительный напиток в бокале.
– И мне, – говорю я. – И им, – показываю на Виркаса и остальных.
Напитки появляются через несколько секунд.
– Почему ты не послал гонца? – спрашивает Глан.
– Это слишком срочно.
Касс смотрит на меня. У него тяжёлый взгляд.
Его одежда – чёрная. Я вижу, что она потемнела ещё больше в районе груди. Намокла от крови. Кассу больно.
Ничего, вытерпит.
Гонец возвращается через полчаса. Это полчаса проходят в напряжённом молчании. Глан всё время порывается что-то спросить, но сдерживается.
Гонец залетает на крышу и кланяется Глану.
– Наместник! Император примет вас через час. Он и сам хотел вызвать вас в связи с беспорядками в городе.
– Хорошо.
Касс тяжело встаёт. Пошли.
Мы спускаемся вниз. Только теперь свита серьёзно выросла.
Глан едет в двухместном паланкине вместе с Кассом. Мы идём за ними. Нас окружает толпа стражников.
Мне приходит в голову, что если я захочу, я смогу убить их всех прямо сейчас. Залить улицу кровью. Но для этого нет причины.
Время, когда Риггер убивал просто так, позади.
– Чего ты хочешь от императора? – спрашивает меня Виркас.
Я понимаю, что мне нечего ему ответить. Он не знает, почему Касс боится меня. Он не знает, что я – смертный. А я не знаю, что придумать.
– Это неважно. Ты знаешь об императоре что-то, чего не знает никто?
– Я знаю только то, что император непобедим и вечен. Его не раз пытались свергнуть. Не раз пытались убить. Но он был всегда и будет всегда.
– Ты ненавидишь его за что-то?
– Я ненавижу первого помощника Касса. Император лично не сделал мне ничего плохого.
– Первый помощник Касс получит своё. Поверь мне, Виркас.
Он смотрит на меня. Думает.
