Евгений Лобачев - Поход скорпионов
– А ты неженка, Глаз. – Я покачал головой и сплюнул на траву, стараясь не выдать переполнявшую меня радость. – Бреясь вчера, я тоже порезался. Но валяться полчаса без сознания в отличие от тебя не стал.
– А?.. – Глаз в точности повторил мою недавнюю реплику. Приятно сознавать, что годы общения со мной не прошли даром.
Оценив положение, в котором он оказался, я пришел на выручку, с ходу выложив самую необходимую информацию:
– Мы все еще в Джибее, а не в Тени Зодиака. Видимо, восьмерых тельцов оказалось более чем достаточно, для нас пока местечка не нашлось. Двенадцать богов выбрали странное средство для нашего спасения – вот этого варвара. – Я отодвинулся чуть в сторону, чтобы Глаз смог увидеть Гиеагра. – Я уже сказал ему спасибо, так что ты можешь не утруждаться.
Глаз начал медленно приподниматься на локте. При этом он все еще не издал ни звука, и я начал всерьез опасаться, не лишил ли моего друга удар булавой и того скромного рассудка, которым он обладал.
– Старайся пока не делать резких движений, – посоветовала Лаита.
И, разумеется, Глаз тут же этим советом пренебрег, рухнув обратно на землю как мешок с мукой. Я мысленно повинился в том, что все же донес до Глаза не все новости.
– Ах да, чуть не забыл. Лаита не только умеет разговаривать, но и делает это на настоящем языке. Кстати, – я обратился к рабыне, – ты наверняка хочешь рассказать, откуда так хорошо его знаешь?
Именно она принесла весть о том, что Глаз жив, и я это очень ценю. Но мне чрезвычайно не нравится, когда меня водят за нос.
– Очень просто, Бурдюк. Это мой родной язык.
Я медленно повернулся к Эписанфу. Но тут же по его до крайности растерянному лицу понял, что для него слова Лаиты стали не меньшим откровением, чем для меня. Думаю, он находился в еще худшем положении – все-таки это его рабыня.
– Но твой хозяин говорил, что ты из южных земель…
– Он не врал. Дело в том, – Лаита склонила голову и понизила голос, – что я – нерожденная. Мои родители – девы, и я поторопилась появиться на свет. Пусть двенадцать богов будут милосердны к моей матери, она не принесла меня в жертву Деве, как должно. Под покровом ночи она вместе со мной покинула Земли Зодиака и шла до тех пор, пока не встретила племена южан.
– Послушайте, – грубовато вмешался в разговор Гиеагр. – Солнце уже скрылось. Если вы предпочитаете заночевать прямо здесь, то я это решение не поддерживаю. Тогда не стоило вообще покидать постоялый двор. Предлагаю тронуться в путь, раз уж мы идем в Проклятые Земли вместе.
Варвар, конечно, говорил дело – я и сам планировал поступить именно так. Вот только если он и дальше будет столь бесцеремонен, я смогу прийти к выводу, что мертвым он мне нравится больше, чем живым. Несмотря на всю его полезность.
Однако времени терять действительно не стоит. Поэтому из множества вопросов, которые крутились у меня на языке, я задал только один:
– Почему же ты молчала до сих пор?
Лаита пожала плечами под своими черными одеждами.
– В тех местах, где я жила, одной из главных добродетелей женщины считается молчаливость.
Я сделал вид, что меня устроил этот ответ.
Собрались мы не мешкая. Глаз с моей помощью встал на ноги и в общем-то чувствовал себя вполне сносно. Повязка Лаиты держалась хорошо, и кровотечение, судя по всему, остановилось.
В глухой деревеньке под Джибеем мы останавливаться не собирались. Но последствия драки с тельцами вынудили нас изменить планы. Глазу все-таки не слабо досталось по башке – он ходил как чумной, да и я чувствовал себя так, словно меня разобрали на части, а потом при сборке проявили досадную небрежность.
Жители деревни не отличались гостеприимством джибейцев, но дзанги любили ничуть не меньше, а дзангов у Гиеагра было с избытком. Их хватило не только на кров и еду, но и на несколько фальшивых улыбок хозяев.
Разумеется, Гиеагр полюбопытствовал, что вело нас в Проклятые Земли. Но я успел подготовиться к этому вопросу еще по дороге в деревню. Когда готовишь блюдо под названием «ложь», в него обязательно нужно добавить хорошую порцию правды. И на вкус приятней, и переваривается легче. Так что про племя змееносцев я рассказал, а заодно про чудаковатого купца, обещавшего нам с Глазом кучу дзангов за подробное описание дороги, – он, дескать, торговлю наладить надеется.
После этого было бы просто невежливо с моей стороны не спросить о причине интереса к Проклятым Землям Непосвященных. Гиеагр поведал дикую историю, в которую я для вида поверил. Пока.
Через два дня мы если и не пришли полностью в норму, то по крайней мере могли считать себя готовыми к длительному переходу. Между нами и видневшимися на горизонте горами лежала тоскливая безжизненная степь.
О переходе через эту степь рассказывать нечего, скажу только, что занял он двое с половиной суток. За это время мы трижды видели выскочившего из норы суслика, а больше смотреть было не на что.
Наконец на исходе третьего дня мы подошли к горам. В сумеречном полумраке они чудовищными колоссами возвышались над нами. Уже сейчас мы находились там, где нечего делать нормальным людям. У меня к горлу подкатил комок – все-таки я впервые покинул Земли Зодиака. Впервые я вступил в мир, о котором почти ничего не знал, да и не хотел знать.
Устроившись на ночлег, заснуть я не мог долго. Думал о совпадениях. Папирусы с записями о Зеркале богов, каким-то ветром занесенные в края Непосвященных, попадают в руки Эписанфа. Одного из очень немногих варваров, интересующихся Землями Зодиака. Совпадение? Пускай…
У этого Эписанфа есть рабыня Лаита, родом из Земель Зодиака, хоть и нерожденная. Еще одно совпадение?
Отправляясь в путь, Эписанф берет с собой рабыню. Какую? Именно Лаиту. Очередное совпадение.
Что все это значит? Скорее всего, только одно – ты слишком многого не знаешь, Бурдюк…
Проснулся я от крика. Кричал Гиеагр во всю недюжинную мощь своей глотки. При этом он перемежал слова на настоящем и своем родном языках, поэтому понять смысл я смог не сразу.
– Башня! Убей меня гром – башня!
Рывком подняв себя на ноги, я проследил за его взглядом. Впереди, на самой вершине горы, одиноко стоял полуразрушенный замок.
Летопись Милька
До ближайшей башни оказалось гораздо дальше, чем представлялось вначале. Поднимались, разделившись на две группы: впереди – я, Гиеагр, Эписанф и его рабыня, чуть позади – Бурдюк и Глаз.
Ох не в добрый час угораздило Гиеагра рассказать этой компании о башнях, вернее, о том, что поведала о них Фаэнира, явившись ему во сне. И Эписанф хорош – молчал до последнего момента, а когда наконец соизволил открыть рот, чтобы поддержать Гиеагра и изложить то, что ему ведомо об этом деле, подозрительный Бурдюк окончательно уверился в том, что эти Непосвященные пытаются его надуть. Сейчас, по прошествии времени, вникнув во взаимоотношения почтенного философа и его попутчиков, я могу понять, почему он сцеживает известные ему сведения осторожно, по капле, будто драгоценнейший бальзам. Это сейчас. А тогда дело едва не кончилось дракой.
Накануне, достигнув первых скал, мы остановились на ночлег. Не успели разжечь костер, как злая ночь, похитив солнце, распростерла над миром свой черный саван. Небеса и горы погрузились в непроглядный мрак. Ни звезд, ни луны, ни светляков – мир исчез за трепещущим светлым кругом, который каким-то чудом наш костер отвоевывал у тьмы. Клянусь, той ночью я обрадовался бы даже блуждающим огонькам, какие видят порой на кладбищах. Но не было абсолютно ничего. Ни-че-го.
Мрак, мрак, мрак… И только эти проклятые башни выделялись на фоне окутавшей землю могильной темноты, и были они еще чернее ее, еще безнадежней, безнадежней, чем даже сама смерть. От них тянуло ледяным смрадом, странным и страшным духом, зловонием того особого рода, что ощущаешь не носом, а душой. От одной только мысли о том, что где-то неподалеку громоздятся эти каменные монстры, до самых костей пробивал озноб; даже обрушившаяся на нас мертвецкая тьма в сравнении с башнями казалась не такой уж жуткой.
Ночь прошла скверно. Все плохо спали и видели дурные сны. А утром Гиеагр объявил, что единственно возможный для нас путь лежит через одну из башен. Накануне ему привиделась прекрасная Фаэнира и путано, но настойчиво повелела продолжить дорогу именно через это проклятое место. Естественно, варвары взбеленились. Я видел, как ночью они, мужи далеко не робкие, жались друг к дружке подобно ягнятам, зачуявшим волка. Бурдюк потребовал у Гиеагра ответа, за какими демонами нам тащиться к башням; когда же герой не смог сказать ничего определенного, Глаз обвинил его в том, что он замыслил погубить их, заведя в это гиблое место. Гиеагр рассвирепел, и уж руки легли на клинки, но тут в спор вмешался Эписанф.
– Стойте! – вскричал он, бросившись между бойцами. – Если вы собираетесь каждый спор решать поножовщиной, лучше все бросить и разойтись по домам.
