Анна Гурова - Огненный шторм
Что-то непонятное, скверное и опасное происходит в Каррене. И в центре – Фьямма. Значит, она же первая пострадает. Ей даны неограниченные возможности, и нет больше никакой узды в виде Колледжиаты. Даниэль знал еретическое направление ее поисков. Фьямма не остановится ни перед чем! Неизвестно, кого она успеет погубить, но себя уж точно – потому что, сколько он ее знал, Фьямма всегда сперва экспериментировала на себе.
Она в опасности, понимал Даниэль. В смертельной опасности…
Он резко поднял голову. Надо ехать в Каррену! Немедленно, прямо сейчас!
«А как же эксперимент Луки? – вспомнил он. – Как же еще одна попытка создать оружие против Мондрагона?! Вальтер и Лука ждут его в кузнице, они обещали…»
Неужели он пропустит такое эпохальное событие? Один день ничего не решает…
«Отправлюсь в Каррену завтра утром, а сейчас побегу к Луке», – решил Даниэль, вставая с мокрых ступеней.
В небе раздался оглушительный раскат грома, полыхнула молния, и прямо перед Даниэлем на озаренную вспышкой мостовую упала тень человека с мечом в руке.
Алхимик взвизгнул, шарахнулся в сторону, а потом нервно рассмеялся: то была тень бронзового Змееборца. Воин нависал над ним, слегка пригнувшись, словно собирался спрыгнуть с постамента. Даниэль поглядел на него и фыркнул – ему почему-то показалось, что Змееборец похож на Гвидо, мерзкого помощника Фьяммы. Странно, внешнего сходства вроде не было…
Статуя властно приковывала к себе взгляд. И чем дольше Даниэль смотрел на бронзового, тем страшнее ему становилось. Выражение прекрасного лица поражало своей жестокостью. Острый меч у бедра – словно шип на хвосте у скорпиона… И эта поза – за миг до атаки – тоже какая-то нечеловеческая. Звериная, змеиная…
У настоящего искусства – своя правда. Оно выявляет сущность.
Даниэль вдруг понял, чем бронзовый Змееборец похож на Гвидо.
Не может быть человек таким жестоким. В человеке всегда есть сострадание. А вот в драконе его нет. Ни сострадания, ни жалости. Сочувствие ему чуждо. Ведь сочувствовать можно только своим. А этому Змееборцу люди – не свои. Он ведь и сам – не человек…
Даниэль, не теряя больше времени, кинулся в дождь в сторону гостиницы, где лежали его вещи и можно было нанять лошадь.
Глава 5
Грозная ночь
Вальтер уже давно улетел, а Аличе все не могла прийти в себя. С трудом найдя путь в свою комнату, она заперлась там и сидела на кровати, стискивая край покрывала и устремив в окно невидящий взгляд. Казалось, та молния выжгла ее изнутри, необратимо изменив. Кто она теперь? Что из нее пытается сделать Вальтер? Когда-то она боялась Мондрагона, потом превращения – теперь она начинала бояться саму себя. Молния! Девушка содрогнулась. Нет, никогда в жизни она больше не попытается повторить этот опыт! Ну разве что Вальтер снова вздумает к ней прикоснуться…
Аличе медленно обвела взглядом комнату. Если бы здесь имелся образ Святой Невесты, она упала бы перед ним на колени, но в башне Вальтера ничего подобного не водилось. Поэтому девушка просто зажмурилась и прижала ладонь к сердцу. В горле у нее жгло, она задыхалась.
– Святая Невеста, помоги мне! Змееборец, защити от зла!
Зло преследует ее, и не просто идет по пятам – оно уже внутри. Вальтер посадил семена, и они дали всходы. Он слишком умен и коварен, она дитя рядом с ним – драконом, который строил свои козни еще за сто лет до того, как сама Аличе появилась на свет… «Я даю тебе силу! – говорит он. – Прими ее из моих рук!»
Девушка не заблуждалась: не сила ее ждет, а порабощение. Вальтер решил сделать из нее такую же обманщицу и убийцу, как он сам. Но что ему помешает? Он изобретателен – в другой раз подстроит так, что она будет вынуждена ударить молнией уже не его, а кого-нибудь еще! Тут ведь только надо начать… Ей еще и понравится – так он утверждает!
– Святая Невеста, помоги мне!
Аличе глубоко вздохнула, пытаясь войти в молитвенный транс, как ее учили в лорете. Глубокая концентрация, когда все телесное отринуто, сознание успокоено, очищено от мыслей и полностью подготовлено для общения с высшим. Но сейчас творилось что-то странное. Чем горячее Аличе взывала о помощи к Святой Невесте, тем ярче и страшнее становились наполняющие сознание образы, тем труднее было изгонять их… Аличе испугалась, но ее тело и сознание больше не подчинялись ей. И наконец, словно прорвало плотину…
Зрачки Аличе расширились до краев радужки, она рухнула на кровать, раскинув руки. Ей мерещилось, что она летит над миром, и куда ни обернется, повсюду видит только одно – смерть. Гибель со всех сторон, куда ни глянь – везде пламя!
Ей виделось, как страшной смертью умирает Фьямма – огненный дракон разрывает ее изнутри!
…как стая огненных ос жалит до смерти ее отца, и Даниэль падает на пол кузни, успев подумать: «Я дурак! Как же я сразу не догадался, кто он!!!»
…как погибает неизвестный ей алхимик с железными глазами, даже не замечая то, что с ним происходит, а думая только о своем новом открытии, которое перевернет все понятия о времени и пространстве…
…как гибнет в отчаянии всеми преданный герцог Амедео…
И множество других смертей в драконьем пламени являлось в видениях Аличе. Бесчисленные жители Амаро, Вишневой Лореты, Сомбры, Сантории, Мондрагоны…
Рушится цитадель Молино, пылают башни Каррены!
Маленькая фигурка падает в жерло вулкана – и летит, летит…
Она видит Грега, плавающего в луже черной крови.
И наконец, видит, как гибнет она сама.
В пламени… Кого?!
Пожиратель Мира, убийца всех ее близких и множества невинных… Но разве это не Мондрагон?
Изумление было так велико, что Аличе вышла из транса. Взгляд ее сфокусировался, губы прошептали:
– Вальтер? Почему Вальтер?
Аличе полежала немного, приходя в себя. В комнате было темно, из окна веяло предгрозовой сыростью. Девушка поднялась, спокойная и сосредоточенная. Ни страха, ни колебаний больше не осталось. Видение подсказывало, что ее близкие на грани гибели – это сейчас важнее всего. Фьямма? Отец? Близкая опасность грозит обоим…
Аличе открыла ставни настежь, взобралась на мокрый подоконник, раскинула руки и бросилась в небо.
* * *Она летела всю ночь долгим, кружным путем вдоль реки – боялась в темноте промахнуться мимо спящего города. Небо уже начало понемногу светлеть на востоке, когда внизу на излучине показался Фиоре, окутанный чуть светящейся розоватой дымкой.
При виде этого свечения Аличе испытала непонятное отвращение и сильнейшее нежелание туда лететь, которое усиливалось с каждым взмахом крыльев. Тогда она вспомнила про магический туман, о котором упоминал Вальтер, – розовый туман, отпугивающий драконов. Что ж, она подлетит так близко, как сможет, а дальше пойдет пешком – выбора нет.
Аличе описала круг над городом, залетела со стороны реки, распахнула крылья и устремилась в пике. Молнией пронеслась над какими-то обугленными развалинами на холме; почти теряя сознание, скользнула над самой водой, и, превратившись еще в воздухе, в изнеможении упала на мокрый песок. Несколько мгновений она лежала, глотая воздух. Но время уходило, отдых – потом! Аличе через силу приподнялась и огляделась. Куда идти? Где живет этот знаменитый алхимик Лука?
Впрочем, тут и спрашивать было незачем. В нескольких сотнях шагов, у самого берега, в темное небо рвалось пламя. В воздухе пахло дымом и гарью. Аличе со стоном встала и похромала туда мимо чьих-то огородов, лодочных причалов и мусорных куч.
На заднем дворе богатой усадьбы было светло как днем, алые отблески пламени плясали на черной воде. На берегу и в саду суетились десятки людей. Несмотря на дождь, кузница сгорела уже почти целиком, но время от времени из развалин все еще выхлестывали длинные языки пламени. Люди по цепочке передавали ведра с водой, поливая тлеющие бревна и стену городской усадьбы кузнеца, чтобы на нее не перекинулся огонь. Другие сидели на крыше дома, карауля, чтобы фонтаном летящие в небо искры не подожгли ее. Но большинство праздно таращились на чужое горе. Аличе, протолкнувшись вперед, в ужасе уставилась на догорающее пожарище. Где отец? Если он был внутри… Не опоздала ли она?!
– Папа! – воскликнула она, оглядываясь. Вокруг были только чужие лица.
Аличе выбралась из толпы и побежала к дому. Надо найти хозяина, этого алхимика Луку, и спросить его!
Луку она нашла почти сразу. Точнее, его ростовую металлическую статую. С одной стороны статуя блестела, как новенькая, с другой была сильно закопчена – видно, пострадала при пожаре. Лука стоял на газоне, как живой: презрительно выпяченная нижняя губа, руки сложены на груди, голубые эмалированные глаза смотрят подслеповато и загадочно… На почтительном расстоянии от Луки толпился народ, глядя на него с суеверным ужасом. Только статная женщина средних лет с невозмутимым лицом, ни на кого не обращая внимания, полировала металл суконкой. Две рыжие девушки, смахивая слезы, разбивали вокруг статуи клумбу.
