Виктор Кузнецов - Пленники Долины
На вид Розе было лет девятнадцать-двадцать. Темные короткостриженые волосы, пышущие румянцем пухлые щеки, крутые бедра, тяжелая грудь – все в облике девушки как нельзя лучше соответствовало выбранному ею ремеслу. Адсон чувствовал на своем лице теплое дыхание, женская рука нежно трепала его волосы. Ни одно, даже самое холодное, сердце не могло сопротивляться жару, источаемому здоровым, крепким телом Розы. Но у Адсона больше не было сердца. Он потерял его очень-очень далеко отсюда.
– Адсон, приходи вечером. А хочешь, прямо сейчас пойдем? – прошептала Роза в самое ухо.
– Не трать зря время, все равно мне нечем платить.
С видом оскорбленной придворной дамы работница борделя возразила:
– Кто сказал, что я прошу денег? Просто так приходи.
– Ты славная девушка, – ссадил Адсон Розу с колен. – Прости.
– Ну, как знаешь, – фыркнула девица и, подобрав полы юбки, поплыла к стойке бара, где Виктор уверенно расправлялся с очередной кружкой вина.
Воссоединившись, троица перекинулась несколькими фразами и, словно по команде, дружно обернулась. На этот раз наступила очередь Люси исцелять душевную рану. Она высвободилась из объятий Виктора и, виляя узкими бедрами, пошла к сидевшему за столом у стены Адсону Мередику.
Люси была не только на пять лет старше подруги, она и выглядела как полная ей противоположность. Все, кто знал обеих девушек, хоть раз да задавался вопросом: что может их объединять? Высокая и стройная, с короткими светлыми волосами, Люси напоминала юношу. Это сходство придавали ей излишне резкие, не вполне подходящие женщине черты лица: тонкий прямой нос, выступающий вперед острый подбородок, нитевидные губы и светлые, почти незаметные брови. Довершали же противоречивое впечатление широкие скулы и массивный лоб. Словно однажды Создатель засомневался, кого бы он хотел сотворить на этот раз – мужчину или женщину. И, начав лепить будущего мужа, неожиданно передумал, подарив жизнь еще одной девочке. Так и не переделав начатое, последним небрежным мазком наградил свое творение грацией и изяществом, незаурядным умом и огромными, вполлица, бархатными глазами.
Люси присела напротив. Поправив волосы, она поинтересовалась:
– Совсем плохо?
Адсон неопределенно качнул головой.
– Вином горю не поможешь, – девушка глубоко вздохнула. – В прошлом году многие потеряли родных.
– Я потерял не только их.
– Очень печально, но радость и горе всегда идут по жизни рука об руку. Только познав печаль, человек учится радоваться, ценить то, чего мы обычно не замечаем.
– Например? – из вежливости поддержал беседу Адсон.
– Подумай, ты и сам легко найдешь ответ.
– Возможно, – безразлично согласился ополченец, – только зачем это мне?
Хозяин таверны поставил перед Адсоном бутыль белого сухого вина и вазу с фруктами. Девушка безошибочно отыскала в быстро растущей толпе посетителей коренастую фигуру Виктора и благодарно помахала ему рукой. Убедившись, что подарок поступил по назначению, ее друг продемонстрировал все тридцать два пожелтевших от курения зуба. Роза в окружении поклонников сидела неподалеку, закинув ногу на ногу, и демонстративно теребила пуговичку глубоко декольтированной блузки.
– Послушай мою историю, – начала Люси. – Когда мне исполнилось двенадцать, отец продал меня заезжему торговцу за сто монет. Народ в нашей деревне бедствовал, и папа был уверен, что поступает правильно. Гость красноречиво убеждал родителей, что у него никогда не было детей, что я ему очень понравилась. Он пообещал меня удочерить, дать образование. Клятвенно заверил, что будет обо мне заботиться и никогда не станет запрещать проведывать настоящих родителей.
Оставив на столе кошелек с деньгами, он усадил дрожащую от страха девчонку в повозку и тронулся в путь. Конечно же, все оказалось не совсем так, как расписывал гость. В его поместье я познакомилась с еще четырьмя девочками, от одиннадцати до пятнадцати лет, купленными чуть ранее в обедневших донельзя крестьянских семьях.
Люси горько усмехнулась.
– Могла ли я оттуда сбежать? Наверное, могла. Но куда и зачем? Ближайшее село находилось в пятидесяти милях, в лесах, помимо волков, встречались медведи, а по вечерам слуги моего господина рассказывали страшные истории об оживших мертвецах, живущих в заброшенной шахте. Я знала, что дома меня ждут нищета и голод.
Через полгода я привыкла к новой жизни. Хозяин никогда нас не бил, кормил досыта, одевал. Но все мы чувствовали, что за эту заботу обязаны чем-то ему платить. Тем более «приемный отец» нет-нет да ненавязчиво подсказывал чем.
Люси налила себе вина, проглотила его залпом и продолжала рассказ:
– Первой забеременела Эльза. Когда наступила пора рожать, ей исполнилось семнадцать. Повитухе не удалось спасти ни мать, ни дитя. Хозяин и не думал горевать. Он опять куда-то исчез, а когда вернулся, у нас появилась новая сестра – очаровательная темноволосая пампушка Роза.
Адсон удивленно поднял голову.
– Роза? – переспросил он, высматривая в толпе покатые плечи спутницы Люси.
– Да, это была она, – Люси обворожительно улыбнулась и кончиками тонких пальцев дотронулась до руки ополченца. – Теперь у нас есть общая тайна. Пообещай, что никому не расскажешь.
– Обещаю, – заверил Адсон.
– Я, наверное, так бы и жила там, – возобновила свою грустную историю девушка, – если бы не несчастный случай с Эльзой. Все разговоры хозяина о том, что он нас любит, и что мы ему одинаково дороги, оказались обыденной ложью. «Все вы – мои любимые игрушки» – вот что следовало бы ему говорить на самом деле.
В день похорон Эльзы я впервые серьезно задумалась о побеге. Роза среди нас была самой младшей, ей едва исполнилось одиннадцать. Девочка очень переживала разлуку с матерью. Отца у нее не было. Были три отчима, и каждый новый, по заверениям матери, должен был стать лучше предыдущего. Не знаю почему, но я решила взять ее с собой.
Мы запаслись едой, прихватили пару столовых ножей и, встав задолго до рассвета, тронулись в путь. Я плохо знала местные леса, но предусмотрительно выведала у прислуги, что ближайшее поселение находится севернее, между двух озер. Роза была очень слабенькой и быстро уставала. Из-за этого нам приходилось часто отдыхать. Вскоре закончились продукты. Мы пили воду из ручьев, собирали грибы, выкапывали съедобные коренья. Стиснув зубы, я молча брела вперед, сжимая в руке узенькую ладошку Розы. Нам сказочно повезло – ни один хищник не взял наш след. Через пять дней я поняла, что сбилась с пути. Все известные мне ориентиры, будь то трава на поляне, муравейник или одиноко растущее дерево, по которым я пыталась определить стороны света, словно сговорившись, показывали разное. Когда Роза спала, я тихонько плакала, уже не надеясь когда-либо выйти из этого проклятого леса. Еще через два дня мы совершенно случайно наткнулись на королевских охотников. Невозможно передать, как я была им рада! Но чем я могла отблагодарить этих людей, что может женщина предложить мужчине? – Люси испытующе посмотрела на Адсона. – Только себя.
– Тебе не хотелось вернуться домой?
– Домой? – вспыхнула от негодования Люси. – Зачем? Возвращаться в нищету, к родителям, продавшим тебя неизвестно кому за сто монет?
– Они хотели как лучше.
– Может быть, – Люси неожиданно погрустнела. Вспышка гнева иссякла так же внезапно, как и разгорелась. – Что-то я заболталась, пойду, – попыталась она встать.
– Постой, – Адсон придержал Люси за руку.
– Ну, что еще?
– Спасибо.
– Не за что.
Адсон и Люси вновь улыбнулись друг другу. Ополченец проводил взглядом худенькую фигурку девушки и мысленно поблагодарил Люси за сочувствие.
Он отодвинул блюдо и уперся лбом в стол, ощущая потребность побыть одному. Когда поднял голову, обнаружил, что напротив скучает коренастый с залысинами тип. На нем была поношенная чуйка, наброшенная поверх несвежей поддевки. Сальные волосы зачесаны назад, косые баки курчавились на щеках.
– В такой холодный вечер нет ничего лучше глотка доброго вина. Я вижу, ты прекрасно в нем разбираешься, – польстил Адсону незваный сосед.
Ополченец благодушно кивнул и пригубил вторую чашу: теперь уже неспешно, глоток за глотком, смакуя изысканный вкус.
– Есть еще один способ согреться, – не унимался словоохотливый незнакомец.
– Какой же? – вяло поинтересовался Адсон.
– Женщина! Ничто так не согреет мужчину, как женщина. Ни одно из вин.
– Ну так сам им и воспользуйся. – Адсона начал раздражать навязчивый собеседник.
– Я-то воспользуюсь, а вот ты, кажется, давно пренебрегаешь. Зачем подругу прогнал? – Собеседник «хрюкнул» и придвинул бутыль к себе.
– Убирайся, знаешь куда?! – не сдержался Адсон.
– Эх, мил-человек, не ты первый. Куда меня только за всю мою бестолковую жизнь ни посылали, а я вот он, тут. – Оборванец рассмеялся.
