Милена Оливсон - Резистент
Сгребаем скудные пожитки и начинаем путь. Нам предстоит найти воду, сейчас это – главное. До реки еще нужно что-то пить и есть. И хотя Алиса собрала кое-что в рюкзак, надолго этого не хватит.
Середина лета еще никогда на моей памяти не была такой холодной. В прошлую нашу вылазку тоже было прохладно, но сейчас, несмотря на солнце, холод просто пробирает до костей. От ветра, несущего пыль, приходится закрывать глаза. Мы поднимаемся на пологий холм, ноги уже ноют от усталости. Над нашими головами плывут редкие рваные облака, клинки солнечных лучей вонзаются в потрескавшуюся землю. Тишина невероятная, в ней мое дыхание кажется слишком громким. И вдруг я что-то слышу – отдаленный гул, грохот и даже голоса. Может, показалось? Я замираю, прислушиваясь, боясь поверить собственным ушам. Но нет, мне не показалось. Из-за холма слышен рев мотора. Боже, не может быть, неужели нагнали, неужели поймают…
– Быстро, назад! – командует Адам, и мы бежим; я падаю, зацепившись за какую-то корягу, и качусь вниз по холму, до крови обдирая кожу. Адам хватает меня за запястье и тащит, словно бревно – до чего больно! Кое-как встаю на ноги, ныряю за широкий камень и затихаю. Над самым ухом тяжело дышит Олег. Из-за камня выглянуть страшно: может, как раз за это мгновение люди в машине меня заметят.
– Просто пересидим здесь. Надеюсь, нас не видели, – шепчет Адам. Не видели, иначе уже догнали бы. Слышно, как машина въезжает на пригорок, проезжает прямо рядом с нами.
– Надо посмотреть, – говорит Адам и тянется к краю камня.
– Не надо! – я хватаю его за рукав и пытаюсь втянуть обратно, но он уже выглядывает. Сейчас его русая макушка нас выдаст, стоит водителю посмотреть в зеркало заднего вида!
– Это… – оторопело шепчет Адам. Я не успеваю спросить, что он там увидел: парень вдруг выпрямляется и выходит из-за камня.
– Адам, ты свихнулся? – вопит Олег. Но Адаму все равно: он еще и начинает махать руками над головой. Терять нечего: выскакиваю из-за камня, направив в сторону машины винтовку. Может, выйдет отстреляться.
Машина останавливается. Медленно открывается дверца, и показывается нога в шнурованном ботинке. Через мгновение виден весь водитель – высокий темноволосый парень.
– Знал, что найду, – кричит он, подбегая ближе.
– Знал, что найдешь, – отвечает Адам. – Знакомьтесь, это…
– Кирилл, – вздыхаю я. Мы уже знакомы, хоть и виртуально. Но разве можно так пугать? Адам нарочно ничего не сказал, чтобы сюрприз устроить, театрал чертов!
Из машины показывается второй парень – чуть ниже ростом, щуплый, улыбчивый. Адам обнимает обоих парней, словно они дружат сто лет. Может, так оно и есть?
– С Вероникой вы, видимо, знакомы, – говорит Адам, – а это Олег.
Парни пожимают Олегу руку. Признаться, это самое странное знакомство, что я видела.
– Руслан, – представляется незнакомец, пятерней отгребая светлые волосы со лба. Прическа у него небрежная, лохматая, словно он стриг сам себя. Скорее всего, так оно и было.
– Как вы узнали, что мы будем здесь? – спрашиваю я, все еще не веря нашей удаче.
– Мы не знали, что именно здесь вас найдем. Вчера мы с Агатой связались с Берневым, и он попытался скрыть, что вас нет. Опять предлагал обмен. Но в Центре все еще есть наши люди, они и сказали, что вы исчезли. Мы поняли, что скоро вы пересечете скалы, и тут же принялись искать вас. Уже часов пять ездим.
– Мы поедем в коммуну?
– Конечно. Давайте, загружайтесь.
Мы втискиваемся на заднее сиденье, сложив вещи и оружие в ногах. В машине тепло, меня еще и зажали с двух сторон Адам и Олег, так что я мигом согреваюсь. Все закончилось. Наконец можно расслабиться и просто довериться кому-то сильному и знающему путь.
Через какое-то время я просыпаюсь на плече Адама. Тот и бровью не ведет, как будто моя голова невесомая и он ее не чувствует. Смущенная, протираю глаза.
– Долго я спала?
– Не особо, часа два, – бросает Адам. Он два часа не шевелился, чтобы меня не будить?
Как ни странно, короткий сон бодрит так, будто я сутки отсыпалась в удобной постели. И мне хочется спрашивать. С чего начать? Где коммуна? Как дела у Гарри, Иванны и Ника? Что с теми, кто остался в Центре? Почему Агата так важна для Бернева, что он снова хочет меняться? Но я чувствую, что эти вопросы сейчас будут не к месту. Все только успокоились и расслабились; Адам обменивается с парнями какими-то шутками, спрашивает о людях, которых я не знаю. Я вдруг понимаю, что все это время у Адама была и другая жизнь, где он не был тренером новичков и не слушал Бернева, где у него были настоящие друзья. Наверняка он часто вспоминал ее, как я вспоминаю Артура и наши школьные приключения. И теперь, когда Адам вернулся в свою старую жизнь, найдется ли в ней место для меня?
Артур. Воспоминания о нем больно сдавливают сердце. Что с ним сейчас? Он определенно был тогда в Центре, видел меня раненую. А я не смогла ему ничего сказать. Скорее всего, теперь, когда я пропала, Берневу он больше не нужен. Но что, если он решит убить Артура, – ведь тот слишком много знает о Центре? Это не приходило мне в голову раньше. И что я могла сделать? Мой побег – лучшее, чем я могла помочь Артуру, но и это не обезопасило его. Если бы только я могла забрать его за Стену…
Машина подпрыгивает на камнях так, что меня подкидывает. И как я умудрилась уснуть в такой тряске? Кажется, пути не будет конца, час бежит за часом. Дважды Кирилл останавливает машину, чтобы заправиться. Устав от поездки, парни замолкают. Скоро Кирилл решает отдохнуть и передает руль Руслану. Мы обедаем вяленым мясом и жадно пьем воду.
Впервые за долгое время я чувствую себя защищенной. Эти парни, Кирилл и Руслан, такие сильные, уверенные, надежные, они пришли как раз вовремя, как супергерои. Они отличаются от всех, кого я видела в Пентесе. Наверное, дело в том, что им выпала непростая судьба, они вынуждены выживать за Стеной и помогать тем, кто остался в Центре. Я чувствую, что теперь все будет хорошо.
Скоро сон скашивает всех, кроме водителя. Когда я просыпаюсь, мы уже на месте, а над пустошью стоит непроглядная ночь. Вылезаю из машины, разминаю затекшие ноги и спину. Добрались.
Перед нами – лагерь: с десяток палаток разных цветов и размеров. Дымят костры, вокруг суетятся люди. Где-то кричит младенец. Из лагеря к нам бежит Агата. На ней все та же форма охранника, в руке – влажная тряпка.
– Вы их нашли, – она улыбается теплой-теплой улыбкой, обнимает брата, а затем коротко целует Руслана. Так вот кто ее жених! Приятно видеть, что теперь они вместе.
Секунду спустя я сама оказываюсь в ее объятиях. От Агаты пахнет костром и почему-то яблоками. А через несколько мгновений я чуть не ломаюсь пополам: на мне повисают Гарри и Ник. И я смеюсь, как ребенок, потому что чувствую себя по-настоящему счастливой.
Ребята тащат меня к костру, дают нанизанное на палочку мясо. Оно такое сочное, что жидкость стекает у меня по подбородку и рукам. Пока я ем, как девочка из голодного племени, парни наперебой рассказывают о коммуне. Этот лагерь, оказывается, временный, они только нас и дожидались. Теперь коммуна двинется на поиски нового места – настоящего живого города, о котором многие здесь слышали. Говорят, если идти на запад, мы скоро его найдем, и там не будет ни стен, ни Центров, ни правителей, – только равенство и благоденствие. Конечно, пока это только слухи.
– Сейчас двигаться сложно, – объясняет Ник, поправляя очки, – совсем недавно родился ребенок, он еще слишком мал для такого длинного пути. Так что Кирилл решил пока остаться.
– Давно вы здесь? – я вдруг понимаю, что даже не знаю, сколько времени прошло с побега.
– Мы с Гарри – две недели. А коммуна – уже около месяца.
– А Иванна? Где она?
Ник отводит взгляд, и я сразу понимаю, что что-то не так.
– Она сидит у себя. Никуда не выходит и ни с кем не говорит.
– Почему?
– А, ты не знаешь… ее брат погиб.
Темнота в мгновение становится удушливой; она застилает мне глаза и уши, сжимает горло костлявой рукой. Я думала, теперь все закончится, теперь жизнь наладится, но кошмары Центра будут преследовать меня и здесь. Ната, Иван… кто еще?
Сама не своя, вскакиваю, бросаю еду.
– Где она? Я… хочу увидеть ее.
– Слушай, лучше ее сейчас не трогать, – пытается возразить Гарри, но я уже бегу на заплетающихся ногах к палаткам.
– Стой-стой, – Ник хватает меня за плечо и мягко, но уверенно тянет назад. – Если ты хочешь поговорить с Иванной, сначала успокойся сама. Ей сейчас тяжело, она не заслужила еще и на твои слезы смотреть.
– Ладно, – я шумно выдыхаю и оседаю на землю. Конечно, он прав. Я просто хочу убедиться, что Иванна в порядке; мне кажется, что я не смогу поверить, что она жива, пока не увижу ее своими глазами.
– Как это случилось? Почему он умер? – я перевожу дыхание, как после пробежки.
Ник садится на землю рядом со мной.
– Это случилось еще в Центре. Их с Иванной разлучили почти сразу, а когда они встретились снова, оба сидели в клетках. Ночью Ивану стало хуже после какой-то процедуры, он умирал у Иванны на глазах.
