Алексей Верт - Создатель балагана
«А еще надо разыскать наглеца, посмевшего перебежать мне дорогу, – подумал Корпс. – И обязательно заставить его испытать унижение, которое будет соизмеримо с моим. А лучше – в два или три раза больше». На мгновение мошеннику захотелось наподдать какой-нибудь свинье прямо в рыло, но это было слишком низко. Да и если вымещать злость на ком попало, то ее совсем не останется, когда придет время настоящей мести.
Свиньи не подозревали о мыслях Юлиуса, но прижимались к стенкам вагона и желали, чтобы этот странный тип оказался подальше от них. Их желание осуществилось буквально через пару часов, когда поезд остановился.
Мошенник выскочил из вагона, с блаженством вдохнул чистый воздух и с недоумением воззарился на представшую его глазам картину крохотного недополиса.
– Вот это? – спросил он недоуменно. – Вот это вот и есть то самое место?! Знаменитое место предсказательской бойни? Известный полис Лариса?
Висевшая неподалеку табличка скрипела на ветру и указывала, что Юлиус ничуть не ошибся.
– От малого до великого – один шаг, вздохнул Корпс и зашагал по узким пыльным улочкам от вокзала.
Юлиус по инерции продолжал верить в лучшее, продвигаясь к центру полиса, когда заприметил огромный купол, сооружаемый рядом с Ларисой. Показалось даже, что им вполне можно накрыть и сам городишко – столь велико было строение.
«Ага! Вот где будет проходить все действо! – воодушевился мошенник. – Это меняет дело. Размах поистине гигантский. Вот и он, этот самый шаг до великого!»
В городе Юлиус первым делом отыскал таверну, но, несмотря на голод и жажду, сначала прогулялся взад-вперед вдоль фасада, изучая расположение окон. Всегда неплохо знать пути отступления, если собираешь поесть бесплатно. Конечно, в торбе имелось некоторое количество вещей, в обмен на которые можно было заполучить кружку вина со специями и тарелку с сыром и овощами, однако это не означало, что каждый трактирщик мог оценить уникальность предложенного. А ведь, к примеру, новейшим пятновыводителем, хотя он и предназначен для стирки, можно было и деревянные столы протирать…
Приняв уверенный и напыщенный вид, с которым обычно заходят в магазины и таверны состоятельные люди, Корпс шагнул через порог «Очень спелой виноградной лозы и лучшего жаркого в городе: спешите!». Хозяин заведения явно питал склонность к избыточному заполнению пространства – помимо названия, которое едва помещалось на вывеске, он не пожалел и мебели. Столики и стулья располагались настолько близко друг к другу, что пройти между ними не представлялось никакой возможности. Надо было пролезать и протискиваться. Однако, судя по количеству народа, это неудобство никого не смущало – на первый взгляд, все места были заняты. Юлиус задумался: не поискать другого места для еды? Вряд ли хозяин таверны, загруженный работой по уши, будет вникать в преимущества пятновыводителя над деньгами, когда последние и так текут рекой.
Однако, уже почти развернувшись, мошенник замер на полуобороте, почувствовав, как дрогнули колени. В центре таверны, стоя на столе, высокий мужчина громко рассказывал толпе про то, как изловил двуликого Януса, чтобы преподнести его маленькой девочке на день рождения. Он красочно вещал, помогая себе красивыми жестами и размахивая длинной тростью. В момент, когда незнакомец продемонстрировал зрителям избиение проворного и «весьма опасного» Януса и взятие оного в плен, Юлиус почувствовал, что забыл и о голоде, и о жажде.
«Избил и добыл, как же, дружок – шипел господин Корпс сквозь зубы, пробираясь вдоль стены поближе к рассказчику. – Лучше скажи: скупил маски и опустошил лавку. Ишь, заливает. Фигляр орков, чтоб его Сцилла с Харибдой поделили». Мужчина тем временем продолжал разливаться соловьем, повествуя о том, как нелегко было приручить плененного Януса.
– Знали бы вы, как трудно договориться с богом, которого ты победил…
«Знал бы ты, как тяжело придется со мной, которого ты нечестно обставил», – Юлиус разминал длинные пальцы и сдерживал желание подхватить с соседнего стола кружку и швырнуть ее в голову мерзавца. Или подобраться поближе и с удовольствием вцепиться ему в горло, предварительно сбив на пол. Подобной вспыльчивости он никогда за собой не наблюдал, но сейчас ему было не до того, чтобы анализировать собственное поведение.
По счастью, мошенник вовремя вспомнил, что блюдо мести должно подаваться холодным. Ни на секунды не сомневаясь, что незнакомец прибыл сюда для участия в соревнованиях, Корпс тут же предсказал ему поражение, и принялся размышлять, как заставить это пророчество сбыться, стянув кружку вина у какого-то зеваки, который вместо того, чтобы пить, заслушался рассказом о доблестной победе над Янусом. Отсев от объекта ненависти подальше, чтобы тот не мешал думать, мошенник решил, что обставить, а лучше подставить, как это сделали с ним, противника – задача важная, но не первостепенная. В первую очередь нелишним было позаботиться, чтобы жажда мести не затмила способности Юлиуса-предсказателя, и деньги в конечном итоге все же оказались в кармане у него, а не у какого-нибудь горе-пророка, которому удастся случайно брякнуть что-нибудь действительно важное.
В торбе у Корпса хранилась книга с советами на все случаи жизни. Она была своего рода сентиментальным талисманом мошенника, хотя тот ни разу не воспользовался подсказками. Написав ее в ту пору, когда шальная мысль «стать писателем» еще не выветрилась из головы, Юлиус позднее обнаружил, что загадочный слог, к которому он прибегнул, идеально подходит для того, чтобы дурить голову собеседникам.
Достав книгу, Корпс наугад раскрыл ее и прочитал: «Одиннадцать разбудят двенадцатого, и будет свершен полный оборот, и наступит новая эпоха, чьим отсчетом вновь станет первый и никакой другой больше». Ну, чем не прекрасное предсказание? Особенно если учитывать, что речь идет всего-навсего о полном обороте стрелок на часах. А ведь сколько еще удачных толкований можно придумать!
Воодушевленный Юлиус улыбнулся. Предсказывать, используя заумные слова и толкуя их так, как этого хочет тот, для кого гадают – беспроигрышный способ. Тут даже думать не надо.
Единственным недоразумением оставалась обложка. Если сами страницы, растрепавшиеся со временем и придававшие книге вид древнего фолианта, идеально подходили для своей роли, то обложка должна была вселять уважение. Но почерневшая кожа, на которой еще можно было разобрать «Юлиус Корпс – Избранные мысли», никоим разом не подходила. Здесь требовалась внушительная картина с седым старцем, например, над которым кружили гарпии, били молнии, а рядом, конечно же, стояла красавица.
Юлиус злорадно ухмыльнулся, предчувствуя скорый триумф, но тут взгляд его скользнул в сторону входа и там столкнулся с тем, кого мошенник абсолютно не рассчитывал здесь увидеть. Тяжело дыша и затравленно оглядываясь, словно по его следам бежал Цербер, возле дверей стоял давешний знакомый, Гераклид.
– Вот ведь усмешка Фортуны, – поморщился Юлиус.
Появление этого человека никак не вписывалось в планы Корпса. Даже если сейчас остаться незамеченным, то не исключено, что уже завтра, во время соревнований, этот полный – во всех смыслах – неудачник начнет рассказывать людям, что Юлиус его обманул. И ведь наверняка найдутся те, кто поверит. А предсказателю негоже иметь подпорченную репутацию.
Самое лучшее, что тут можно было сделать – воспользоваться заветом древнего полководца, которому всегда претило отступление.
Издав дикий крик радости, мошенник замахал руками, привлекая внимание Гераклида. Тот поначалу не мог сообразить, что кричат именно ему, а потому топтался на месте. Юлиус уже начал думать, что придется вставать из-за столика, на который плотоядно бросал взор одноглазый старец, подпирающий стену неподалеку, но в конце концов толстяк понял, что от него требуется.
Завидев Юлиуса, он сначала чуть было не бросился бежать. Затем посуровел лицом, сжал кулаки и с непоколебимой решимостью древнего тарана стал пробивать дорогу к столику.
Едва он подошел ближе, как мошенник нанес упреждающий удар.
– Кого я вижу! – воскликнул Юлиус с неподдельной радостью. – Это же великий скульптор Гераклид. Талантливейшей из талантливейших. Непревзойденный мастер посмертных масок. Это просто чудо, как он обращается с гипсом…
Уловка сработала. При упоминании о гипсе Гераклид скис и подошел к столу почти в том же состоянии, в котором мошенник оставил его в доме тетушки. Особо на него подействовали десятки глаз, которые разом устремились на скульптора.
– Присаживайся, мой друг, присаживайся!
Юлиус легким движением сбросил с соседнего стула какого-то оборванца, который спал, уткнувшись в сложенные на столе руки. Гераклид подозрительно взглянул, осторожно ощупал предложенное сиденье и тяжело опустился за стол. По лбу толстяка ползли наперегонки струйки пота, он тяжело пыхтел и то и дело потирал щеки, покрытые нездоровым лихорадочным румянцем. Было очень похоже на то, что парень бежал всю дорогу от дома тетушки до таверны, уж больно он выглядел запыхавшимся и измотанным.
