Анна Гурова - Огненный шторм
– Нет! Что вы!
– Тогда бей!
Вилли робко ткнул дубинкой в сторону Грега и отскочил назад.
– Это, по-твоему, удар?
Грегу вспомнилось, как Вилли весьма резво бегал по лесу с топором за Аличе.
– Ты деревья когда-нибудь рубил? – спросил он.
– Ясное дело, но…
– Ну так представь, что я дерево!
– А если я вас случайно прибью?
– Ты сначала попади!
Грег встал перед ним, поманил ладонью:
– Приступай!
Вилли исподлобья посмотрел на Грега, словно пытаясь понять, в чем тут подвох. Вздохнул, поплевал на ладони, взялся за дубину привычным хватом. Поза его сразу стала увереннее. Выдвинул вперед ногу, развернулся всем туловищем, замахнулся…
И не попал. Грег даже в сторону шагать не стал, просто слегка отклонился.
– Ну, что ж ты?
– Дерево не отодвигается! – обиженно заявил Вилли.
– Видишь, уже что-то усвоил, молодец. Давай еще раз.
Вилли снова встал в позу лесоруба. Замахнулся… и скрючился, охнув, когда получил под дых. Несильно. Он даже и заметить не успел, что это было.
– Ай! Дерево не отвечает!
– Не жмурься при ударе! – укоризненно посоветовал Грег, отступая на шаг. – И что ты сразу дубину-то опустил?
Он окинул взглядом запущенный двор. Сломанная скамейка, тележное колесо – все не то… Ага, вот это сойдет.
– Что это вы затеваете? – с опаской спросил Вилли, глядя, как его хозяин подбирает с земли еще одну палку и снимает деревянную крышку с колодца. – Зачем это вам?
– Это не мне, это тебе. – Грег протянул ему крышку. – Потому что теперь, пока ты будешь рубить дерево, оно будет тебя колотить.
Вилли попятился.
– А крышка зачем?
– Прикрываться.
– Просто прикрываться? Ой! За что?!
– Да не прижимай ты щит к лицу, балда! Зубы сам себе выбьешь!
Вилли тупо и старательно махал палкой, иногда испуганно выглядывая поверх «щита». Грегу, глядя на это безобразие, хотелось плакать. Парень был мощный, как линдвурм, и такой же неуклюжий. Двигался он неловко и медленно, то опаздывал, то спешил, никуда не успевал и ничего не видел. Вдобавок жмурился и втягивал голову в плечи при каждом встречном выпаде.
Ладно, неуклюжесть и медлительность! Их еще можно было преодолеть упорными занятиями. Но вот эта робость – чтоб не назвать ее более сильным словом…
В сущности, ничего необычного в ней не было. Пресмыкались все простолюдины. Не все они были трусливыми… Мужик никогда не поднимет руку на благородного, не то сразу этой руки лишится. Но как он поведет себя в драке с тем, кто равен ему? А если натравить собаку? А если нападет нечисть?
Грегу вспомнилась оскверненная базилика на берегу Альмы и белоглазая демоница, напавшая на Даниэля. Тогда Вилли не побоялся ударить…
Вилли, увлеченно махавший палкой, забылся и опустил щит. Грег тут же стукнул его по макушке – легонько, просто обозначил. Вилли пискнул, уронил жердь и скрючился, схватившись за голову, со своим любимым выражением несправедливо побитой собачонки.
Грег рассердился. «Ничтожество! Что ты кривляешься? – подумал он, закипая. – Тебе ведь даже не больно!»
– Подними дубину и встань!
Вилли, преувеличенно охая, наклонился за деревяшкой и заехал-таки себе по зубам краем щита.
«И что я с ним вожусь?» – подумал Грег.
Может, и удастся сделать из никудышного крестьянина плохонького воина – но зачем? Вилли рожден холопом – пусть и дальше им остается…
«А может, мне просто интересно, – размышлял Грег, глядя на него. – Возможно ли сделать из этого слизняка что-то похожее на человека? Есть вещи, о которых вендел в жизни не слыхал – например, представление о чести. Ха-ха! Где Вилли, и где честь! Какая там честь у лесоруба!»
«Ну хорошо, – возразил Грег сам себе. – Честь этому валенку, конечно, непостижима по причине его скотской природы. Но есть долг». Воины знают, что такое долг. Для Вальтера Вилли был просто лакеем и забавным уродцем, но Грег хотел иного. Рабское пресмыкательство Вилли было ему глубоко противно. А терпеть его рядом приходилось постоянно…
Сумеет ли он привить Вилли понятие хотя бы о вассальном долге? Грег и в этом сомневался. Долг – право сильного. Того, кто сам принимает решение и способен следовать ему, невзирая на обстоятельства. Присягу приносят добровольно. А у рабов нет ни чести, ни долга, ни ответственности. Они все делают из страха. Вот этот вендел даже дубиной сейчас машет, – и то из страха перед ним. А сам глаза зажмурил, чтобы не видеть противника.
Думает, закрыв глаза, спрячется от него!
И вдруг мысли обратились к себе – опять все те же противные мысли…
«Разве я сам не закрываю глаза на все, что мне не нравится? На то, что мне претит в действиях и словах Вальтера – а такое стало происходить что-то слишком часто…»
Вальтер велел ему нарушить данное слово – и он нарушил… Он повиновался брату и совершил гнусность – из чувства долга. А может, из страха? Вопреки своему понятию о чести, как холоп!
В душе Грега вспыхнула ярость.
«Я не закрываю глаза! Я не боюсь его!»
«Зря не боишься, – отвечал холодный внутренний голос. – Знаешь, что бояться стоит… Ну что – будешь и дальше бессловесным инструментом, или покажешь Вальтеру, что ты тоже дракон?»
Грег заскрипел зубами. Опять эти предательские мысли… и снова из-за проклятого Вилли!
Парень как раз высунул ногу из-за щита по самое бедро. Грег треснул его по бедру так, что Вилли отскочил с воплем.
– Убирай ногу!
– Больно же!
Толстые губы вендела задрожали – вот-вот заплачет!
– Ага, дерево еще и не ходит. Какая неожиданность! – процедил Грег. – Это бой, чучело. Тут бывает больно и обидно, и никому тебя не жалко. Попал – молодец. Пропустил удар – сам дурак!
Вилли шмыгнул носом. Ну точно, плакать собрался! Потная рожа, несчастные вытаращенные глаза, а на лбу третий глаз – закрытый…
«А ведь это моя печать», – подумал Грег.
Он ее поставил, он ею управляет. Он, а не Вальтер. С ее помощью он может заглянуть в замыслы Мондрагона…
И у него есть чинкуэда…
Свист палки, дуновение ветра – Грег краем глаза поймал движение, и вдруг голова взорвалась резкой болью. В глазах потемнело, мир качнулся, опрокинулся, земля встала на дыбы и ударила Грега по голове.
– Ура-а! – радостный вопль Вилли донесся словно издалека. – Попал! Я молодец? Э… избавитель?
Грег с трудом приподнялся и сел. Перепуганный Вилли подскочил и поддержал его за плечи. Грег коснулся виска и невольно охнул. В голове стоял звон, как, впрочем, и положено после сильного удара тяжелой деревяхой. Вилли над ухом причитал, что он не хотел.
– Как это у тебя получилось? – морщась, спросил Грег.
– Простите, избавитель, я и не думал ни о чем, просто на небо смотрел, а руки сами…
– Невозможно!
Грег поднял голову и неожиданно встретился взглядом с Аличе, которая смотрела на него из окна.
Взгляд у нее был нехороший. Даже не обида, и не легкая неприязнь, а нечто, от чего Грега словно холодом обожгло – очень похожее на презрение.
Не улыбнувшись, не кивнув, Аличе отвернулась и скрылась в башне.
– Позвольте помогу на ноги подняться!
Грег не ответил, стиснул зубы, начал вставать – и тут увидел кулак, летящий ему прямо в лицо. Перехватил его, дернул Вилли на себя, вывернул ему руку:
– Ты что творишь, гаденыш?!
– В-военная хитрость… – пролепетал Вилли, покрываясь каплями пота. – Вы ж сказали – пропустил удар, сам дурак… Ай! Больно!
Грег поглядел на него сверху вниз, не отпуская вывернутого запястья.
– Так и есть, – сказал он и расхохотался.
А потом добавил мягко:
– Прости, Вилли.
И положил ладонь ему на лоб, открывая огненный глаз.
* * *«Почему я был так уверен, что она здесь? Что ей делать в этой грязи?»
Мондрагон, ползавший среди огня и грязи в поисках Феличе, поднялся на задние лапы, возвысившись над развалинами Амаро, будто огромный язык пламени, и окинул взглядом окрестности. Отвратительное место! Кипящее болото, горячий пар, огни бесчисленных пожаров в тумане. Развалины домов торчат из воды, словно обломанные клыки, по воде медленно плывут бледные трупы… Огромная, воняющая мертвечиной помойная куча!
То ли дело его гора – пахнущая только огнем и серой, безупречно-черная. Такая же красивая, как он сам.
«Хочу домой», – раздраженно подумал Мондрагон. Ему было неуютно здесь. На Монт Эгаде он чувствовал себя бесконечно сильным, – а здесь, в этом горячем болоте, его охватила неуверенность в себе. Мондрагон ненавидел эту неуверенность, в особенности за то, что она постоянно росла. Вот и сейчас подступили сомнения. Кто же все это здесь устроил? Неужели он?
«Нет, это не ты! Куда уж, тебе-то? На самом деле ты вот какой! Видишь там, на камушке?»
Мондрагон с ненавистью посмотрел на полудохлую от жары ящерицу, распластавшуюся на обломке известняка, и дунул на нее пламенем. Раз – и ни ящерицы, ни камня! Вот так-то!
Красный дракон смутно осознавал, в чем причина его беспокойства. Сила стихии, которая дала ему так много и даром. Мондрагон всегда ощущал, что ему нечто – или некто – помогает. Когда-то, в другой жизни, именно эта сила наделяла его сверхъестественной хитростью, позволяла много лет убивать, оставаясь незамеченным. Когда он выбирал и заманивал своих жертв, некто словно управлял его языком, подсказывая ему, неприятному и косноязычному, правильные слова, внушающие доверие тем, кто иначе и близко бы к нему не подошел… Если бы дракон помнил – он узнал бы эту силу. Она пребывала с ним всегда. Но она была – не он.
