Морган Райс - Земля огня
Алистер сразу же узнала голос Бойера. Он звучал так близко и вместе с тем так далеко, двери были такими толстыми, что он не сможет их выбить.
«Приведи его к нам», – продолжал Бойер. – «И ты будешь жить. Оставь его там – и умрешь вместе с ним. Мы не можем выбить эти двери, но вы окажетесь там в ловушке. Вы будете сидеть там много дней, пока не умрете мучительной голодной смертью. Выхода нет. Передай Эрека нам и мы пощадим тебя, отправив на родину. Я не стану повторять это щедрое предложение».
Алистер смотрела на дверь, кипя от гнева, сгорая от унижения всего происходящего. Они поймали ее в уязвимый момент и знали, что сейчас она беспомощна.
Но Алистер не отдаст Эрека. Ни сейчас, ни когда-либо.
«Если ты жаждешь убийства», – крикнула она в ответ. – «Если ты хочешь забрать жизнь, тогда возьми мою!»
С другой стороны послышалось бормотание.
«Алистер, что ты говоришь?» – спросила мать Эрека. Но Алистер проигнорировала ее.
«Согласно вашим собственным законам», – продолжала она. – «Без Королевы нет Короля, поэтому если ты возьмешь мою жизнь, то сделаешь Эрека бессильным. Убей меня – и сам станешь Королем. Моя жизнь за его жизнь. Это единственная сделка, которую я предлагаю».
Последовали долгая тишина и бормотание с другой стороны двери, после чего, наконец, снова прогремел голос Бойера:
«Согласен!» – крикнул он. – «Твоя жизнь за жизнь Эрека!»
Алистер удовлетворенно кивнула.
«Согласна!» – крикнула она.
Алистер сделала глубокий вдох, собралась с духом и вышла вперед, протянув руку к железному затвору. В эту минуту она ощутила на своем запястье руку.
Обернувшись, она увидела мать Эрека, которая стояла рядом с ней со слезами на глазах.
«Ты не должна этого делать», – тихо сказала она.
В глазах Алистер тоже появились слезы.
«Моя жизнь для меня и наполовину не так важна, как жизнь Эрека», – ответила она. – «Я не вижу лучшего способа умереть, чем умереть за него.
Мать Эрека плакала, когда Алистер сделала шаг вперед, а стража осторожно отвела Королеву в сторону. Алистер сняла тяжелую железную задвижку, звук от которой завибрировал в каменной комнате, и открыла толстую дверь.
Алистер оказалась лицом к лицу с Бойером, находясь всего в нескольких футах от него. Позади него стояли сотни солдат с оружием в руках, представляя собой море враждебных лиц. Они все замолчали, потрясенные присутствием Алистер.
Алистер храбро прошла через открытую дверь прямо к мужчинам и они все расступились, отступив назад, когда она направилась к Бойеру. Она вызывающе стояла в метре от него, их глаза встретились.
Раздался звук закрывающейся тяжелой двери позади нее, задвижка вернулась на место. Теперь Алистер была здесь совершенно одна, но ее утешил тот факт, что внутри Эрек в безопасности.
«Ты храбрее, чем я думал», – наконец, сказал Бойер, нарушив долгое, напряженное молчание. – «Твоя храбрость приведет тебя к смерти».
Алистер спокойно и бесстрастно смотрела на него, не колеблясь.
«Смерть скоротечна», – ответила она. – «Храбрость вечна».
Они смотрели друг другу в глаза, и Алистер видела, что под гневом Бойера скрывается благоговейный страх.
Алистер вытянула руки перед собой и несколько солдат, бросившись вперед, связали их веревками. Толпа одобрительно закричала, когда ее начали толкать сзади, уводя через кричащую толпу, следуя по освещенной фонарями улице в холодную черную ночь, на ее казнь.
Глава двадцать восьмая
Ромулус стоял на носу корабля, уперев руки в бока, и смотрел на надвигающиеся берега Империи, испытывая смешанные чувства. С одной стороны, в некотором смысле он был победителем, сделав то, чего никогда не удавалось ни Андроникусу, ни какому-либо другому командиру Империи – он победил и захватил Кольцо. Это был подвиг, которого не удавалось совершить ни одному из его предков, ему казалось, что его должны встречать как возвращающегося героя. В конце концов, теперь на земле не осталось ни одной точки, которая не принадлежала бы Империи.
С другой стороны, эта война стоила ему много, слишком много. Он покинул Империю с сотней тысяч кораблей, а теперь возвращался всего с тремя. Ромулус ощущал ярость и унижение при мысли об этом. Он знал, что должен винить Торгрина, какими бы загадочными силами тот ни обладал, и, разумеется, ту мятежную девчонку Гвендолин. Ромулус поклялся однажды схватить их обоих и содрать с них кожу живьем. Он заставит их заплатить за то, что они вынудили его вернуться на родину с унижением.
Ромулус знал, что возвращение всего с тремя кораблями было демонстрацией слабости. Это делало его уязвимым перед восстанием, и он знал, что его первоочередная задача – немедленно восстановить свой флот. Именно поэтому сначала он плыл сюда, в этот северный город Волузию, прежде чем с триумфом вернуться к Южную столицу. Он пополнит свой флот, после чего вернется со всем тем великолепием, которое сможет собрать. Он должен будет укрепить Империю. Ромулус оглянулся по сторонам, увидел сотни блестящих кораблей в гавани и понял, что должен заполучить их, чего бы это ни стоило.
Волузия. Ромулус пристально смотрел на этот город у моря, пока приливы толкали три его жалких корабля к гавани, и ощутил новую волну возмущения. Северные провинции Империи всегда чувствовали свое превосходство и неохотно выполняли приказы Южной столицы. Это был неудобный союз, и эта проблема вспыхивала каждые двенадцать лет. По мнению Ромулуса, Волузии следует незамедлительно подчиняться, как поступают все другие провинции Империи. Вместо этого она была полна чрезмерно богатыми и потворствующими лидерами северной области, которыми правила та ужасная старая Королева, с которой он несколько раз сталкивался. Ромулус не мог думать ни о чем, кроме отвращения, когда он увидит ее уродливое лицо, торгуясь с ней насчет покупки кораблей. Зная о ее жадности, он подготовился, наполнив трюмы золотом. Ему было ненавистно демонстрировать слабость.
Хуже всего было то, что, когда Ромулус посмотрел на небо, он не увидел никаких признаков луны, в миллионный раз беспокоясь о заклинании чародея. Его лунный цикл завершился, его период непобедимости подошел к концу, что пугало Ромулуса больше всего, он чувствовал себя слабым и уязвимым. Он сжимал и разжимал кулаки, сгибал мышцы, он по-прежнему ощущал силу, проходящую по его мышцам. В его распоряжении не осталось драконов, хотя и ни у кого другого их тоже нет. Ромулус напоминил себе о том, что всю свою жизнь он был великим воином даже без этих чар, и, вспоминая себя прежнего, он не видел причины, по которой он должен быть уязвимым.
Ромулус пытался не думать о словах чародея, о своем согласии с той большой сделкой, согласно которой он отдаст свою душу темному дьяволу в обмен на лунный цикл данной ему силы. Возможно, если он вернется в пещеру того чародея, тот даст ему еще один цикл силы. Если же нет, то, возможно, если Ромулус убьет того человека, это аннулирует сделку. Эта мысль согрела Ромулуса – да, может быть, убийство того человека станет лучшим выходом из всех.
Вновь ощутив прилив оптимизма, стряхнув с себя свои страхи, Ромулус взглянул на приближающийся город и впервые улыбнулся. Сейчас у Королевы может быть преимущество, она может взять все его золото, но он возьмет ее корабли. А как только он их получит, то вернется в это место, в этот город на море, когда они меньше всего будут этого ожидать, и сожжет его. Но сначала он убьет каждого из них. Он заберет все свое золото и использует его для того, чтобы построить огромную золотую статую самого себя, которая будет стоять на берегу и указывать на море.
Ромулус широко улыбнулся, обрадовавшись этой мысли. В конце концов, это будет прекрасное утро.
В гавани протрубили в трубы, и Ромулус знал, что войска Волузии выстроились с обеих сторон, облаченные в броню. Они стояли по стойке смирно и ждали его. Это был своего рода примем, который он заслужил. Ромулус знал, что они боятся и уважают Южную столицу, но Ромулус не мог вспомнить, чтобы в прошлом Волузия так тепло приветствовала его. Может быть, эти люди изменили свой тон и решили вести себя соответственно. Возможно, они боялись его больше, чем он думал. Может быть, в конце концов, он не станет сжигать этот город. Может быть, он просто изнасилует их женщин и заберет их золото.
Ромулус улыбнулся, представляя эту картину в деталях, в то время как их корабль приближался к гавани. Десятки войск выставили для его кораблей позолоченные доски, когда его люди бросили якори.
Ромулус прошел по ней, испытывая гордость, довольный полученным приемом, осознавая, что получить необходимые ему корабли будет легче, чем он думал. Может быть, они услышали о его покорении Кольца, и, в конце концов, он почувствовал себя верховным правителем.
Ромулус ступил на причал и десятки солдат расступились, склонив головы в знак уважения. Ромулус поднял голову вверх и увидел в центре толпы правительницу Волузии, поднятую в паланкине, сияющем золотом. Ее паланкин опустили, и Ромулус рассчитывал увидеть морщинистую старуху, которую он видел много лет назад.
