Брендон Сандерсон - Сплав закона
Стоявший у перил Майлз зажег сигару. Несколько раз пыхнул ею, чтобы раскурить, потом медленно выпустил из чуть приоткрытого рта струю едкого дыма.
– Их засекли, босс, – сообщил подошедший Тарсон.
Рука у него была на перевязи, хотя любой другой после такого ранения еще лежал бы в постели. Но Тарсон – алломант-громила и колосс-полукровка – излечивался быстро.
– Где? – спросил Майлз, наблюдая за тем, как внизу обустраивают новое логово.
– В старом литейном цехе. – Тарсон по-прежнему был в шляпе Уэйна. – Разговаривали там с попрошайками.
– Надо было скинуть всех в канал, – проворчал молчавший до этого момента Скоба, третий по степени важности в банде; он поскреб шрам на щеке.
– Я не собираюсь убивать нищих, Скоба, – негромко проговорил Майлз. Два его алюминиевых револьвера мерцали в озарявшем помещение электрическом свете. – Ты бы удивился, узнав, насколько быстро что-то подобное может привести к обратному результату. Низшие слои городского населения обратятся против нас, и всевозможные неудобные сведения попадут к констеблям.
– Да, точно. Само собой. Я просто хотел сказать, что эти нищие… они всякое видели, босс.
– Вакс бы и сам разобрался, – возразил Майлз. – Он как крыса. Где ты меньше всего хотел бы его обнаружить, там и найдешь. Это в каком-то смысле делает его предсказуемым. Полагаю, твои взрывоопасные ловушки – хоть ты и твердил, что они надежные, – оказались бесполезны?
Вместо ответа Скоба кашлянул в ладонь.
– Какая жалость. – Майлз сунул в карман серебряную зажигалку, которую продолжал держать в руке.
На зажигалке была печать законников Тру Мадила. Очень многие чувствовали себя неуютно, когда видели эту штуковину, но Майлз все равно продолжал ею пользоваться.
Помещение без окон освещали свисавшие с потолка ослепительные электрические лампы. Майлз со скептическим видом наблюдал, как устанавливали оборудование для ковки и литья. Литейный цех под землей? Однако мистер Костюм пообещал, что его трубы и электрические вентиляторы утянут дым и обеспечат циркуляцию воздуха. Кроме того, здесь собирались использовать электрические печи, а дыма от них было куда меньше.
Еще одно новшество – уходящий во тьму туннель, в котором были проложены рельсы. Как сказал мистер Костюм, это начало подземной железнодорожной линии, ведущей в город. А как же каналы? Наверное, она пройдет под ними, догадался Майлз. До чего же странно…
Пока что туннель находился на стадии эксперимента. Он уводил недалеко, к большому деревянному строению, где Майлз разместил своих людей. Их осталось всего около тридцати. Сейчас они заносили ящики с припасами и остатками алюминия. Мало что сохранилось. Вакс одним ударом едва не покончил с умыкателями.
Майлз задумчиво пыхтел сигарой. Дым извивался перед ним, похожий на туман. Как обычно, Майлз тянул здоровье из золотой метапамяти, подбадривая себя, наполняя тело живительной силой. Он никогда не чувствовал себя больным, никогда не ощущал нехватки энергии. Ему по-прежнему требовался сон, и он по-прежнему старел, но в остальном был практически бессмертен. До той поры, пока у него оставалось достаточное количество золота. Но в этом-то и проблема…
– Босс? – позвал Скоба. – Мистер Костюм ждет. Вы разве не собирались с ним встретиться?
Майлз выпустил облачко дыма.
– Через минуту. – Он не был собственностью Костюма. – Как вербовка, Скоба?
– Э-э… Мне нужно еще время. Одного дня недостаточно, особенно после того, как перебили половину наших.
– Выбирай выражения! – одернул Майлз.
– Простите.
– Ваксу было предначертано включиться в игру, – негромко проговорил Майлз. – Он изменяет правила, и мы действительно потеряли куда больше людей, чем хотелось бы. Но в то же самое время нам повезло. Теперь, когда Ваксиллиум начал действовать, мы сможем его опередить.
– Босс… – Тарсон подался вперед, – люди начали болтать. Что вы и Вакс… что вы сговорились и нас подставили. – Он отпрянул, будто ожидая удара.
Майлз попыхтел сигарой, что помогло справиться с первоначальной вспышкой гнева. Теперь у него это получалось лучше. Немного.
– С чего вдруг они такое говорят?
– Вы раньше были законником, ну и…
– Я им и остался, – пожал плечами Майлз. – То, что мы делаем, не выходит за рамки закона. Истинного закона. О, богачи сочинят собственные заповеди и заставят нас следовать им. Но наш закон – закон всего человечества. Тем, кто работает со мной, даровано освобождение от обязательств. Их труд смывает предшествовавшие… нарушения. Передай, что я ими горжусь, Скоба. Я понимаю, мы пережили тяжелое испытание, но все-таки уцелели. Завтра мы станем сильней.
– Я им скажу, босс.
Майлз спрятал гримасу. Он не знал, подходящие ли слова нашел – он не был создан для проповедей. Но людям следовало убедиться в твердости его веры, и эту твердость он собирался продемонстрировать.
– Пятнадцать лет, – негромко проговорил он.
– Босс?
– Пятнадцать лет я провел в Дикоземье, пытаясь защищать слабых. И что? Лучше так и не стало. Все мои усилия ничего не значили. Дети по-прежнему умирали, с женщинами обращались с прежней жестокостью. Одного человека мало, чтобы изменить ход вещей, особенно если учесть, сколько гнили здесь, в сердце цивилизации. – Он затянулся сигарой. – Если мы хотим все изменить, начинать надо отсюда.
«И помоги мне Трелл, если я ошибаюсь».
Разве Трелл создал людей вроде него не для того, чтобы все исправить? Даже в Словах Основания содержалось длинное разъяснение по поводу треллизма и его догматов, которое доказывало, что люди вроде Майлза особенные.
Он повернулся и двинулся по галерее. Она нависала, как балкон, с северной стороны большого помещения. Тарсон и Скоба остались; они знали, что встречаться с мистером Костюмом босс предпочитает без посторонних.
Майлз распахнул дверь в конце галереи и вошел в кабинет мистера Костюма. Зачем ему кабинет, Майлз не знал – возможно, чтобы следить за тем, что будет происходить на этой новой базе. Мистер Костюм с самого начала хотел разместить их здесь. Майлза раздражало, что пришлось в конце концов принять предложение – так он оказался в большей степени под каблуком у своего покровителя.
«Несколько удачных налетов, и он будет не нужен, – сказал себе Майлз. – Тогда мы сможем переехать в какое-нибудь другое место».
Мистер Костюм был круглолицым, с густой бородой, в которой серебрились нити седины. Одетый в неимоверно элегантный дорогой костюм из черного шелка и бирюзовый жилет, он сидел за столом, попивая чай и просматривая газету.
– Ты же знаешь, что мне не нравится их запах, – произнес мистер Костюм, не поднимая головы.
Майлз продолжал курить.
Мистер Костюм улыбнулся:
– Слыхал, наш приятель уже обнаружил твою старую базу?
– Людей арестовали, – пожал плечами Майлз. – Это был лишь вопрос времени.
– Они не очень-то верны твоему делу.
На это Майлзу сказать было нечего. Оба знали, что большинство его людей работали за деньги, а не ради какой-то там высокой цели.
– Знаешь, почему ты мне нравишься, Майлз? – спросил мистер Костюм.
«Мне, вообще-то, наплевать, нравлюсь я тебе или нет», – подумал Майлз, но придержал язык.
– Ты осторожен, – продолжал мистер Костюм. – У тебя есть цель, ты в нее веришь, но не позволяешь ей затмевать разум. В общем-то, твое дело не так уж сильно отличается от того, которым занимаемся мы с соратниками. Я считаю, что это достойная цель, а ты достойный предводитель. – Мистер Костюм перевернул страницу газеты. – Однако стрельба во время последнего ограбления угрожает подорвать мою уверенность в справедливости этой оценки.
– Я…
– Ты потерял голову, – голос мистера Костюма сделался ледяным, – и как следствие – контроль над своими людьми. Потому и произошла катастрофа. Это единственная причина.
– Нет, была и другая. Ваксиллиум Ладриан.
– Ты должен был это предусмотреть.
– Он не должен был находиться там.
Мистер Костюм отпил из чашки:
– Я тебя умоляю, Майлз. Раз ты надел маску, значит подозревал, что он там появится.
– Да, в маске. – Майлз прилагал все силы, чтобы не выйти из себя. – Потому что я в каком-то смысле известный человек. Кроме Вакса, меня мог узнать кто-нибудь еще.
– Полагаю, это весомый довод. Но, зная, насколько ты склонен к театральным эффектам – вроде груза, который исчезает, а не просто оказывается украденным, – я начинаю удивляться, что ты избегаешь того, чтобы тебя узнавали.
– У театральности есть цель, – огрызнулся Майлз. – Я же говорил: до тех пор, пока полицейские будут гадать, каким образом мы забираем груз, они будут продолжать делать ошибки.
– К чему весь этот спектакль? – рассеянно проговорил Костюм, снова переворачивая страницу. – К чему твои умыкатели, Майлз?
Тот ничего не ответил. Он уже объяснил свои мотивы – те, о которых Костюм мог узнать. Разумеется, были и другие. Он должен вести себя театрально, должен привлекать внимание публики. Майлз собирался изменить мир. Такое не сделаешь, если люди считают тебя обычным грабителем. Загадка, власть, толика магии… и можно творить чудеса ради достижения цели.
