Вера Чиркова - Цена дерзости
Ничего, это последний раз, мгновенно ощетинился парень, когда он позволяет кому-то давать ей наставления. У него совсем иные правила, и жить по чужим он не собирается. Понял уже, насколько они ему не нравятся.
– Майка с Таджера, согласна ли ты принять браслет от Дэконса Запольского? – суровым официальным голосом спросил Даринт, и Конс снова расстроился.
Вот зачем он спрашивает девчонку так строго? Ведь прекрасно же видно, что она и так трясётся, как зайчонок? К которому подъезжает на лодке страшный Мазай.
– Попробуй только сказать – нет! – с наигранной угрозой тихо буркнул Костик.
Майка испуганно подняла на хозяина глаза и утонула в тёплом сочувствии встревоженного взгляда. И сразу стали пустыми и беспочвенными все тревоги и сомнения, которые накатили, когда она рассматривала себя в зеркале. И невольно сравнивала со стоящей рядом хозяйкой, такой белой, пышной и золотоволосой… что Майке стало не по себе. Сразу вспомнилась рабыня, выходившая из дверей его комнаты… красивая и ухоженная. Ему вот такую жену нужно, а не смуглую, как копчёный цыплёнок, таджерку. Да и характер у таких беловолосых девушек много спокойнее и покладистее, чем у упрямых таджерок. Может, пока не поздно, следует отказаться? Майка сомневалась до того самого момента, как он прямо сказал, что отказывать нельзя. Усвоила уже за время пути… он ничуть не менее упрям, чем коренной таджерец.
– Согласна, – почти неслышно прошептала Майка и получила в награду горячий одобрительный взгляд.
– Приступай, – кивнул Даринт и вдруг поперхнулся: что он делает?
Авронос тоже следил насторожённым взглядом, как его ученик наклонил к себе шкатулку и начал в ней копаться, словно забыл все наставления.
– Маечка, – поднял глаза на притихшую в недоумении невесту Конс, – я хочу, чтобы ты выбрала тот браслет, который тебе приятно будет носить всю жизнь… именно тебе, поняла? Забудь про все правила и сомнения, бери тот, к которому потянется душа.
Он жестом фокусника отставил в сторону шкатулку, и все увидели выложенные аккуратным рядком браслеты, целых семь штук.
Майка смотрела на них изумлённо и понимала: так не поступил бы никто в её мире… полностью доверить выбор самой невесте, не попытавшись подсказать ни намёком, ни жестом.
Перевела взгляд на лицо жениха и чуть не засмеялась, так нелепо и неправильно он выглядел со сложенными на груди руками и демонстративно зажмуренными глазами. И так приятно согрело душу его безграничное доверие. Майка ещё раз оглядела браслеты и уверенно взяла в руки тот, за который изначально зацепилась взглядом. Именно он сразу показался ей самым надёжным и красивым.
– Я выбрала. Вот этот.
– Даринт, – не открывая глаз, скомандовал землянин, – достань, пожалуйста, парный браслет и убери все остальные.
– Что ты творишь, – с досадой выдохнул лекарь, а его взгляд невольно выдал весёлое восхищение дерзким обращением ученика с древними законами.
И твёрдую убеждённость, что не стоит никому рассказывать подробностей этой свадьбы… Все девушки мгновенно захотят таких же поблажек.
– Вот он. – Даринт, в отличие от Авроноса, ни капли не возмутился и не растерялся, он искренне считал, что такие необыкновенные личности, как этот иномирянин, имеют право на небольшие причуды.
Первой лёгкий стук разбудил чуткую Майку, но сама открывать дверь она не пошла, знала уже, как это не нравится Консу.
– Ты мне жена, а не рабыня, вот и не бросайся на каждую амбразуру, – сердито сказал он только один раз и тут же спохватился, осыпал жену поцелуями, но Майка успела рассмотреть в глазах мужа сизые льдинки.
И больше не пыталась изображать из себя ту сноровистую и вездесущую женщину, которая считалась на Таджере идеальной женой. Её муж не таджерец, и ему нужно совсем иное. Майка даже не пыталась определить, в какие моменты в глазах супруга светилась большая нежность и признательность – после жарких ночных ласк или когда она подолгу сидела рядом с обессиленным после очередного сеанса исцеления Консом, ласково поглаживая коротко стриженную голову и расслабленные плечи.
Авронос не дал молодожёнам ни одного дня на личную жизнь, заявив, что и так пошёл ученику навстречу, а враги только и ждут удобного момента, чтобы нанести очередной удар. Но Конс с Майкой и не собирались с ним спорить, оба хорошо знали, насколько прав лекарь.
Время, проводимое в ожидании восстановления энергии, Костик приноровился использовать с пользой для себя и молодой семьи, задавая Майке безобидные наводящие вопросы про её родственников, обычаи и правила их жизни.
И как-то незаметно оказалось, что эти долгие часы неторопливых разговоров и невинной нежности сблизили их много больше, чем самые страстные и откровенные ласки.
Как мог бы Костик сам догадаться, что вовсе не его, а себя ненавидела и презирала Майка тогда, в яме?! Презирала за допущенную слабость, за внезапно вспыхнувшую нежность, которую немедленно постаралась намертво задавить в своём сердце.
Слабость каждой женщины в её рабской привязанности к мужчине, говорили мудрые старухи, именно она невидимыми цепями тащит злосчастную в беспросветный омут обязанностей и долгов. Не оставляя ни единого шанса на собственное мнение, решение или поступок и оставляя вместо них эфемерное подобие счастья. Которое тот, ради кого всё принесено в жертву, может растоптать в любой момент.
Мать Майки муж выгнал из дома, когда она родила пятую дочь. А ему нужны были только сыновья, сильные работники, помощники в ведении большого хозяйства. Таких ему рожала вторая жена, крепкая и здоровая квартеронка, имевшая в предках тан-габирца. Мать Майки перебралась в дом родителей, приведя с собой старую корову, в которую превратилась некогда выданная в приданое тёлочка, и пятерых дочерей. Старики, разумеется, не обрадовались, но не выгнали… и постепенно жизнь начала налаживаться. Сначала самая старшая сестра выучила знания ассар и уехала в ближайший город, потом удачно нашёлся жених для второй.
А затем градом посыпались беды. Отец, обнаружив в храме любви собственную дочь, вихрем примчался в старенький домик и в ярости перебил там половину горшков и чашек. А потом заявил, если его не перестанут позорить, то он сам продаст своих дочерей в рабыни, будет от них хоть какая-то польза. С тех пор старшая сестра живёт в далёком маленьком городке на западном побережье и присылает намного меньше денег. Младших детей мать прячет у дальних родственников, а их поле без рабочих рук зарастает сорной травой, и вот уже три года неурожай съедает все вложенные в землю средства.
Костик слушал Майку и всё крепче прижимал к себе. Узнавать про чужие несчастья было так же тяжело, как слушать скупые рассказы бабушки. И если бабушке он не мог ничем помочь, то эту проблему собирался решить немедленно.
Осторожно разузнав название посёлка и имя матери жены, сообщил всё это Авроносу, а тот сразу послал весточку Даринту, вернувшемуся во дворец ещё в день свадьбы.
– Конс… Ко-онс!
– У? – спросонья буркнул он и, не открывая глаз, крепче притиснул к себе жену. – Что, малышка?
– В дверь стучат.
– Не-а, – сонно отказался Костик, подтягивая на жену повыше одеяло, ему всё время хотелось укутать Майку, несмотря на её уверения, что тут тепло.
В этот момент стук повторился, и теперь он был громче и решительнее.
– Слышишь?
– Угу… – Огорчённый Конс нежно чмокнул Майку в носик и нехотя выбрался из-под покрывала.
По пути оглянулся на приоткрытое окно и возмутился: что за дела, рассвет ещё только забрезжил, а им уже стучат. И только потом сообразил, что учитель не стал бы будить по пустякам, вчера вечером Конс снова выложился подчистую. Зато наконец определил то состояние, когда должен направить всю энергию на себя, а не на других.
– Что-то случилось? – распахнув дверь, спросил землянин уже вполне бодрым голосом, втайне надеясь на приезд какого-нибудь важного пациента.
Неизвестно откуда народ прознал, где именно живёт знаменитый Дэконс, но возле высокой ограды, больше напоминавшей замковую стену, третий день собирается толпа страждущих.
– Наместник возвращается, и он в плохом настроении, – в лоб сообщил Авронос. – Нам нужно выезжать немедленно, если хотим оказаться во дворце раньше него. Югнелиус терпеть не может ожиданий.
Костик не стал задавать глупый вопрос, откуда учителю известно про настроение господина. Давно понял, что у Даринта везде есть свои люди. Не догадывался только, что доносят они не только на неблагонадёжных горожан, но и на самого наместника.
– Мы будем готовы через несколько минут, – сказал Конс кратко и закрыл дверь, ничуть не волнуясь, что учитель его не поймёт. Авронос ещё во время путешествия выяснил, какой именно отрезок времени иномирянин подразумевает под словом «минута».
В этом неспешном мире простые люди время особо не считали, условно деля сутки на три периода – ночь, утро, продолжавшееся с рассвета до полудня, и день, кончавшийся закатом. Так же каждый период очень условно делили на три части – раннее утро, середина утра и время второго завтрака. Только у очень богатых были местные аналоги часов, делящие время в сутках на двадцать отрезков.
