Юрий Иванович - Десятый принц
– С самого утра… если я погиб, то ничего не знаю об окончании вчерашнего боя, потому что появляюсь за пятнадцать минут до подъёма, на вон той табуретке. Мои параметры бессмертного позволяют мне бодрствовать целые сутки, будучи в наработанной копии, и не тренироваться на износ. Моя основная стезя – обучить вас и заставить выполнять поставленную перед нами задачу. Любыми методами! Что я делаю и буду делать впредь со всей последовательностью.
После этих слов принц Астаахарский про себя подумал:
«Наверняка у каждого из нас считывают полную память во время прохождения тестовых колодцев. А точнее говоря, в белых цилиндрах. Потому он с утра ничего и не знал… у меня интересовался… Недаром мы не можем сообразить, сколько времени находимся в тоннелях…»
– О! Кстати! – вспомнил командир. – Поведаю я вам пару слов о нашей замечательной винтовке… Обещал ведь!
И рассказал, что её производят только на Полигоне в крайне ограниченных количествах. Ни одна армия не имеет её на вооружении, а пользоваться могут только обладатели той самой древней крови, которая бежит по артериям уникальных потомков. По сложной научной аббревиатуре винтовка имеет слишком замысловатое в быту произношение: ДУШКРОП. Что расшифровывалось, по утверждениям кривящегося сержанта, как «… дезинтегратор универсальный, широкополосный квантовой реструктуризации отдельных полей». Поэтому в среде первых пользователей давно и сразу прижилось более простое и милое название «душка». Душка, помимо высокой поражающей эффективности, имеет несколько секретов, ставящих её на высшее место в списке самого совершенного оружия. Первый секрет: окажись винтовка в руках постороннего гомо сапиенса или не подбери её владелец после урона в течение пяти минут, она тут же оплывёт жидким металлом на землю. Второй секрет: если ДУШКРОПа касается представитель иного вида, военный артефакт аннигилируется, создавая взрыв не хуже, чем пара-тройка гранат. То есть порой, бросая винтовку в толпу врагов, можно использовать её как весомый аргумент последней надежды.
После такого объяснения всё встало на свои места, информация в сознании солдат оказалась цельной и логичной, а некие подспудные домыслы, навеянные программами обучения, получили свою завершённость.
– Ну вот вроде и всё… – словно рассуждая, пробормотал сержант, двигаясь к началу строя. – Остальное будете познавать в процессе дальнейшего обучения, становления как воинов и своего физического совершенствования. А теперь разрешаю задать по одному вопросу. И хочу надеяться, что они не будут глупыми и беспредметными… Кстати, на некоторые я не имею права отвечать. Всё-таки особо стратегически важные тайны таковыми и остаются. Опять-таки если вы будете стараться в дальнейшем, то и на них получите ответы.
Остановился напротив Первого, поощрительно мотнул головой и разрешил:
– Если есть что спросить, не мешкай! Но и о правилах обращения не забывай…
– Понял, господин сержант, – бодро отозвался обладатель бакенбардов, атлет, красавец, но лишённый должной выносливости воин. – А интересуюсь я, возможно, и тайным: какие конкретные научные силы стоят за Полигоном?
Эйро с сожалением развёл руками:
– Нельзя тебе этого знать. И объясню почему: ты можешь попасть в плен, кальвадры у тебя всё выпытают и, возможно (хотя гипотетически это маловероятно), что Полигон подвергнется атаке. Как и сами научные светила могут быть непосредственно атакованы. А что касается меня, то забыл просветить по поводу одного таланта: умею умерщвлять свою копию, разлагая её мозг в жидкую кашицу. Кстати, скоро и вас научат чему-то подобному.
Сделал три шага в сторону, замирая напротив самого великовозрастного солдата, и вопросительно посмотрел ему в глаза. Тот прокашлялся, правильно обратился и спросил:
– Как наши… хм… создатели скопированных сущностей выбирают цели для атаки?
– Тоже ответ не для простого ума, да и солдатам это знать не положено.
Следующим стал задавать вопрос любимчик сержанта, которому он дружески, поощрительно улыбнулся. Наследник империи Эрлишан, Яцек Шердан не стал комплексовать:
– Господин сержант! Почему не призывают женщин? Ведь многие из них с удовольствием воевали бы?
– Вот! Вот правильный вопрос от настоящего мужчины! – апеллировал Эйро ко всем остальным принцам. – Возле такого мачо род точно не зачахнет и древняя, уникальная кровь не исчезнет! – подобное утверждение полностью противоречило прежде сказанному постулату о материнской линии. – А почему не призывают?.. Хм! Да всё до банальности просто: не получаются у наших умников женские копии. Что-то у них там не срастается, а одна, наполовину удачная попытка закончилась полным фиаско. Если не сказать что трагедией. Станете бессмертными, вам скажут и об этом опыте… Ну а в остальном… женщины тоже сражались. Их призывали в своё время как доноров-добровольцев, но те, погибая, прерывали ветви своих родов, если не успевали оставить после себя дочерей. Обо всём остальном наследстве можно спорить бесконечно, но кровь ребёнку всё же передаётся только от матери.
Четвёртый, пожалуй, сложенный лучше всех, смотрящийся как бог красоты Аполлон, но боящийся крови вегетарианец, задал вопрос, интересующий многих:
– Сколько ещё подобных отделений принцев или простых потомков крови велья существует в данное время?
– Только одно. И там далеко не принцы. Больше Полигон не вытягивает при всём своём уникальном научном потенциале и технических возможностях.
– А сколько было отделений до создания нашего? – спросил Пятый, пытаясь попутно с помощью своего умения гипноза заставить командира отвечать долго и пространно по этой теме.
– Около сотни, – ответил тот кратко и с явной издёвкой. После чего продвинулся к Шестому: – Ну что, толстяк, вопрос придумал? Или мозги окончательно жиром заплыли?
– Никак нет, господин сержант! – горделиво расправил плечи тот. – На мышцах жир не скапливается! И вопрос готов: каково количественное соотношение бессмертных принцев к бессмертным обывателям?
Похоже, он хотел узнать количество и тех и других, но перемудрил с вопросом. Ибо ответ всех озадачил своей неопределённостью:
– Соотношение: один к трём!
Вот и думай, о чём речь идёт! То ли о сотнях, то ли о единицах. Наверное, поэтому Седьмой, поддавшись импульсу своей несомненной молодости, перефразировал вопрос. А может, и сам хотел узнать то же самое.
– Сколько конкретно бессмертных среди наследников и принцев?
– Два! – последовал самый короткий ответ. И все непроизвольно замычали, давя в себе досаду и разочарование. Два плюс шесть, равняется – восемь. Конечно, с такими силами не навоюешь много. Тем более когда речь идёт не просто об иных Галактиках, а о целых Вселенных. Тут никакой отбор точек контроля не поможет, а все отправленные в самые опасные места десятки будут уничтожены до последнего солдата, с ничтожно мизерными шансами выполнить поставленные задачи.
Поэтому явная грусть слышалась в голосе Восьмого, представителя цивилизации Мейру, раскинувшей свои крылья экспансии на трёх звёздных системах:
– Будут ли у нас совместные боевые действия с иными десятками?
– Как повезёт, ибо есть временные ограничения для «вызова». Всех собрать единовременно – никогда не получится, это – раз. И два: копии не могут сниматься в любой желаемый момент. Ну а три: даже доноры должны делать некие паузы после смерти. Например, я прожил в собственном теле, после «вчерашней» смерти, целых пять часов. С вас тоже, получается, сняли копии лишь чуточку раньше. И то, я в этом не уверен.
Постоял, печально вздохнул и шагнул к Девятому:
– А-а… философ! Сейчас наверняка поинтересуешься самым глобальным или самым кошмарным. А?
– Куда мне до вас, господин сержант! – с показным смирением смутился индус. – Поэтому у меня не совсем простенький вопросик. Почему вы, господин сержант, на своей планете не совершили ни технической, ни политической революции?
Эйро незаметно покосился на Фредди, давая понять, что понял, откуда радже прошла информация о сожительстве на одной и той же планете. Немного подумал, улыбнулся и в уже знакомом всем жесте с сожалением развёл руками:
– Ответить не могу… пока. Но ты обязательно узнаешь ответ, после того, как станешь бессмертным.
То есть легко осадил раджу, воспитанного на кастовых разделениях и прочих, связанных с этим предрассудках. Не захотел потакать каверзному индусу в его попытках утвердиться, выделиться философским складом ума. А скорей всего, Сенато́ру в самом деле запретили говорить на эту тему.
После чего сержант устало зевнул и, не делая больше шагов, кивнул Десятому. Мол, спрашивай. Фредерик не нашёл ничего лучшего, как поинтересоваться:
– Что будет, если враги создадут устройство, реагирующее на древнюю кровь, отыщут всех велья и уничтожат семейные династии полностью?
