Виктор Ночкин - Темные пророчества (сборник)
Человек не помнил, трубил ли он, но эхо, по-прежнему бродящее в расселинах между скал, убеждало: да. Он только что дул в трубу. Наверное. Странно, что его грудь исторгла такие мощные звуки.
Некая сила заставляла человека ехать среди гор и дуть в серебряную трубу, а затем… затем его отпустили. Он исполнил то, для чего был предназначен? И теперь свободен? Человек не помнил, куда он едет, и как его зовут… Несколько мгновений назад он не осознавал себя, а теперь… Рыжий конь ступал ровно и неутомимо. Интересно, как долго они в пути? Всадник оглядел себя. На нем был длинный плащ бурого цвета, куртка толстой кожи, брюки и сапоги. Широкий пояс. Он не помнил, когда надел свой наряд. Да и надевал ли? Одежда выглядела новой и чистой.
У седла был приторочен длинный меч с простой крестообразной рукоятью. Человек не сомневался – он великолепно владеет оружием, но при этом не мог сказать, брал ли меч в руки хоть единожды… Он сознавал себя взрослым мужчиной. Всадником. Вооруженным всадником. Ничего более он о себе припомнить не мог.
Ущелье вывело путника к неширокой долине, по дну которой тянулась дорога. Свежие следы, много… Похоже, прошло войско – ни караван, ни процессия паломников не оставит такого количества отпечатков. Долина была вытоптана полностью – и дорога, и обочины. Жесткая трава, пробившаяся сквозь здешнюю неплодородную почву, исчезла, стертая, сбитая в прах до самых скал, обрамляющих полоску ровного пространства.
Странно, что нет навоза… Войско, которое обходится без верховых и обозных животных? Путник решил последовать за войском, так скорей он отыщет себя в этом мире… По крайней мере, ему казалось, что скорей. Он был уверен, что неким образом связан с армиями и оружием.
Справа из расселины вытекал ручеек – почти незаметная струйка воды, с легким звоном низвергается с уступа и тут же скрывается в камнях у дороги. Те, кто прошел накануне, растоптали лужу, образованную ручьем. Здесь путник придержал коня и склонился в седле, чтобы разглядеть следы. Отпечатки были странно узкие, оканчивающиеся когтями. Впрочем, толком разглядеть было невозможно, слишком много ног топтало эту грязь.
Мужчина тронул коленями бока рыжего, конь снова зашагал по камням.
Впереди скалы сходились почти вплотную, пространство между ними перегораживала стена, сложенная из серых камней. Выход из ущелья. Здесь местные брали пошлину с купеческих караванов, приходящих по древней дороге, здесь же встречали врагов. На этот раз остановить нашествие не удалось – сквозь выломанные ворота было видно серое небо. Должно быть, почва за стеной шла под уклон, спускаясь в долину. Сперва всаднику показалось, что под стеной, несмотря на теплую погоду, лежат сугробы. Когда подъехал поближе, понял – это не снег. Широкими насыпями у подножия оборонительных сооружений лежали кости. Много, очень много человеческих костей. И целые скелеты, почти не поврежденные, и разрозненные фрагменты. Слепо скалились черепа. Между костей попадалось оружие – в основном, старое, заржавленное.
У разрушенных ворот валялось бревно, которым штурмующие высадили створки. Сучья обрубили не под основание – их оставили, чтобы сподручней было держать таран. На одной из таких рукоятей сохранились кости руки. Голые кости, неведомо как не рассыпавшиеся – ни мягких тканей, ни сухожилий. На запястье – позеленевший от времени медный браслет.
Путник с минуту оглядывал побоище, потом направил рыжего жеребца в выломанные ворота. Внутри также были изуродованные скелеты, но намного меньше, чем перед стеной. Вперемежку с ними валялись покойники. Этих людей прикончили совсем недавно. Тела, похоже, только начали коченеть. Пришелец оглядел постройки – будку мытаря, длинный приземистый сарай, служивший, видимо, казармой. Склады, курятник, хлев… Солдаты, охраняющие выход из ущелья, неплохо здесь устроились. Скалы за стеной сразу расходились широким клином, из ворот открывался вид на обширную холмистую равнину. В нескольких сотнях шагов от скал зеленели огороды, наверняка принадлежавшие охране. Нигде не было видно ни малейшего движения, а единственным звуком оказалось мощное гудение сотен мух, слетевшихся на мертвечину. Судя по тому, какие тучи насекомых клубятся в воротах хлева, скотину пришельцы также перебили. У всадника не было ни малейшего желания заглядывать в здания, он понимал, что бойня, начавшаяся на стенах, завершилась там. В нескольких местах, где кровь обильно смочила почву, сохранились хорошие отпечатки. Путнику даже не пришлось наклоняться, чтобы разглядеть их. Он из седла прекрасно видел – эти следы оставлены костями стопы.
Всадник двинулся по тракту, он решил по-прежнему следовать за армией. Наверняка скоро настигнет ее. Что случится потом, мужчина не задумывался.
По сравнению с горами равнина выглядела более живой. Там – холодные серые камни, здесь – волнами колышутся под ветром травы. Пестрые цветы, зелень. Но живности не видать, будто даже зверье и птицы покинули край с приходом армии мертвых. У развилки всадник натянул поводья и заставил рыжего коня остановиться. Широкая полоса, вытоптанная тысячами ног, уходила направо, а дорога, ведущая влево, осталась почти нетронутой. Похоже, туда ушел небольшой отряд. Под тонкими следами, которые оставили костлявые ступни мертвых солдат, угадывались свежие колеи. Возможно, кое-кто из людей, обитавших у стены в предгорье, сбежал? И их преследуют мертвецы? Всадник решил отправиться за ними, налево. Быть может, эти люди, уже сталкивавшиеся с неупокоенными воинами, знают о нашествии больше?
Странник погладил серебряную трубу. Он не испытывал ни малейшего желания трубить, но ощущал музыкальный инструмент частью себя… такой же неотъемлемой и привычной, как рука или нога. Ему ни за что не удастся расстаться с трубой.
Рыжий конь, подчиняясь наезднику, зашагал от развилки влево. Дорога петляла среди невысоких холмов, округа была все так же тиха и безжизненна. Всадник не встретил никаких признаков того, что край обитаем, за исключением брошенной повозки. Небольшой фургон, крытый линялой материей, был запряжен парой. Одна лошадь пала, должно быть ее погоняли, не давая отдыха, пока она не свалилась – как шла, в упряжи. Осела в пыль, завалилась набок и не смогла подняться. Беглецы даже не задержались, чтобы выпрячь вторую лошадь – упряжь обрубили и спешно покинули повозку.
Всадник не стал мешкать у брошенного фургона – он увидел, что совсем неподалеку, за холмами, поднимается дым – густой, черный.
* * *За холмами была деревня, десятка два домишек, сгрудившихся вокруг постоялого двора и церкви. Должно быть, здесь обычно ночевали караванщики после перехода по ущелью.
Мертвые тела стали попадаться сразу за околицей. Убивали всех без разбору – мужчин, женщин, детей. Белыми мягкими бугорками улицу усеивали дохлые куры, ветерок, налетая из холмов, тихонько шевелил пух. Не было слышно ни мычания, ни блеянья. В стороне от дороги догорала небольшая постройка. Вероятно, пожар возник случайно – кто-нибудь уронил огонь, застигнутый врасплох нападением на поселок. Или что-то в этом роде. Если бы мертвые солдаты собирались сжечь деревню, все бы давно пылало.
На площади у постоялого двора расхаживали скелеты. Немного, меньше десятка. Страха наездник не испытывал, мертвые воины вызывали скорее любопытство – тем более что у коновязи спокойно стоял вороной жеребец. Крупный, той же породы, что и рыжий скакун пришельца. У седла были приторочены весы. Солнце играло на начищенных медных чашках.
Когда всадник въехал на площадь, скелеты не обратили на него внимания, продолжали ковылять, прихрамывая – заходили в дома, в хозяйственные постройки, возвращались… Возможно, в перемещении был ритм и упорядоченность, но уловить их всадник не мог.
Путник сообразил: здесь остались поврежденные скелеты, те, кто не смог преследовать беглецов, бросивших фургон в холмах. Остальные мертвецы ушли. Всадник остановил рыжего у коновязи и спешился. Солдаты армии мертвых по-прежнему не интересовались вновь прибывшим, равно как и конями, вороным и рыжим. Выждал несколько минут. Убедившись, что опасности нет, вошел в здание.
Внутри оказался мужчина – первый живой человек, которого повстречал путник. Высокий, крепкого сложения, полный, румяный, с аккуратно подстриженными черными усами. Мужчина ел. Перед ним выстроились миски – полные снеди и уже опустевшие. Похоже, толстяк собрал все, что нашлось на столах. Рядом с ним на скамье сидел, согнувшись, покойник – этого убили мертвые не больше часа назад. Видимо, при необходимости скелеты могли передвигаться достаточно быстро – бедняга не успел даже встать из-за стола, когда в трапезную ворвалась смерть.
Едока не смущали ни мертвые тела, ни мухи, в огромном количестве слетевшиеся в трапезную. Он жевал, хватал один кусок да другим, еще не проглотив, уже тянулся за следующим… Одет он был просто, но добротно – во все новое. Шею обвивал шнурок, удерживающий серебряную трубу.
