Юрий Иванович - Противостояние
– Ха! Неужели моих братьев припомнил?
– Братьев? – с недоверием прищурился Гегемон. – А сколько их у тебя было?
– Еще чего? Может, сразу и род свой назвать?
– Конечно! Этот графский титул с собачьей кличкой – явная вывеска. Так что открой личико, не стесняйся. Все равно ведь живым до створа не доберешься. Или трусишь назваться истинным именем?
– Нисколько не трушу. Просто такая пиявка, как ты, недостойна марать это имя даже своими органами слуха.
– Даже так? Из чего выходит, что братьев у тебя нет вообще. – Крафа перешел на рассуждения вслух. – Ни одного. Сестры? Тоже нет, иначе ты упомянул бы из принципа противоречия только одного брата. Значит, сестра? А кто у нас из самых шустрых и самых молодых имел дочку и сына? Хм, думай, голова, думай! Хорошо поработаешь, еще одну корону получишь. А то и целый десяток – как знак власти над новыми мирами.
Внутренне Светозаров напрягся: его собеседник за пятнадцать веков жизни слишком уж научился по одному-двум оброненным словам вычислять логически недосказанное и затаенное. Так что с ним расслабляться не стоило. Вдруг и в самом деле именно он выйдет победителем в этом спектакле на выживание? И тогда каждое бесшабашно оброненное слово сейчас потом обернется гибелью тысяч и тысяч ни в чем не повинных людей, друзей и близких.
Кстати, попытка отыскать родственников Светозарова чисто по внешнему сходству и наличию одной сестры вообще могла напугать человека, не умеющего владеть собой и контролировать свою ауру. Благо еще, что Дмитрий не только контролировал, но и мог подкрасить свои чувства в нужную тональность. Сейчас он делал вид, что скрывает злорадство.
– Оторванной голове уже ничего не понадобится. Один из самых сильных моих братьев (в этот момент он твердо верил, что великан Шу’эс Лав его кровный брат по клану Торговцев) обещал собственноручно оторвать тебе голову и грозился проклясть всех, кто посмеет это сделать до него. Ха!
Тиран миров понял, что его затея с рассуждением вслух, которую частенько используют цыгане для облапошивания клиентов, не прокатила, и рассердился:
– Мы что, опять начинаем сражение на потеху этому Врубу? Или соблюдаем мирный нейтралитет и продолжаем работать?
– Работаем. Но и ты условия не нарушай: не выпытывать и не касаться духовных ценностей. Я ведь о твоей семье ничего не выспрашиваю.
– Да все, что угодно! – тотчас полетело восклицание. – Я тебе о своей родне до сто десятого колена расскажу. Даже о тех, кто в данное время мне родней приходится.
– Стоп! Надоедать и нудить у нас тоже запрещено. Иначе моя психика может не выдержать – и от жалости к твоим родственникам я начну в бешенстве биться головой о стену. А оно нам надо?
– Зря ты так. Мои родственники живут лучше, чем некоторые императоры, а уж короли и герцоги им только завидовать могут.
– Вот-вот, только что завидовать. А по-настоящему их или тебя кто-нибудь любит? – Граф Дин сделал паузу, взглянул на кусающего губы Гегемона и продолжил: – То-то и оно! Когда-то у тебя были друзья, были соратники, ученики и последователи, они в тебе души не чаяли, они тебя искренне любили. А сейчас что? – Он указал рукой на воду перед собой. – Ладно, вопрос риторический, можешь не отвечать. И давай, начинаем прочесывать дно озера. Время и в самом деле утекает стремительно: как бы нам не выбраться к тому сроку, когда в лягушек превратимся.
Кажется, перипетии сна Ледовой владычицы о побеге ее матери из плена и воспоминания Шу’эс Лава оказались верными и при совмещении могли дать нужное давление на психику даже такого морального урода, как Крафа. Теперь только не следовало нагло переть и пытаться развивать успех слишком стремительно. А вот чуть позже под этот психологический аспект можно будет и выспросить «товарисча» по камере, почему, где и как он содержит в плену иных Торговцев. Пока же пусть вот такие тонкие намеки о глобальном знании истины разъедают самоуверенность кровавого маньяка. Глядишь, во время какого-нибудь нервного срыва и проколется.
А может, и сам захочет похвастаться созданным в одном из миров жестоким концлагерем или неким его подобием. Потому что ни на что иное, как создать концлагерь по проектам коммунистов-фашистов, подобная тварь не способна.
Первую половину озера исследовали хоть и долго, но без желаемого результата. При этом оговорили систему своего внешнего поведения, при котором наблюдателям со стороны загадывалась головоломка на тему: «А что эти придурки пленные вытворяют?» Потому что со стороны действия людей смотрелись как плавание, игры в догонялки, купание в прохладной воде, поиск самой огромной и жирной лягушки и масса всего самого неожиданного. Но никак не тщательное исследование донного участка довольно солидного озера.
Пусть неведомый режиссер помучается в недоумении.
Но некоторые наметки на удачу появились лишь на окончательной стадии обследования этого внушительного озерка. На противоположной от дамбы стороне на глубине трех метров отыскалась короткая расщелина, которая, словно пробка в ванне, оказалась забита крупными камнями, песком и глинистой породой. Пробка была толщиной всего лишь в полтора метра и скрывала под собой засохшее русло подземной реки. Когда-то она здесь текла и шумела, а потом кто-то сделал каскад озер и вырастил в них тысячи тонн лягушек. Причем сомнения в разумной закупорке водного потока даже не возникали.
После праведных трудов возникла мысль хорошенько выспаться, а уже на утро окончательно решать, что делать дальше. Правда, оба пленника, улегшись друг от друга на сравнительно безопасном расстоянии, все-таки не удержались от окончательного обмена мнениями. Граф Дин ратовал за скорейший уход из пещеры:
– Если ударим совместными силами и одновременно, пробка не выдержит и даст течь за три минуты. Потом бурный поток нам расчистит дорогу, и мы сможем выйти на оперативный простор лабиринтов.
– Ага, мы уже по ним бегали – и что теперь имеем? – Трибун решающий советовал не спешить, выждать еще несколько дней и подождать, что предпримет главный режиссер представления. – Уверен, что наши роли в представлении еще не закончены и для нас что-то готовится.
– Вот потому и надо спрыгнуть с этого места, пока нас не засадили в банку с двойными стенками и не выставили под лучи сразу трех солнышек.
– Кстати, о солнышках: если мы отправимся вниз, то неизвестно вообще, в какие глубокие дебри попадем. Вдруг там ни лягушек, ни улиток, ни относительного тепла, ни, что самое главное для нас, выхода на поверхность. Ведь недаром нас именно сюда загнали. Вполне возможно, что и древнее русло реки просчитано и учтено как одна из версий нашего побега.
Светозаров тяжело вздохнул и озвучил очевидную истину:
– Чем дольше муха находится в паутине, тем меньше шансов у нее вырваться оттуда. Так что надо рвать когти в любом направлении.
Кажется, Гегемон понял иносказательность последнего выражения и вынужденно с ним согласился. Иные варианты пока не просматривались.
Глава девятнадцатая
СЛОН, РАЗЪЯРЕННЫЙ КОМАРАМИ
Истинный и единственной исполинский Хозяин горного массива планеты знал, что он силен. И даже догадывался, что на самом деле он еще сильней. Может, даже многократно, а то и неограниченно. Вот только жил он всегда сам, никто его не учил, родители Ситиньялло не воспитывали и наследственных указаний не оставили, а значит, доводилось ко всему приходить только своим собственным умом и врожденным соображением.
Так, например, было очень обидно осознать после периода бурного взросления, что он бездумно пустил на свой корм целую популяцию местных аборигенов. При теперешнем знании и опыте селекции он бы мог легко утроить количество местных обитателей и больше никогда не знать проблем с выращиванием высокомолекулярного органического вещества.
Но чего уж там вспоминать, коль шанс упущен и утерян.
Не совсем дальновидно он поступил и с «санитарами космоса», которые пытались «зачистить» горы по причине своей излишней агрессивности и фобии к иным, непонятным для их интеллекта созданиям. Это уже совсем недавно Подрикарчер подумал более интенсивно, обсудил проблему со всех сторон и понял, что следовало одного из пленников отпустить с определенными условиями. Дескать, остальных твоих друзей отсюда могут забрать только их самочки. Ну или как они там этих самочек называли? Ладно, пусть будут женщины. Женщины бы прилетели, ловушки бы сработали, и новая популяция аборигенов начала бы свой выпас на тучных лугах и плантациях.
Конечно, технически вооруженные пришельцы – это не аборигены с кремниевыми топорами, но что бессмертному существу даже такой взрыв, который бы сровнял гигантские горы с уровнем пустыни? Пустяк. Мало того, у Хозяина была уверенность: расколись планета на куски и мелкие астероиды – он все равно выживет. Упади эти все астероиды и обломки на одну или на все ярко светящие звезды – тоже не пропадет. Так, по крайней мере, казалось.
