Сергей Антонов - Стабилизатор. Минск 2041
– Наверху. Здесь и так дышать нечем. Присядем на дорожку.
Команда расселась на ящиках. Все молчали. Марат посмотрел на Веру и подмигнул. Девушка улыбнулась в ответ краешками губ. Ерунда, вроде. Но как раз эта ерунда подняла Марату настроение. Плевал он на Зону. Если эта хрупкая девушка находит в себе силы улыбаться, то ему не пристало праздновать труса. Он пройдет через землю мутантов. Если не для себя, то для нее. Как она говорила? Иначе и быть не может…
В коридоре к Вербицкому пристроился Бельский.
– Спасибо тебе, братан, – тихо и зло прошипел он. – Говорят, ты меня в эту бригаду смертников пристроил. По дружбе, бля, выписал билет на тот свет.
– Не кипятись, Гриша. Высоцкого знаешь?
– Какого к свиньям собачьим Высоцкого? Ты че мелешь, Вербицкий?
– Был такой певец. Хорошие вещи сочинял. Даже про тебя.
– Ну и что он про меня сочинил?
– То самое, братан. Так лучше, чем от водки и от простуд…
– Умная у тебя голова, Маратушка, только вот дурню досталась. Антидота вздумал раньше времени хоронить? Хрен вам! Всех, если придется, переживу!
Последнее заявление Бельский сделал уже на выходе из бункера.
Маскировочная сетка была снята с одной машины. У нее возился паренек лет восемнадцати, наверное, механик. Увидев группу, он вытер испачканные в масле руки о штаны, поднял с земли пластмассовую канистру, на дне которой плескались остатки топлива.
– Все готово. Работает, как часы. Заводится с пол-оборота, заправлена под завязку.
– Вот и чудненько, – Талаш уселся за руль и завел двигатель.
Антидот подошел к пареньку. Кивнул на машину.
– На бензине?
– Ага.
– Зажигалку не заправишь?
– А у тебя че, бензиновая?!
– То-то и оно – раритет! – Бельский с гордостью продемонстрировал свое сокровище, но когда парень протянул руку, погрозил пальцем. – Грабли убери. Она потому так хорошо сохранилась, что никому не даю.
Пока Антидот заправлял свою зажигалку через тонкий, выданный механиком шланг, Багор уселся рядом с Талашом.
Марат и Вера устроились на задних сиденьях, а Гриша с Димой забрались в кузов, уселись на вещмешки. Судя по недовольному лицу Антидота, такое размещение его не устраивало. Грише явно хотелось кому-то излить душу, услышать слова сочувствия, а молчун-снайпер был плохим собеседником.
Джип проехал по бетонным плитам старой дороги и свернул в лес на едва заметную по примятому мху дорожку, которая больше походила на тропу. Впрочем, джип прекрасно справлялся с задачей. Да и водитель из Талаша был отменный. Не сбавляя скорости, он ловко объезжал деревья, завалы сучьев и овраги, в которых клубился утренний туман. Солнце еще не взошло и сосны на фоне серого неба выглядели плоскими, казались вырезанными из черной бумаги.
Вербицкий вдруг понял, что не может отыскать в окружающем пейзаже отличительных черт леса две тысячи сорок первого года. Просто потому, что он забыл, как выглядит лес его времени. Он не мог вспомнить, когда был там в последний раз. Ездил и не так давно на шашлыки. Было дело. Вот только место для пикника выбиралось не совсем в лесу, а на оранжерейного типа поляночке. Со стульями, вырезанными из пеньков, с уютной беседкой. Настоящим лесом там и не пахло. Даже дрова они привозили с собой. Потом, после первых трех рюмок ощущение близости к природе пропадало окончательно. Марат принимался ухаживать за приглянувшейся ему девахой. На шашлыки всегда брали таких – броских, ярко, по-попугайски накрашенных и тупых, как валенки. Не для того, чтобы болтать о творчестве Федора Михалыча Достоевского или обсуждать картины Дали. Эти боевые подруги, как правило, легко соглашались уехать с пикника на такси, чтобы вдоволь потрахаться на холостяцкой квартире.
Вербицкий исподтишка взглянул на Веру. Ему было стыдно за свои амурно-шашлычные похождения. Оправдывало только одно – тогда он не знал, что в обычную на первый взгляд девушку можно влюбиться с первого взгляда.
Джип дернулся и остановился у большой, разлапистой ели. Талаш заглушил двигатель.
– Быстро разгружаемся. Машину маскируем лапками. Дальше – километров пять открытого пространства. Двигаемся тихо, пригибаясь. Не болтать, не курить и вообще… Если кого заприметите – сразу мордой в землю и не дергаться, пока не подам сигнал.
Отрезая от ели лапки, Марат подивился остроте ножа. Стоило коснуться им ветки, как та, почти без нажима отваливалась. Нож это был настоящим произведением искусства – не просто прочный и острый, а весьма универсальный. С одной стороны – режущая кромка, с другой – мелкие, чуть искривленные зубья. Явно приспособленные для того, чтобы работать с металлом. Силиконовая рукоятка так удобно ложилась в ладонь, что казалась ее продолжением. Как ни крути, а определенные достижения в две тысячи сорок первом имеются. По крайней мере, ножи делать научились.
Уже через десять минут джип превратился в зеленый, гармонично сливающийся с пейзажем холмик. Вербицкий сунул рацию, с короткой, изогнутой антенной в верхний карман разгрузки, повесил на шею респиратор, бинокль, забросил на плечо вещмешок и, с автоматом наперевес, двинулся вслед за Верой. Первыми шли Талаш и Багор, за ними – Бельский, а замыкал цепочку Дима.
Отряд вышел на опушку леса. Марат увидел уже знакомое ему поле – чахлая, дышащая на ладан рожь, асфальтовые дорожки типа «авеню-стрит» и черные столбики поливочных колонок. Справа виднелось длинное, приземистое, выкрашенное в белый цвет сооружения с похожими на бойницы окнами. Скорее всего – ферма. Левую сторону поля окаймляли кусты с пожелтевшими листьями. За ними виднелись дома-близнецы. Ни единой живой души, а из звуков – только ленивое мычание коров. Время было выбрано удачно – местные Дуськи еще спали.
Талаш повел отряд прямо через поле, без зазрения совести топча и без того полудохлую рожь. Часа через полтора открытое пространство удалось миновать без приключений. Солнце уже поднялось над лесом. День окончательно вступил в свои права. Отряд углубился в лес. Марат заметил, что он сильно отличается от лесного массива окружавшего Шутценлох. Сосен здесь было меньше. Идти пришлось между берез и осин. О неотвратимом приближении Зоны напоминали засохшие деревья. Они попадалась на пути все чаще. Наконец впереди показался полосатый шлагбаум. Он едва держался на двух гнилых столбиках.
На шлагбауме красовалась ржавая жестянка с треугольной эмблемой радиации и надписью «…од …прещен». Начало Зоны выглядело вполне обычно. Даже в две тысячи одиннадцатом подобные, забытые Богом и людьми шлагбаумы встречались. Зато уже через пять минут Вербицкого ждал неприятный сюрприз. Лес резко закончился. Взглядам открылась железнодорожная насыпь. Сгнившие шпалы, ржавые рельсы. На той стороне, за оврагом с покатыми склонами виднелась стена из бетонных плит, заброшенные корпуса какого-то предприятия, водонапорная вышка и кирпичная труба. Она наполовину обрушилась и выглядела, как гнилой зуб, который надо срочно вырвать. Однако взволновал Марата вовсе не вид завода. Едва он ступил на рельсы, как увидел столб с громкоговорителем. Почти такой же, как во сне. Вербицкий замедлил шаг. Посмотрел на раструб рупора. Что если он сейчас начнет хохотать и вещать о сидеродромофобии? Чушь. Не будет этого. Он ведь сейчас не спит. И тут Талаш резко обернулся. Вскинул автомат, целясь Марату в голову. Прежде чем он успел инстинктивно пригнуться, прогремел выстрел. К ногам Вербицкого упал окровавленный комок. Ворона? На первый взгляд – да. Есть клюв, острые когти на обтянутой желтоватой кожей лапах. Только у ворон не бывает перепончатых крыльев.
– Вот, Вербицкий, ты и познакомился с первым мутантом, – усмехнулся Талаш. – Эта тварь едва не продырявила тебе черепушку. Добро пожаловать на темную сторону!
Глава 14. Головачи
Марат никак не мог оторвать глаз от чудовищной помеси вороны и летучей мыши. Талаш был прав – клюв мутанта выглядел весьма угрожающе. Прочный, слегка изогнутый он, действительно мог пробить ему череп. Вербицкий присел, чтобы получше рассмотреть птицу-мышь и в этот момент подернутые пеленой смерти круглые глаза открылись. Крылья задергались – мутант пытался взлететь. Тут на него опустился чей-то сапог. Раздался мерзкий хруст. Вербицкий поднял голову. Жирную точку в жизни вороно-мыши поставил Антидот.
– В тебе что, Марат, юный натуралист проснулся? Вставай, потопали. Гарантирую, что на мутантов ты еще насмотришься. Так, что еще тошнить будет.
Вербицкий послушался совета Гриши. Шагая к бетонной стене заброшенного завода, он то и дело поглядывал вверх в ожидании новой атаки какой-нибудь твари. Однако небо выглядело идиллически – голубое, без единого облачка. Зато растительность вокруг изменилась. Чахлых кустов с болезненно-желтыми листьями становилось все меньше. Их сменяли растения похожие на конский щавель. Но только на первый взгляд. Стебли этого растения были слишком зелеными и мясистыми для конского щавеля, а остроугольные листья имели по краям оттенок запекшейся крови. Ветра не было и в помине, но верхушки растений чуть заметно раскачивались, а круглые коричневые шарики на них пульсировали – сжимались, чтобы через доли секунды вернуться в первоначальное состояние. Марат собирался коснуться их рукой, но Вера его остановила.
