Наталья Караванова - Агерский лекарь
Одно из передних колес действительно сидело на оси неровно.
– А что за седок-то? За постой-то заплатит?
Извозчик отворил дверцу, окликнул:
– Эй, сударь! Не спите ли?
– Что случилось?
– Дык все, сударь. Поломалась карета, дальше везти не могу. Вот хозяин здешний на постой предлагает… Будет у вас чем заплатить?
– Заплатить-то будет чем. Далеко ли до города? Смогу сам добраться?
– Да мили четыре, не больше. Сможете, но не по такой дороге. Вон как развезло. Да и стемнеет скоро. Я за вами завтра с утра приеду. Вы уж не серчайте, но куда мы без колеса…
Извозчик замялся. Понятное дело – если его седок торопится, деньги придется вернуть.
– Значит, завтра. Ну что же. Я не спешу.
Из кареты вышел высокий, плотно закутанный в серый дорожный плащ человек. Лицо его скрывала шляпа с широкими обвислыми полями, в каких обычно ходит рабочий люд. Вещей у него, можно сказать, не было. Одна небольшая кожаная сумка.
Извозчик вынул из-под сиденья ящичек с инструментом и принялся колдовать над пострадавшим колесом.
Бернат поежился – холодный дождь забрался ему за ворот.
– Следуйте за мной, сударь. Здесь недалеко.
«Сударь» не выглядел богатеем, так что границы его платежеспособности следовало узнать как можно раньше. Может, он и не из тех приличных людей, которых стоит пускать в дом? Может, его устроит ночь на сеновале, над стойлами?
Гость окинул дом внимательным взглядом, и Бернат представил, каким его жилье должно казаться проезжему человеку. А что? Хороший, добротный дом, беленые стены. Пусть крыша покрыта не черепицей, а соломой, зато подновляли ее лишь в прошлом году.
И на дворе чисто. Трава окошена, забор аккуратный, только этой весной поправил. Зимние сугробы старый заборчик совсем на грядки уложили, так Ката, еще весенние ручьи не просохли, начала увещевать: поправь, муж! Люди засмеют.
Под навесом-гатаром будущий постоялец снял успевшую вымокнуть шляпу и плащ.
– Вот здесь одежду оставьте, сударь, Ката потом просушит и почистит.
У входа в дом были устроены крючки для верхней одежды и стойки для рабочего инструмента и сумок.
Бернат отворил дверь, впуская гостя внутрь.
Ката в мучном облаке обернулась к ним, поправила прядку. Бернат точно знал, что цепкий глаз супруги не упустит ни одной детали и точно определит, какую цену взять за ночлег.
Сапоги гость тоже снял у входа. Огляделся, поставил на лавку у двери саквояж. Чуть поклонился хозяйке:
– Благодарю за приют, добрые люди. Меня зовут Ферг. Я лекарь.
Хозяева переглянулись, но ничего не сказали.
Шляпа гостя скрывала темные, до плеч, волосы, уже чуть тронутые сединой. Подбородок и щеки покрывала короткая борода, которую, пожалуй, еще пару дней назад можно было бы назвать щетиной. Лекарь смотрел внимательно и цепко, словно хотел надолго запомнить все увиденное.
– Идемте, сударь. Покажу, где будете спать. Сейчас принесу воды умыться с дороги. А там и ужинать сядем. Ката пирог поставила…
Лекарь кивнул, вновь подхватил сумку, прошел за Бернатом в дальнюю комнату. Бернат посмотрел, как тот устраивается на новом месте. Шагнул к окну, посмотрел на мокрый окошенный холм. Вынул из сумки свежую льняную рубаху и полотенце.
– Вам поесть-то в комнату подать или с нами отужинаете?
Гость легко улыбнулся:
– Я предпочел бы ужинать в компании. Если вы, конечно, не против.
Бернат уверил его, что будет рад оказанной чести, и поспешил за медным тазом и кувшином с водой.
Ката поймала мужа за рукав:
– Бернат, он лекарь.
– Я понял.
– Ты денег-то не бери… ты поговори с ним…
Бернат только усмехнулся. Жена думала ровно так, как думал он сам. Был у Каты племянник, хороший мальчуган, добрый. Да только, как тут говорят, поцеловал его Князь Мертвецов…
И можно было бы заранее гроб сколачивать, если бы не одно обстоятельство. Каждому в окрестностях столицы известно, что Лига лекарей и целителей Агера давно с этой напастью справилась. Ходили слухи, что есть даже особые обереги, что не дают душе раньше времени покинуть тело, возвращают и память, и здоровье. Если, правда, успеть с лечением…
Тэдора, сестра Каты, два дня проплакала, на третий послала мужика своего в город, но тот еще не вернулся. Может, агерские лекари и не захотели его слушать, а может, не смог он им сколько нужно заплатить. Семья-то небогатая…
Ката поставила в печь разогреваться тушенного с яблоками и тыквой зайца. Тыква была прошлогодняя, но в погребе прекрасно сохранилась. Там ждали своего часа еще три или четыре такие же. Кстати, о погребе… Ради такого дела можно и вина кувшин нацедить…
Когда собрались к столу, на улице стало совсем темно. В первую очередь из-за туч, которые нависли еще ниже и, казалось, брюхом уже задевали верхушки дальних сосен.
– Этой дорогой в наше время мало ездят, – начал осторожные расспросы хозяин. – Неужто заблудились?
– Ну что вы! Я хорошо знаю окрестности Агера. Дорога эта хоть и не самая наезженная, зато телег мало и экипажей. Не люблю глотать пыль. Впрочем, на тракте, возможно, или колесо не сломалось бы, или извозчик нашел бы кузницу по пути. Дождь нас сильно подвел.
– Да и не только вас… Издалека к нам?
– Издалека. Сейчас – от Буды, до того – из самой Лютеции… давно меня в этих местах не было.
Хозяин с уважением покивал.
– Сколько же вы это уже в пути? Чудные места, наверное, видели.
– Долго. И места видел разные. Удивительные места. А что же здесь, в Агере? Все такая же спокойная жизнь?
– Ну, у нас новостей мало. Разве проезжие чего расскажут, или кто из наших на рынок съездит. А давно никого не было…
– Неужели совсем никаких новостей?
Ката чуть поджала губы, надеясь, что муж не упустит момента, скажет про мальчика. Но Бернат молчал, и она тогда не выдержала:
– Есть, есть новость, сударь. Но никто не назовет ее приятной…
– Ну что ты, жена… не отужинали еще… а от этих разговоров аппетит у кого угодно пропадет!
Гость нахмурился:
– Не волнуйтесь, мой аппетит останется со мной при любых обстоятельствах. К тому же, Бернат, ваша супруга превосходно готовит.
– Да, это она умеет…
– Так что случилось?
Ката виновато вздохнула и ответила:
– А то, что Князь Мертвецов снова вернулся.
Лекарь чуть приподнял брови:
– Да ну?
Кажется, тема перестала его интересовать, потому что все внимание он вновь уделил заячьей ножке.
– Так и я бы не поверила, сударь, кабы своими глазами не видела. Судите сами. Есть у меня сестра. Они с мужем держат солеварню тут, у самой Горки. Ну и скотина у них, понятно. Два ослика, козы. Вот этих коз на лужок водит ее сын, мой племянник. Раньше водил. Да далеко ходить-то не надо было. Вон он, холм, за окошечком. Так за ним частные владения заканчиваются. Вот там у них козы и паслись. Умные они животные, эти козы, зря на них молва наговаривает. Вот Тэдора как-то заходит в свой огород… а там коза с козленком топчутся, знай, значит, ботву объедают… сами, выходит, пришли домой-то, дорогу не перепутали. Она их в сарай. Сын вроде недоглядел. Ну и пошла за холм-то. А он там и лежит. Ни живой, ни мертвый. Только в небо смотрит. А глаза пустые… Сначала еще бормотал что-то. А потом все… только вроде кашляет… Мы сначала думали, может, его ударил кто. Да я сама смотрела – нет ни синяков, ни ссадин. По всему и выходит, что Князь это. Князь Мертвецов. Вы сударь… – она чуть замялась, – как отужинаете, может, взглянете на мальчика? Мы с вас и денег за постой не возьмем, а то и сами доплатим, сколько скажете.
– Щедрое предложение. Я обязательно посмотрю на вашего племянника, хозяюшка. Давно ли с ним это случилось?
– Да вот уж четвертый день пошел. Муж-то Тэдорин в город поехал, за лекарем. А вот как получилось. Судьба-то к нам вас сама привела.
Лекарь кивнул. Отставил опустевшую тарелку. Сходил за своей кожаной сумкой:
– Идемте!
Идти было недалеко. Сестрица Каты жила через двор.
Высокая худощавая женщина в годах, на вид постарше жены Берната, гостям удивилась, но расспрашивать не стала – горе притупляет любое любопытство.
– Я лекарь, меня зовут Ферг. Разрешите осмотреть мальчика?
– Конечно!
Женщина сцепила руки и поспешила показать дорогу, освещая путь масляной лампой.
– Вот, сударь, это здесь.
Мальчика, на вид лет четырнадцати, скорее, следовало называть юношей. Он лежал, укрытый одеялом, которое не морщила ни единая складка. Взгляд его был устремлен в потолок.
Лекарь, поморщившись, достал из кармана какую-то магическую вещь, на конце которой через мгновение вспыхнул яркий желтоватый луч. Лучом лекарь поводил по лицу больного. Ресницы сомкнулись, чуть приподнялась верхняя губа: свет ему не понравился.
– Стихийная деменция магической природы, – непонятно сказал лекарь. – Только этого не хватало.
Затем он достал из дорожной сумки еще один предмет – гладко отшлифованный деревянный шарик. Вложил его в руку юноши. Правой своей рукой накрыл его пальцы вместе с шаром, кистью левой руки коснулся лба. Долго хмурился, прислушиваясь к чему-то. Затем покачал головой:
