Сергей Самаров - Последний день Славена. След Сокола. Книга вторая. Том второй
Несколько раз Вадимир будто бы невзначай оборачивался, и бросал короткий взгляд на сани. И тут же смотрел дальше, проверяя, насколько отряд растянулся. Но увидеть то, что ему увидеть хотелось, княжич успевал. Велибора сидела с закрытыми глазами, до носа укрывшись пологом. И непонятно было, спит она или просто на морозе и при боковом порывистом и сыром ветре так сидеть ей спокойнее. Сани бежали ровно, как и кони всего отряда. Ледовая дорога через Ладогу тоже не обещала подъёмов и спусков, и потому в таком пути, да ещё в санях, задремать не сложно. Да и в санях сидеть – не в седле, там даже подъемы и спуски не особо ощущаются.
Путь, путь, путь – казалось, он никогда не кончится. Однообразный и своим однообразием утомляющий. Путь бесконечный, кажется, но и он, несмотря на все ожидания, оказывается, тоже окончание имеет. Встали только на берегу Вуоксы против крепости Карелы, и протрубили в большой сигнальный берестяной рожок. Трубить пришлось трижды, чтобы их услышали – сильный ветер, идущий с Ладоги – вдоль лесистых берегов, как в трубу, звуки относил. Только после третьего раза в ответ раздался другой сигнал. Краснощёкий рожечник дружины княжича выдул новый, подтверждающий, и услышал его же в ответ. Такую сложную систему сигналов придумал сам князь Буривой ещё с осени, с поры первого тонкого ледка на реке, опасаясь за тайну подъездных путей и целостность крепости и самого города Бьярмы.
Стали ждать. Ледовый смотритель из крепостной охраны появился вскоре, верхом. Пожал недоуменно плечами:
– Чего, княжич, вызывать… Такой мороз… Все полыньи схватились намертво… Лося держат… Ехали б, не мёрзли…
Этими незамысловатыми словами он дал сразу много информации: подтвердил, что враг теперь имеет возможность подойти к крепости вплотную, но и сообщил одновременно, что охрана крепости, стало быть, не дремлет, и к любому повороту дела готова. То есть, все живут в постоянном напряжении. Именно потому, как только миновали середину левого рукава Вуоксы, смотритель опять поднял рожок, и протрубил новый сигнал. Ему ответили. И он опять ответил. И все сигналы были разными. Более того, Вадимир знал, что каждый день очерёдность сигналов, подаваемый смотрителем, меняется. Это на случай, если враг смотрителя захватит, и заставит его сигнал подать. Смотритель – человек надёжный. Если он подаст не тот сигнал, ворота не откроют.
Сейчас же ворота распахнули ещё до того, как вереница лошадей и сани среди них подошли к берегу Кукушкина острова. Вадимира давно уже ждали, и к приезду были готовы.
За короткий путь через реку княжич ещё несколько раз коротко посмотрел на сани. Старался смотреть для других незаметно, чтобы избежать насмешек. И из того, что Велибора сидела всё в той же позе, словно ничего не видела и не слышала, хотя звук большого берёзового рожка разбудил бы любого, Вадимир сделал вывод, что она специально для него делает вид, что спит. Именно так, именно делает вид для него, чтобы он понял, что она не спит. Так бывало, когда Велибора ставила перед собой какую-то цель, в достижении которой Вадимир был ей помехой, и она хотела заставить его угождать себе, соглашаться или хотя бы не мешать, если помогать он не желает. Но он уже научился управлять женой. Тем более, в делах серьёзных. А что сейчас предстоит дело серьёзное, Вадимир знал, потому что Велибора не однажды уже заводила разговор о том, как сильно она хочет стать княгиней. Не княжной, а княгиней словен, то есть, откровенно намекала, что Вадимир должен искать пути, как обойти старшего брата Гостомысла. Но сам Вадимир в этом вопросе был твёрд, и предпринимать что-то против брата отказывался категорически. Он даже не ругался из-за этого вопроса, он просто не желал его даже обсуждать, прерывая в самом начале. Но прерывать приходилось многократно, и, чем дальше, тем чаще.
Кони активнее заперебирали ногами, и приходилось натягивать повод, чтобы удержать их, и не нарушить строй. Кавалькада подошла к воротам вплотную.
Говоря честно, Вадимир в глубине души всё же надеялся увидеть среди встречающих, высыпавших за ворота, коренастую и крепкую фигуру в белой ошкуйной шапке. Знал, конечно, что, имей отец возможность ходить, он не послал бы за ним, тем не менее, верил в чудо, позволившее бы отцу встать, и надеялся, что Буривой встретит их. Отцу иногда удавалось совершать чудеса за счёт силы своего духа… Ожидания, однако, оказались напрасными. Крепких коренастых фигур было много, но знаменитой белой ошкуйной шапки княжич не увидел.
Вадимира у ворот встретил воевода Военег, сменившийся со своей дружиной в крепостице Лосиный брод, где он стоял два осенних месяца. Буривой вызвал воеводу в Карелу, послав взамен слабый гарнизон, которому было по силам едва-едва защитить стены. Никто не понимал, чем такое решение вызвано, но с князем, даже если он часто бывал не в себе, не спорили.
– Здравствуй будь, княжич, – воевода принял повод, и передал дружиннику. Во взгляде особенно тёмно-синих в предрассветных сумерках глаз светилось доброе отношение и заботливость. Воевода Военег был тем человеком, кто учил когда-то Вадимира сидеть в седле и первым вложил в его руку лёгкий ещё отроческий меч.
– На годы здравствуй, воевода, – приветливо улыбнувшись ответно, сказал Вадимир, и легко выпрыгнул из седла, словно не скакал без отдыха невесть сколько. Пожав Военегу руку, княжич сделал знак, приказывая вознице саней проезжать дальше, в саму крепость, и не загораживать проезд остальным дружинникам, несмотря на то, что Велибора, кажется, сама приказала остановиться. – Давно ль сюда прибыл?
– Кони ещё не отдохнули… С вечера только, в темноте уже, и встали. Князь приказал… Но сам меня не принял. Тебя ждать повелел…
– К чему вызвал? – сразу спросил Вадимир. – Сам как?
Военег нахмурился от вопроса, не желая быть вестником печали. Но, поскольку вопрос прозвучал, отвечать на него было необходимо.
– Думаю… К наказу последнему… – воевода сказал низким печальным шёпотом вроде бы простейшие слова, но Вадимир почувствовал, как ледяной озноб пробежал по коже, хотя он сам ждал именно такого, но надеялся, что ошибается. – Княжич Гостомысл далеко… Потому тебя затребовал… Говорят, сам вельми плох… И сам это лучше других знает…
Они вздохнули одновременно, одновременно грустно посмотрели друг на друга, и, повернувшись, прошли в крепость. Вадимир сразу заметил, как около саней с Велиборой, стоящих рядом с крыльцом княжеского невеликого терема, столпилось сразу несколько дружинников, но она сидела там, по-прежнему укрытая пологом, не желая выходить, дожидаясь, должно быть, мужа. Это продолжалась её прежняя игра, попытка принудить мужа чувствовать перед собой вину. Но, именно эти её попытки и пресекая, Вадимир отослал сани от ворот в крепость. Он и без того всю дорогу сожалел, что дома уступил, и взял-таки Велибору с собой. И сейчас, не желая пойти на поводу у жены, тянул время, и не подходил сразу к саням. Хотя понимал, что подойти в любом случае придется.
– Спокойно здесь? Иль как?..
– А не поймёшь как… Воевода Бровка говорит, что варягов не видно, но сирнане, почитай, каждый день то на одном, то на другом берегу появляются. Присматривают…
Воевода Бровка, молодой вой, с простых дружинников быстро выросший до своего нынешнего звания, всю эту войну был главным помощником Буривоя, и теперь командовал дружиной крепости Карела. Сами дружинники, сотники и другие воеводы относились к Бровке по-разному. Вой он был хороший, все это знали, и воевода толковый, что не однажды делом доказывал, но Бровку не все любили за лесть, которую тот старался при каждом удобном случае князю высказать. Впрочем, лесть Бровка мог высказывать любому, невзирая на звания, и считал, должно быть, что завоёвывает этим друзей, не понимая, что не всем нравится, когда их откровенно хвалят, потому что люди сами знают за что их хвалить стоит, а что можно и без внимания оставить.
– Варягов и не будет видно, воевода… Они уже под Славеном чуть не в полном составе. И оба боеспособные воеводы ихние там, и Славер и Далята. От Астараты толку мало, если жена его сюда не пожалует и командовать не начнет. Чать, мимо тебя у Лосиного брода проезжали…
– Проезжали… Только не мимо, а кругом, но мне разведчики докладали… Я Бровке посоветовал оставшихся здесь «почесать» основательно. С этими-то и справиться можно, пока основных сил на месте нет. Князь Астарата, я с тобой, княжич, согласен, к войне годен мало… И бить, понятно, по частям надо. Здесь тысячи с три наберётся не самых лучших полков. Их и надо бы бить… А Бровка без приказа князя боится. И князь его к себе не пускает…
Сам воевода Бровка уже спешил навстречу княжичу со всегдашней своей подобострастной улыбкой. Человек вышел из низов, из простых воев, и привык к знати относиться с особым почтением. И, даже сам став воеводой, от привычки избавиться не смог.
