Владимир Мясоедов - Те, кого испугаются твари
— Ш-шесть, — пробормотал Клюев, обильно потея. — И-или с-семь. Я плохо помню. Не считал.
— Десятков? — придирчиво уточнил странный юноша. Или тот, кто сейчас общался с ними, используя хрупкое нескладное тело лишь как динамик. — Сотен? Неужели тысяч?! О, а ты интересен, вождь! Где же ты нашел себе столько врагов, а? Палачу крупного города придется работать много лет, чтобы собрать столь обширную жатву.
— Ш-шесть ч-человек, — сумел, наконец, дать более полный ответ Евгений. — Недавно. Когда люди этого барона… ну, как его там?.. Забыл. В общем, когда они на нас напали. И все! Все! Больше я никого не убивал! Никого! Никогда!
— Как же так? — Лицо подростка стало разочарованным. — Ты же вождь! Ты должен был водить дружину в походы! Грабить! Убивать! Насиловать! Почему так мало жертв на твоем счету?!
— Я — лейтенант полиции! — как мог твердо провозгласил Клюев. — Моя работа — предотвращать преступления, а не совершать их. Обеспечивать мир и порядок, а также соблюдение Конституции и Уголовного кодекса Российской Федерации. В основном, словом. Иногда делом. Но до того, как вы, имперцы, пришли на нашу землю, мне даже оружие в ход за все годы службы пускать не доводилось. Достаточно было им пригрозить! Ну, резиновую дубинку пару раз применял. Одному буйному наркоману сломал руку, но он все равно под кайфом боли не чувствовал.
— Интересно. И необычно. — Подросток перевел взгляд на Бронштейна. — Ты. Колдун, взывающий к мощи древних сил. Сколько и каких жертв бросил ты на их алтари?
— Шестьдесят семь овец, восемнадцать коз, две лошади, — принялся меланхолично перечислять египтолог. — Да, еще пять верблюдов и один нильский крокодил. Еще домашней птицы без счета, табун кроликов и мешок замученных ради магической науки хомячков. Я, знаете ли, крайне придирчив в создании иных планов бытия. И не хочу при жизни знаться с теми, с кем не желал бы повстречаться после смерти.
— Ты, носящий в себе частичку стихии истинного пламени? — взглянул на Андрея странный подросток, которому невозможно было не ответить. — Скольких внутренний огонь, прорвавшийся наружу, обратил в пепел?
— Кого-то сжег при защите деревни от налета баронской швали, — честно ответил Ковальский. — Количество не считал. Может быть, десяток. Плохо помню, не в себе был.
— Один, — сразу же сказал бывший десантник, стоило лишь юноше обратить внимание на него. — Тогда же. Хоть срочную и отслужил в десанте, участвовать в войсковых операциях, к счастью, не довелось.
— А вот в тебе чувствуется готовность убивать и умение это делать, — задумчиво пробормотал парень, разглядывая Надежду и почесывая через свежую дыру в доспехах свою голую грудь. — Но ты не воин, сходящийся с врагом лицом к лицу. Ты ассасин, жаждущий убивать безнаказанно, когда противник этого не ждет. Не то чтобы мой господин имел что-то против. Но профессии все-таки разные. И твоей он покровительствует в несколько меньшей степени.
— Двадцать один, — ласково улыбнулась ему девушка. — Я считала. И помню всех и каждого. Даже тех, кто погиб в подготовленной мною ловушке. И если о чем и жалею, так о невозможности прикончить их еще раз.
— То, что проигравшие называют подлостью, победители считают тактикой, — расплылся в улыбке юноша. — Ну, наконец-то нашелся хоть кто-то действительно способный узреть величие покровителя кровавой жатвы, великого Лероя! Впрочем… Остальные мне тоже нравятся. Да! Определенно! Если те, кто до недавнего времени жили в мире и покое, могут вышвырнуть из своего дома настоящих воинов, то это прекрасно! Значит, они сильнее! Умнее! Удачливей! А когда их таланты огранятся в новых битвах, а характер закалится пролитой кровью, то равных им найти получится не сразу. Да! Хочу! Хочу! Хочу-хочу-хочу это видеть! Решено! Я остаюсь! И буду проповедовать истинную веру, во имя бога битвы, смерти и убийств!
Юноша запрыгал на одной ножке, видимо, от излишка нахлынувших на него чувств. И сразу же стал выглядеть еще моложе, чем раньше. Несмотря на по-прежнему лежавшую на плече алебарду. Странное ощущение давящей мощи исчезло так же внезапно, как и возникло. Люди облегченно выдохнули.
И лишь сейчас Андрей обратил внимание на изваяния храмовых сторожей. Скульптуры с подселенными в них духами на незваного гостя, оказывается, прореагировали, причем весьма активно. Вот только они не бросились в атаку. Статуи легли на спину и задрали лапки кверху в типичном собачьем жесте подчинения перед более сильным.
Глава 8
— То есть как это бог?! — Андрей поставил стакан с недопитым чаем на стол и вывернул шею так, что она протестующе хрустнула.
Предполагаемый представитель высших сил сидел за другим столом и с аппетитом ел блинчики. С малиновым вареньем. Которым уже успел перемазаться, словно поросенок.
— Ну, полубог, — пожал плечами Бронштейн и тоже со скепсисом осмотрел странного юношу. — Или скорее апостол. Близкий к своему покровителю тип, высокопоставленный иерарх церкви Лероя. В храмах не сидит, как, впрочем, и все ему подобные. Постоянно шастает по интересным местам и ищет приключений на свои нижние девяносто. Не первосвященник, такой должности там нет. Но один из самых уважаемых и авторитетных клириков. Эола его знает, видела один раз во время визита в столицу Империи. Он тогда решил покрасоваться перед очередной пассией и вышел на гладиаторскую арену. Против сотни приговоренных к смерти за дезертирство солдат. Магией не пользовался принципиально. И даже своему бессмертному телу временно регенерацию запретил, чтобы у простых вояк хоть какая-то надежда на успех имелась. Расправа над обреченными заняла полторы минуты.
— Я так понимаю, на свой возраст он не выглядит, — подал голос Клюев, тоже наблюдавший за тем, как благодарные бабушки со всей деревни пытаются закормить убийцу жуткого дракона до смерти. Судя по тому, сколько гостинцев они уже натащили в столовую сельсовета, шансы у них были. Во всяком случае, сам ящер от такого обильного питания точно бы сдох из-за разрыва желудка. Но Ликтор, а именно так звали странного парня, пока справлялся.
— Чтоб я в четыреста тридцать так же смотрелся, — не без зависти подтвердил Лев Николаевич. — Хотя, конечно, можно принять веру в бога войны и убийств. А там уж насовершать подвигов, да хоть на ниве защиты нашей Земли. И получить от покровителя за ратную доблесть щедрых плюшек. Главное — не помереть в процессе. Если верить чужачкам, подобное мало кому из тысяч адептов удается. И вообще, средний срок их жизни — год. А то и меньше. Одно хорошо, помогать войскам лордов Империи Второго Солнца он не обязан. Его покровителю нравятся битвы и сражения. Облегчать работу и так имеющим изрядное преимущество оккупантам не станет ни один высокопоставленный жрец. Скорее уж местным жителям поможет, если сразу их не убил. Солдат очередного завоевателя не тронет, понятное дело. А вот по просьбам трудящихся и ради демонстрации превосходства собственной веры каких-нибудь живых мертвецов или абсолютно левых тварей прищучит за милую душу. Ну и будет в процессе проповедовать направо и налево, тут уж никуда не деться.
— Шеф! — подбежал к Клюеву один из его заместителей по общественно-оборонной работе. Выглядел парень запыхавшимся и изрядно взбудораженным, а еще на его щеке алели брызги свежей, не успевшей свернуться крови. — У нас опять тревога! Д-дракон…
— Воскрес? — Бронштейн схватился за сердце. — Но как?! Имперские беженцы же его распотрошили, сердце вырезали! А голову отрубил наш гость! Без манипуляций с этими органами, средоточиями жизненной силы, подъем мертвеца невозможен!
— Дракон своей кровью приманил медведя! — отдышавшись, довел фразу до конца гонец. — Вернее, медведицу. Ту самую, белую. А с ней выводок щенков, ну, то есть медвежат…
Мужчины тут же поспешили к выходу, а Шаповалова со своей пневматической винтовкой полезла на крышу, надеясь с безопасной дистанции засандалить в глаз косолапым пару-тройку стальных шариков.
— Епэрэсэтэ! — воскликнул Евгений, выскочив на крыльцо. — Это же не медведи! Это слонопотамы какие-то!
Выбежавший вслед за ним Андрей понял, что его старый приятель по детским играм прав на все сто процентов. Выпотрошенную тушу дракона и тело одного из имперских беженцев, видимо, оказавшегося недостаточно расторопным, увлеченно терзали четыре существа. Они лишь отдаленно походили на привычных косолапых, вернее, их родственников из холодных краев. Вот только белые медведи пусть и могли весить до тонны и достигать трех метров в длину, не имели по бокам пасти двух пар небольших снежно-белых не то бивней, не то клыков. А у собравшихся на площади существ, превосходящих арктических мишек раза в полтора-два по размерам, подобное украшение присутствовало. Впрочем, ночью, а ранее звери навещали село лишь в темное время суток, его можно было попросту не заметить, так как оно сливалось цветом со шкурой.
