Виталий Сертаков - Свиток проклятых
Больше всего граница морока походила на прозрачный студень, в котором сделали разрез, а потом плотно приставили отрезанные части друг к дружке. Шов можно было наблюдать в течение секунды, не больше, затем он прятался. Даже если Женька стояла как вкопанная, все равно прятался.
– Вы его видите, да? – восторженным шепотом осведомилась Привратник. – Умоляю, не теряйте его, покажите Цесарио.
– Она видит… о боги, это истинная Вожатая, она видит, – вполголоса ликовала Ольга. – Дайте же понюхать караульному. Он запомнит, он распустит нить.
– Когда-то… до того, как здешние селяне приняли крест, это называлось «блуждать в трех соснах», – хмыкнул Оракул. – Славянской землей тогда правил Велес, большой проказник по части отвода глаз.
– Цесарио… – Привратник тяжело прислонилась к дереву, осторожно вытянула больную ногу, – Цесарио, открой нам. Будь осторожен.
Они сгрудились за штабелем дров. До цели оставалось метров двадцать, хотя собственному зрению Женечка уже не слишком верила. В доме не светилось ни одно окно. Женечка обрадовалась. Ей вдруг показалось, что это правильный такой знак, что может быть, раз там никого, то и проблемы нет, вполне реально вернуться в город, переждать где-то в тепле. Я просто жалкая трусиха, призналась она себе. Я боюсь Наташу, боюсь ее угроз, она ведь способна еще больше навредить папе. Вестнику-то что, ей лишь бы забрать никому не нужную деревяшку, чернильницу, которую сто лет никто не видел. А Наташа такая… злопамятная.
– Не бойтесь, вы гораздо сильнее ее, и она это знает, – молча прошептал Оракул. – Если я не ошибся, ваша мачеха кое-что умеет, но границу ставила не она.
Легко сказать – дай понюхать то, что сам-то с трудом различаешь. Женечке пришлось обнять умного кота за голову, и буквально ткнуть мордой в изворотливую пустоту. С третьего раза получилось, да еще как получилось! Цесарио воспрял, глухо рыкнул, и вдруг впервые пошел по прямой. Он сделал всего несколько коротких шажков по направлению к дому. Могучее серое туловище изогнулось, сплющилось, точно в комнате смеха, обернулось плоской лентой. Но Женечка уже догадалась, что безбожно врут человеческие органы чувств, а с Цесарио как раз все в порядке.
– Он рвет шов, разматывает нить, чтобы могли протиснуться люди, – деловито пояснил Оракул.
Цесарио шел и менялся. На ходу он превратился в человека, но вовсе не так, как киношный вервольф. Никакая сила не выламывала его суставы, не заставляла хрипеть, пускать пену и кататься по земле. Серый великан бесшумно обогнул башенку колодца, приподнялся на задние лапы, сгорбился, словно вобрал в горб свои лишние размеры, и… моментально оброс одеждой.
– Не двигайтесь, не высовывайтесь, – Ольга чем-то еле слышно звякнула, подняла руку с невидимым во мраке, оружием. – За пределами границы они нас тоже не видят. Нельзя их спугнуть.
Хонси жарко пыхтел Женечке в спину.
На какое-то время кот пропал из виду. Женечка заволновалась, но тут заметила тонкую, слабо светящуюся, нить, тянувшуюся из рукава Привратника. Окуляры стражницы тоже едва заметно светились; кажется, она улыбалась. Нить то дрожала, то ослабевала.
– Караульные плохо поддаются мороку, – не открывая рта, прямо в голове Женечки, буркнул Оракул.
У глухой кирпичной стены дома возник грузный горбатый мужчина в вечернем костюме. Ольга положила правую руку на сгиб левой.
– Справедливая Баст, хранительница покоя, – быстро шептал Оракул, сбиваясь порой на незнакомое наречие, – изгони нечестивых из теплого очага, засыпь пеплом их колодцы…
Привратник тоже шептала, не разжимая губ. Нить вибрировала.
Женька упустила момент, когда Хонси прыгнул. Вестник стремительно кинулась через сугроб к проявившейся двери.
– Идемте, живей, и не вздумайте упасть! – Привратник навалилась Женьке на плечо, заковыляла по кошачьим следам, удерживая нить. Под тяжестью стражницы недавняя больная едва не сложилась пополам. Чтобы не рухнуть, пришлось схватиться за колючий еловый сук. За шиворот тут же осыпался килограмм снега.
Цесарио уже стоял на крыльце, сжимая в ручищах вывернутую из петель дверную коробку. На внутренней стороне двери, прибитое гвоздями, дергалось, извивалось что-то живое, полосатое, вроде ящерицы, с противным лысым хвостом, утыканным кривыми иголками. Цесарио держал находку на вытянутых руках; видимо, ему очень не хотелось прикасаться к несчастной твари. Существо засвистело дико, яростно, так что у Женьки разом заложило уши.
– Хонси, наверх!
Внутри, в прихожей, вспыхнули свечи. Хотя возможно, они горели и раньше, но что-то мешало ярким лучам проходить сквозь заиндевевшие оконные стекла. Прямоугольник света из прихожей вытянулся наружу, задрожал, как огромный мыльный пузырь, но так и не достиг заснеженной дорожки. Женька видела внутри дома кусочек такого знакомого гардероба, но казалось почему-то, что прихожая где-то далеко, как бывает, когда смотришь в перевернутый бинокль. Там внутри мелькали огни и кружили спугнутые тени.
Прибитая к доске тварь свистела, пока рядом не очутилась Ольга. Вестник сделала короткое движение, Цесарио тут же отшвырнул дверь далеко в сугроб. Хонси прыгнул на стену, в два прыжка достиг террасы, зазвенело стекло…
Портал открыт, у нас почти получилось, но впереди более сильные чудовища!
По беззвучному крику Оракула девушка поняла – что-то идет не так, как задумано. Хонси кубарем свалился вниз, заскулил котенком. Его лапы дымили, противно запахло паленой шерстью. На промерзшей кирпичной стене алыми каплями проступили следы огромных кошачьих лап, они пузырились и трескались. Женька невольно поджала пальцы на ногах, и сжала кулаки, ступни и ладони обожгло разом, словно все ее конечности угодили на раскаленную сковородку.
Цесарио прыгнул в дверной проем… и кубарем отлетел назад. Невероятная капля света все так же раскачивалась, точно короткое щупальце, но снег на крыльце и на дорожке оставался абсолютно темным. Зато в глубине здания задергались, заколебались сотни огней.
– Привратник! – простонала Ольга.
– Я слышу, уже иду, отвернитесь все!
Пространство вокруг напряглось, превратившись в надутый, до предела, воздушный шар. Пару мгновений Женьке казалось – она провалилась на дно воронки, а где-то в зените повисло освещенное окно башни, прямые линии чудовищно искривились, нить в руке Привратника выгнулась дугой, как веревка от скакалки.
– Вперед, сударыня, не мешкайте!
Женька сжала зубы и отважно рванула по следам Хонси. Вокруг все мигом изменилось. То, что прежде казалось прямым и четким, – крыши поселка, дымки, линии электропередач, цепочки горящих фар на дороге, – искривилось до неузнаваемости. Внутри распущенного шва оказалось тихо, безветренно и почти тепло. Только где-то глухо, словно из-под воды, рычал Цесарио.
Ольга вторично атаковала проем двери, но с такой же скоростью отлетела назад. Привратник ковыляла, левой рукой приподняв на лоб очки, правой рукой властно обхватив Женечку за плечи. Девушка кое-как переставляла ноги, думая об одном – только бы не упасть, только бы не упасть!
– Помогите же мне, быстрее!
Проклятая боль возвращалась. Последние минуты стало трудно дышать, колени дрожали, норовя сложиться в самый неподходящий момент.
– Взываем к тебе, справедливая Баст, охранительница порядка! – бормотал Оракул.
– Помогите же мне, это ведь ваше гнездо! – прохрипела Привратник, и подняла голову.
В первую секунду ничего страшного не произошло. Зато во вторую многое поменялось самым разительным образом. Сонная зимняя реальность точно вскипала там, куда всматривалась суровая стражница. Неказистая деревянная башенка на втором этаже обернулась сложной конструкцией из гнутого черного металла, похожей на переплетение чугунных змей. Чугунные змеи едва заметно вибрировали, а на самом верху, где в обычном мире торчала облезлая черепичная крыша, теперь глубоким темно-синим цветом переливался огромный тюльпан.
Под рентгеновским взглядом Привратника ободранные углы бревен на втором этаже вытянулись, посветлели, превращаясь в хищные зубастые клювы, а безобидные окошки первого этажа вдруг с чмоканьем втянулись внутрь, точно затаившиеся на морском дне хищники. Две корявые фигуры, завернутые в серое, похожие скорее на пеньки, чем на людей, удирали в сторону леса. Кто-то волосатый, сгорбленный, сидевший прежде на коньке крыши, шустро юркнул в узкую форточку.
– Возможно, дом не спасти, – пробурчала Привратник. – Отразившееся зло проросло слишком глубоко. Держитесь рядом. Не откликайтесь на зов, что бы вам ни почудилось.
Стоило стражнице отвести взгляд, как окружающее мигом вернулось в безобидное, дряхлое состояние. Женька успела заметить еще много чего странного, пока ее волокли к крыльцу, но самым чудесным стало открытие, что истинное лицо родного дома ее вовсе не пугает. Где-то внутри, после всех чудес нынешнего вечера, она оказалась готова. Ей даже что-то показалось знакомым, например вот эти сучковатые лапы, что росли прямо из дверных косяков. Стоило Привратнику приблизиться, как деревянные руки задымились, затлели, втянулись под притолоку.
