Кристи Голден - Варкрафт. Дуротан
– Тогда Драка, вероятно, рассказала тебе о вещах, полезных в это скудное время, – сказал Ковогор. – Так произошло и с Ордой. Мы поняли, что наш враг – не другой клан. Настоящий враг – это голод. Жажда. Насилие, направленное друг против друга, а не на решение проблем. Это понимание, это чувство единства – вот что дал нам Гул’дан. – Он вопросительно посмотрел в глаза Дуротана. – Помнишь, как мы встретились, когда наши кланы охотились вместе? Я с удовольствием вспоминаю о тех днях.
– Я тоже, – вынужден был признаться Дуротан.
– Никогда не думал, что буду радоваться дружбе с орком не из моего клана, но это было. Эта связь, это ощущение совместной работы ради общей цели – именно это движет Ордой. Мы работаем вместе, чтобы подготовиться к уходу в новую землю – достаточно изобильную, способную обеспечить нам всем процветание.
Дуротан внимательно вглядывался в орка, которого он когда-то, очень недолго, считал своим другом. Драка уже открыла ему глаза на новые возможности. Теперь Ковогор подтверждал, что эта Орда делает то же самое, что сделала Драка, только в таких масштабах, которые он с трудом мог себе представить. Он обратил свой взор на Гул’дана. Возможно ли, что этот колдун, намерения которого казались такими темными, которого не приняли Духи, – возможно ли, что он старается пробудить желание сотрудничества, единства не среди нескольких орков, а среди них всех?
И это ли означает быть частью Орды?
Гул’дан сказал, что он вернулся, потому что заметил интерес Дуротана именно к этому. И вождь Северных Волков осознал, что Гул’дан также был прав, предостерегая их, что беды будут лишь увеличиваться.
– Итак, ты пришел к Северным Волкам потому, что мы – единственный клан, который еще не вступил в Орду?
Гул’дан нахмурился.
– Нет. Есть и другие, как вы, отказавшиеся присоединиться к нам, – признался он. – Некоторые стали Красными Ходоками, как те, кто убил твоего благородного отца. Другие просто живут сами по себе и из-за этого вымирают. Я уже говорил, и повторю опять: Северные Волки славятся во всем Дреноре своей гордостью, силой и склонностью к индивидуализму. Если вы присоединитесь к моей Орде, то покажете пример, докажете, что в этом нет никакого позора. Вы сможете прокормить свой народ. Ваши дети будут есть хорошее мясо, расти сильными и здоровыми. Северные Волки займут почетное место в моей Орде. Ты поможешь мне возглавить их, потому что эти сопротивляющиеся, те, кто не хочет идти с нами, пойдут туда, куда поведешь их ты, Дуротан. Я прошу тебя стать для этих кланов тем, чем стал сегодня для тебя Ковогор – голосом разума, к которому они отнесутся с уважением.
– А они нужны тебе?
– Мне нужно, чтобы ты убедил их отложить в сторону свою гордость – ради блага не только Орды, но и их собственного. Именно мы им нужны, – настаивал Гул’дан. – Они скоро встанут перед выбором: присоединиться к моей Орде, присоединиться к Красным Ходокам или умереть. Этот мир погибает, Дуротан. Ты не глупец, ты должен это видеть!
Несколько минут назад, когда говорил Ковогор, колдун казался благожелательным, почти добродушным. Теперь его странные зеленые глаза от раздражения сузились, превратившись в щелки. Дуротан перевел взгляд с колдуна на его рабыню: по сравнению с истинными женщинами орков, такими как Драка и Гейя, она выглядела маленькой, тонкокостной, как птичка, но очень гордой.
Нет, Дуротан, сын Гарада, сына Дурокша, не был глупцом. Однако чуть было не стал им. Его чуть было не увлекли слова Ковогора о единстве Орды и о том, чего они могли бы достичь. Он чуть было не повернулся спиной к традициям, почти таким же древним, как Гора-Предок. Он слишком близко подошел к тому, чтобы ослабить свой клан, который всегда был свободным, гордым и неистовым.
Он чуть было не превратился в раба и, что еще хуже, чуть было не отдал в рабство свой народ.
Гул’дана выдали его собственные слова. Он не сказал «Орда» или «наша Орда». Он сказал «моя Орда». Несмотря на все разговоры о спасении орков от лишений и, может быть, уничтожения, Гул’дан не был добрым дядюшкой, который бескорыстно собирает возле себя оголодавшие кланы, чтобы накормить их. Он чего-то от них хочет. Ему что-то от них нужно. И если Духи не желают объединяться с ним, то и Северные Волки тоже не хотят.
Дуротан считал, что преимущества, о которых говорил Ковогор, действительно существуют. Но какой ценой за них уплачено? Да, орки действуют вместе, чтобы найти новую землю. Но что, если это обещание – ложь? Даже если это правда, Духи уже позаботились о Северных Волках – они привели их к чистой воде. И клан пережил зиму.
Возможно, Гарад отказал Гул’дану из желания сохранить традиции Северных Волков. Дуротан примет такое же решение из желания сохранить самих Северных Волков.
Тошнотворная окраска Гул’дана и его странные глаза, отсутствие родственных связей с каким-либо из кланов, его склонность владеть рабами – ничто из этого не накормит Северных Волков. Дуротан не поставит на карту души своих людей и, в конечном счете, их жизни, основываясь на обещаниях этого… существа.
– Мой отец сказал тебе тогда, что мы не страдаем, – произнес Дуротан. Эти слова звучали в его памяти так же ясно и сильно, словно были сказаны всего секунду назад. – Мы все выдержим. Так было и так будет.
Гарона поняла его раньше своего хозяина, и ее тонкие ноздри раздулись от удивления. Она неотрывно смотрела на Дуротана, но теперь ее взгляд метнулся к Драке.
– Драка! Джезкаа далетья вас кулдуру!
Теперь все глаза смотрели на Гарону, потрясенно и недоверчиво. До этого момента Дуротан даже не был уверен, что у рабыни есть язык во рту, такой молчаливой она всегда была. Но теперь она заговорила – и обратилась прямо к его жене. Дуротан посмотрел на Драку. Она стояла, сжимая рукой ожерелье.
Пурпурный кристалл, подаренный ей дренеями.
– Кулшури кажар, – ответила Драка. И тут он понял: и его жена, и до сих пор молчавшая рабыня Гул’дана говорили на языке дренеев! Дуротан с новым уважением посмотрел на рабыню.
Однако Гул’дан разозлился. Глаза его сузились, в них разгорелся зеленый огонь. Губы его скривились, а узловатые зеленые руки крепче сжали посох.
– Что ты ей сказала? – прошипел он Гароне.
– Ваша… Гарона сказал, что мой муж делает глупость, отказывая вам, – голос Драки звучал спокойно, размеренно. – Прошу прощения, муж, но это были ее слова.
Дуротан сохранил невозмутимое выражение лица – он не знал языка дренеев.
Зато он знал, что Драка лжет.
– Моя рабыня права, – произнес Гул’дан тихо и угрожающе. – Ты такой же глупец, как твой отец. Без сомнения, если у тебя родятся дети, они тоже будут глупцами. Честь и долг – благородные понятия, Дуротан. Ты бы увидел, что моя Орда служит их воплощением, если бы присоединился к нам. Честь не накормит твой народ, когда нельзя найти пищу, когда все растения увядают, а животные падают и умирают на ходу. Долг не может дать оркам крова, когда они замерзают на месте, или когда горы трескаются и изрыгают огонь. Только моя магия может это сделать. Магия, которая снова сделает орков могучими!
Глаза колдуна яростно сверкнули, и Дуротану захотелось отпрянуть от него. Молодой вождь заставил себя остаться на месте и не шевельнулся, слыша, как у него за спиной учащенно дышат Гейя и Драка.
– Неужели ты не понимаешь, какой властью я обладаю? Разве Северным Волкам, и Красным Ходокам, и еще горстке других орков хочется остаться и погибнуть в бесплодной пустыне? Я мог бы вас спасти, упрямый сын Гарада!
Прорычав это, Гул’дан вдруг вздохнул, пылающий в глазах огонь погас и превратился в тлеющие зеленые угольки.
– И я еще могу вас спасти. Я никогда не отказывал ни одному орку, который попросил у меня позволения присоединиться ко мне, и ты не станешь первым, как бы мне этого ни хотелось в данный момент. Когда будете готовы принять разумное решение – идите на юг, в то место, которое прежде называли Джунгли Танаана. – Он горько улыбнулся, скривив рот. – Теперь это пустыня, совершенно безжизненная. Именно там мы готовимся к походу, и там вы нас найдете. Но не слишком задерживайтесь. Этот мир болен, и его предсмертные судороги могут унести вас с собой быстрее, чем вам кажется.
Он повернулся, чтобы уйти, и тут Гейя выкрикнула:
– Испытание клинком! Ты не можешь уйти, не получив от нас обещания безопасности!
Гул’дан медленно обернулся и пригвоздил Хранительницу законов к месту презрительным взглядом.
– Я не нуждаюсь в обещании безопасности! – прорычал он. – Ни твой сын, ни твой муж и пальцем не смогли бы меня тронуть и остаться в живых, чтобы потом похвалиться этим.
В гневе он резко дернул цепь, и хотя Гарона явно ожидала этого, она резко зашипела от боли. Рывок был таким сильным, что рабыня упала вперед.
Дуротан поразился тому, насколько быстро Драка подскочила к зеленокожей полукровке Опустившись на колени в снег рядом с рабыней, она помогла ей встать. Гарона сначала отпрянула, потом заколе балась и позволила поднять себя. Драка ласково улыбнулась ей и с упреком посмотрела на Гул’дана. Колдун молча дернул за цепь второй раз, и Гарона последовала за ним, но в какой-то момент обернулась и вопросительно посмотрела на Дуротана, а потом зашагала вслед за хозяином.
