Стивен Эриксон - Память льда. Том 2
Брухалиан отдал честь мечом, и молодая капанка направила скакуна к нему.
– Сударь, – выдохнула она, – вести от Рат’Фэнера! Сообщение мне передал аколит!
– Говорите, сударыня.
– На Пленник напали! Рат’Фэнер задействует Восьмую заповедь Устава. Вы должны прибыть со всем отрядом на помощь. Рат’Фэнер преклоняет колени перед копытами, а вам до́лжно стать его Священными Клыками и тенью Фэнера.
Брухалиан прищурился.
– Сударыня, этот аколит смог покинуть Пленник, чтобы передать священный призыв своего верховного жреца, смог проникнуть сквозь защитные чары вокруг крепости? Как?
Девушка покачала головой:
– Не знаю, сударь.
– А дорога через город? Были помехи?
– Никто из живых мне не мешал.
– Можете объяснить?
– Нет, сударь. Не могу. Возможно, удача Фэнера?..
Брухалиан некоторое время внимательно смотрел на неё.
– Новобранец, вы пойдёте с нами освобождать Пленника?
Она вначале моргнула, затем медленно кивнула:
– Почту за честь, Смертный меч.
Он ответил хриплым, преисполненным печали шёпотом, который смутил девушку ещё сильнее.
– Как и я, сударыня. – Брухалиан поднял забрало и обернулся к солдатам. – Одиннадцатая «грива» остаётся с Дестриантом и лекарями! Остальные – идём к Пленнику! Рат’Фэнер задействовал Устав, и мы должны откликнуться!
Он спешился и передал поводья вестовой.
– Я передумал, – пророкотал Брухалиан. – Вы, сударыня, остаётесь охранять моего коня. И ещё, сообщите Кованому щиту о моём решении, когда он очнётся.
– Вашем решении?
– Скоро поймёте, сударыня.
Смертный меч снова обернулся к отряду. Солдаты стояли шеренгами, молча ждали. Четыре сотни «Серых мечей», может быть, последние оставшиеся в живых.
– Судари, – обратился к ним Брухалиан, – вы готовы?
Один офицер-ветеран отдал честь:
– Готовы попробовать, Смертный меч.
– То есть? – переспросил командир.
– Нам нужно пересечь полгорода. Мы не пройдём.
– Полагаете, до Пленника придётся пробиваться с боем, Нильбанас?
Старый солдат нахмурился, ничего не сказав.
Брухалиан взял щит, который держал стоявший рядом оруженосец.
– Я поведу вас, – сказал он. – Пойдёте ли вы за мной?
Все солдаты кивнули, и Смертный меч увидел на полускрытых забралами лицах появившуюся тревогу, понимание, которого он уже достиг. Никто не вернётся из этого похода. Некоторые течения невозможно побороть.
Брухалиан взял в левую руку окованный бронзой большой щит, перехватил поудобнее священный меч и двинулся вперёд. «Серые мечи» шли за ним. Он выбрал самую короткую дорогу, не замедляясь даже на открытых, усеянных трупами площадях.
Со всех сторон слышался тихий невнятный ропот. Доносились разрозненные звуки сражения, с грохотом рушились горящие здания, ревело ничем не сдерживаемое пламя, улицы устилал слой мёртвых тел – картины чудовищной преисподней Худа проплывали мимо воинов, словно два гобелена, сотканные про́клятым, безумным мастером.
Но никто не пытался их остановить.
Когда «Серые мечи» добрались до скрытого магической пеленой Пленника, к Брухалиану приблизился прошедший не одну битву солдат.
– Я слышал слова вестового, сударь…
– Я знаю, Нильбанас.
– Не может быть, чтобы это и вправду был призыв Рат’Фэнера…
– Но так и есть, сударь.
– Значит, жрец предал нас!
– Да, мой старый друг, он нас предал.
– Он осквернил самую сокровенную заповедь Устава! Клянусь Клыками, сударь…
– Слова Устава выше его оскорблений, Нильбанас. Это слова самого Фэнера.
– Пока он не исковеркал их! Мы не обязаны подчиняться!
– Рат’Фэнер поплатится за своё преступление. Но не нам призывать его к ответу.
– Однако именно нам расплачиваться жизнями?
– Без наших смертей, сударь, не будет преступления. А значит – соответствующего наказания.
– Смертный меч…
– Нам всё равно конец, мой друг. Посему теперь мы вольны выбрать значение своей смерти.
– Но… что он выигрывает? Предавать собственного бога…
– Что?.. – Брухалиан мрачно усмехнулся. – Свою жизнь. На некоторое время. Как только магов, защищающих Пленник, победят, как только Совет Масок падёт, он разделит участь своих собратьев. Он считает, это равноценный обмен.
Ветеран потряс головой.
– А Фэнер позволяет возложить на свои слова бремя предательства? Сколько благородства будет в его Зверином Лике, когда он наконец загонит в угол Рат’Фэнера?
– Наш бог не накажет его, Нильбанас. Вы правы, он не сделал бы этого сознательно, ибо это предательство глубоко ранило и ослабило его, и последствия будут губительны.
– Тогда, – солдат перешёл чуть ли не на шёпот, – кто будет нашей рукой, несущей возмездие, Брухалиан?
Ухмылка Смертного меча стала ещё мрачнее.
– Скоро очнётся Кованый щит. Мгновения отделяют его от доклада вестовой. Мгновения – от настоящего понимания. Нильбанас, нашей рукой мести станет Итковиан. Я вас обнадёжил, старый друг?
Следующие шесть шагов Нильбанас прошёл молча. Впереди раскинулась площадь перед воротами Пленника.
– Теперь я спокоен, сударь, – его голос звучал глубоко и умиротворённо. – Теперь я спокоен.
Брухалиан ударил мечом о щит. Чёрный огонь пробежал по клинку, шипя и потрескивая.
– Они окружили площадь. Войдём?
– Да, сударь, с превеликим удовольствием.
Четыре сотни воинов Смертного меча без колебаний вышли на открытое пространство. Тут же прилегающие улицы, в том числе и ту, по которой они пришли, заполонили отряды септарха Кульпата, его урдомы, провидомины и бетаклиты. На крышах появились лучники, а сотни провидоминов, которые лежали перед вратами Пленника, прикидываясь мёртвыми, теперь поднялись, потрясая оружием.
Рядом с Брухалианом хмыкнул Нильбанас:
– Изумительно.
Смешок Смертного меча слышали все, кто стоял рядом.
– Септарх считает себя умным, сударь.
– А нас благородными глупцами.
– О да, мы именно такие, верно, мой друг?
Нильбанас поднял меч и торжествующе взревел. Размахивая клинком над головой, он завертелся на месте в пляске презрения к смерти. Сомкнув щиты, «Серые мечи» сгрудились вокруг Брухалиана и приготовились принять последний бой посреди площади.
Старый солдат остался снаружи построения, продолжая вращаться, реветь и размахивать мечом высоко над головой.
Пять тысяч паннионцев и сам септарх поражённо смотрели на него, не веря своим глазам, напуганные его дикой, животной пляской на мостовой. С беззвучным рычанием Кульпат встряхнулся, поднял закованную в латную перчатку руку.
И резко опустил.
Воздух на площади почернел, когда пятнадцать сотен луков запели, как один.
Распахнув глаза, Итковиан услышал эту песню. Видение накрыло его, вытесняя из сознания всё остальное: он видел, как острые наконечники впиваются в панцирную «черепаху», строй «Серых мечей». Оперение мелькало тут и там. Солдаты шатались, сгибались, падали друг на друга.
Нильбанас, пронзённый сотней стрел, завершил ещё один круг в ореоле капель крови и рухнул.
Вопящей стеной паннионская пехота хлынула на площадь. Разбилась о вновь сомкнутые щиты выживших «Серых мечей», которые с трудом пытались закрыть прорехи в рядах. Враги сломили строй наёмников, разорвали его на части. Битва превратилась в бойню.
Не замечая множества стрел, Смертный меч ещё держался, клинок в его руках пылал чёрным огнём. Брухалиан возвышался гигантом среди обезумевших детей.
И сражался.
Пики пронзили его со всех сторон, приподняли над землёй. Рука с мечом опустилась, напоследок перерубила пару копий и остановилась среди корчащихся тел.
Итковиан видел, как двусторонний топор опустился на левое плечо Брухалиана, кровь хлынула фонтаном, рука со щитом упала наземь, судорожно сгибаясь в локте, будто оторванная лапка насекомого.
Великан стал крениться направо.
Ещё больше копий впилось в тело.
Хватка на мече не ослабла. Пылавший клинок продолжал распространять свой пожирающий огонь, сжигая всё, к чему прикасался. Воздух пронзили крики.
Подошли урдомы с короткими тяжёлыми мечами. Начали буквально разделывать нанизанное на пики тело.
Внутренности Смертного меча, намотанные на кончик клинка, развернулись змеёй из его живота. Ещё один топор опустился на голову Брухалиана, разбив тяжёлый воронёный шлем, лицо и череп воина.
Пылающий меч взорвался тёмной вспышкой, осколки клинка поразили ещё больше паннионцев. Труп, который был когда-то Смертным мечом Фэнера, ещё несколько мгновений шатался, затем медленно опустился на колени, спина согнулась – пугало, пронзённое дюжиной пик и бессчётными стрелами.
В мрачной тени Пленника на коленях стоял и уже не шевелился мертвец, паннионцы медленно отходили от него – их боевой задор сменило что-то молчаливое и пугающее. Смотрели на изуродованное нечто, что было Брухалианом… и на высокую, почти материальную тень, которая сгустилась прямо перед Смертным мечом. Фигура в чёрном облачении с капюшоном стояла, спрятав руки в истлевших складках свободных рукавов.
