Олег Фомин - Льдом и мечом
Улыбка с лица стрелка сползает. Демоны грызутся, рвут себя на куски, густая кровь хлещет потоками, этот бордовый клей соединяет обрывки мяса и костей в одну тварь, огромную, кошмарную.
Эгорд бросает в растущий сгусток плоти очередь ледяных кольев, но стайка мелких демонов, бывших мальчишек и девчонок, с диким ревом бросается под удары льда. Проходят минуты, воин-маг осыпает рождающегося монстра кольями льда, прозрачные снаряды падают десятками, но крошатся о твердеющие панцири, а те, что вонзаются, не могут причинить серьезный вред — туша слишком огромна…
Монстр заполняет улицу по всей ширине, бока прижимаются к стенам домов, те трещат, прогибаются.
Воздух рассекают щупальца, обхватывают и пронзают лучников, кричащие воины отправляются в дыру, окаймленную рядами длинных кривых зубов.
Тем временем демоны валят из пробоины в стене.
Люди в тисках.
— Как зовут?.. — Эгорд не может оторвать взгляд от грузного, но удивительно гибкого чудовища.
— Кого, этого чудика? — уточняет стрелок.
— Нет, тебя. — Эгорд поворачивает голову к стрелку.
— Тиморис. А мою женушку — Ивисса… Это так, на всякий случай, будет кому позаботиться и все такое…
— Не спеши на небо, Тиморис. Сначала мне нужна помощь.
— А потом, значит, помирай на здоровье? — ухмыляется Тиморис.
— Выживем оба, и жену обнимешь, если план сработает. — Эгорд вонзает меч в демона, тот падает, воин-маг окровавленным мечом чертит на мостовой руну, похожую на цветок.
— Нужно начертить этот знак по всей ширине улицы, недалеко от баллист.
— Рехнулся?! — Тиморис дергает рычаг, баллиста разрывает волну мелких демонов, стрела вонзается в ногу жукоподобного гиганта, тот падает, давит сородичей, лучники добивают в глаза. — Мы подыхаем, а ты решил напоследок стать художником, еще и моими руками! Это что, давняя детская мечта?
— Это заклинание.
— А что, поможет?
— Если будешь меньше болтать. — Эгорд бросается на пару щупалец, те уже подползают к баллистам.
— А чем рисовать-то?! — кричит вслед Тиморис.
— Придумай!
Эгорд обрубает концы двух щупалец одним взмахом.
Тварь взвывает, воздух дрожит так, что контуры размываются, солдаты в ущерб обороне затыкают уши, троих тут же убивают.
Чудовище поднимает щупальца, около двух десятков летят в Эгорда. Воин-маг отпрыгивает, щупальца скручиваются в единое острие, вонзаются в дорогу, во все стороны брызжут булыжники, комья земли.
Эгорд ловко прыгает с щупальца на щупальце, оставляет порезы, тварь забывает обо всех, хлещет себя по телу и морде в попытках схватить, раздавить наглую блоху.
— Готово! — кричит Тиморис.
Эгорд спрыгивает с монстра, вытянутое тело описывает в полете дугу, приземляется между тварью и огромной руной.
— Что-то ты долго. — Эгорд оборачивается.
Тиморис сидит у баллисты, пытается отдышаться, за него стреляют помощники.
Руна и впрямь широкая, через всю улицу, из обрубков демонов, стрел, мечей, еще чего-то.
— Сам бы и таскал этот мусор, раз такой умный! — хрипит Тиморис. — Надеюсь, я не зря старался! На что эта ерунда годиться?
— Отлично! — Эгорд окидывает взором весь круг. — Надо заманить его в центр.
— Эй, хряк осьминожий!.. Это я не тебе, дружище… Поломойка жирная, а ну топай сюда! Я здесь, вкусный и хрустящий…
Эгорд отбегает за баллисты, вместе с мечниками и копейщиками сдерживает вал демонов.
Чудовище злопамятное — тут же шагает ближе к обидчику, щупальца хлещут вперед.
Тиморис едва успевает встать, оттащить увлеченных стрельбой помощников, щупальце обрушивается на баллисту. Доски, брусья, обломки стрел растекаются в воздухе, отбрасывают воинов, одного протыкает здоровенный наконечник стрелы.
Тяжелый шаг — и монстр прямо в центре руны.
Эгорд разводит руки, одна к чудовищу, другая — к бреши, веки полуопущены, губы шипят заклинание.
Громадный демон обрывает рев, щупальца замирают, из пасти вырывается сухой, едва слышный стон, как ветер в пещере.
Демон быстро тощает, сочный алый окрас сереет, кожа морщится. Из монстра вылетают потоки чего-то, похожего на огненный песок, устремляются к руке Эгорда.
Тиморис зачарованно наблюдает, таинственная огненная энергия перетекает через тело воина-мага в другую руку, меняет цвет на молочно-синий, огненный песок превращается в рой раскрошенного льда.
Холодная пыль густой рекой летит к бреши, над головами людей и демонов, оседает на камни. Дыра в стене стремительно зарастает льдом.
Ледяная глыба перерастает высоту стены, по блестящему склону можно забраться наверх.
От чудовища остается сухая кожа. Эгорд опускает руки, кожа рассыпается в пепел, опускается черным ковром на руну.
Солдаты добивают демонов, над крышами, как салюты, вспыхивают ликования. Воины потрясают клинками, бьют кулаками в грудь, полные восхищения и благодарности взгляды смыкаются на Эгорде.
— А это зачем? — Эгорд замечает, что центр руны выложен из цветов, скорее всего, из сада неподалеку.
— На всякий случай, — с вызовом отвечает Тиморис, загадочно взвинчивает палец. — Может, чем красивее, тем заклинание мощнее, я ж не знаю…
Эгорд молчит, затем произносит:
— Еще вопрос, кто из нас мечтал художником…
По ту сторону льда рев демонов, глухие удары, видны размытые очертания трещин. Если и пробьют, то очень нескоро.
Ливень стихает, капли еще длинные, тягучие, как нити, но гораздо реже. Ветер выдыхается, сквозь прослойку исхудавших туч проклевываются веточки солнца.
В одного из всадников бьет красная молния, тело разрывается, куски в полете обгорают, приземляются уже красными псами без шерсти, вместо задних лап — змеиные хвосты. Солдаты вступают в битву, опять ярость, стальные удары.
— Башни!
— Башни опять в силе!
— Мать, да что за щит, почему не отражает?!
— Неужто в Ордене нет хороших магов?..
— Эй, маг, выручай, сделай что-нибудь!
Перепуганный конь ржет, несется на Эгорда, копыта выбивают искры. Эгорд хватает уздечку, ноги отрываются от земли, уже в седле, натягивает поводья. Конь разворачивается, встает на дыбы, передние копыта мелькают, словно животное с кем-то бьется.
— Продержитесь подольше, займусь башней!
— Сам с башни рухнул, сумасшедший! — Тиморис преграждает путь, размахивает руками. — Убьют же!
— Если не поскачу, все равно убьют. Лучше в бою, чем забившегося в угол.
Стремена впиваются в конские бока, зверь разбегается, мчится к ледяной горе.
— Дракон!..
— О боги, дракон!
Эгорд поднимает глаза. Сочно-красного цвета ящер летит бесшумно, быстро, крылья с рваными краями заслоняют кусок неба. Описывает над Старгом круг, снижается, размеры увеличиваются пугающе быстро, воинов накрывает тень, в панике разбегаются. Тиморис пытается развернуть баллисту, но без помощников не успеть, тоже прячется.
Челюсти с лязгом распахиваются, из черной глуби вырывается поток из рева и пламени, такой густой, что кажется жидким, как лава.
Пламя обрушивается позади Эгорда, совсем рядом, растекается, преследует. Лед мгновенно взрывается тучами пара, что жарче огня, солдаты варятся заживо, кричат.
За секунду до того, как вершина льда распыляется горячим облаком, от нее отталкиваются копыта скакуна.
Глава 2
Конь приземляется на какого-то демона, взрывается вопль.
Старг позади, за высокой стеной. Вокруг колышется красное поле демонов.
Эгорд вытягивает руку, ее наполняет свет, перед ним возникает купол щита, переливающийся тем же светом.
Всадник мчится к башне, волны щита разбрасывают демонов. Твари рычат, воют, красные тела нахлестываются друг на друга в жажде разорвать. Некоторые прорываются за щит, Эгорд встречает мечом, сталь вспыхивает белым, обагряется.
За спиной половина пути.
Еще чуть-чуть…
С неба обрушивается громадная, как скала, нога демона-жука. Землю встряхивает, оглушительно хрустят черные провалы трещин. Эгорда выбрасывает из седла. Мир опрокидывается, в полете Эгорд видит, как демоны накидываются на коня, облепляют клубком, отчаянное ржание.
Земля приближается, к падению готов.
Перекатывается, меч обрубает чьи-то ноги, воин-маг вскакивает, рассекает туманный от крови воздух белыми полосами, тела рассыпаются словно карточные домики.
Прорубается в сторону башни.
Откуда-то сверху — мощный ветер…
Резко отпрыгивает.
Туда, где был Эгорд, падает кулак демона-великана, земля превращается в кашу. Демон-жук разрывает небо ревом, рогатая голова поворачивается к Эгорду, глаза будто котлы с лавой.
Эгорд с отчаянной яростью озирает толпу между собой и башней. Демонов как червей в трупе, соломинку не просунуть.
