Олег Говда - Рыцарь
Во дворе на меня свалилась такая плотная тишина, словно я нырнул на дно глубокого озера и взираю на мир сквозь толщу вод. Пришлось встряхнуть головой, чтобы наваждение исчезло.
Да и мельник в это время привычно заорал за спиной:
– Шагай вон к той иве! Подле нее скамейка вкопана! Там и присядем! Хоть землица уже теплая, да в мои годы лучше на нее не садиться. А то, не ровен час, может и не отпустить более…
Шагая к мельнице, я по сторонам не разглядывал и только теперь обратил внимание, что она стояла в лесу не сама по себе, а имела обустроенное подворье. С уютной избой, небольшим хлевом и сеновалом, а также прочими, необходимыми в крестьянском хозяйстве пристройками. Под крытым очеретом навесом стоял разгруженный воз. А главное – у избы лежали два огромных пса, впервые виденной мною породы, и недоверчиво посматривали на незнакомца. Наверно, приучены, что в мельницу может войти каждый, а вот что эти звери сделали бы с чужаком, восхотевшим без спросу сунуться куда-нибудь еще, лучше и не думать.
Шагах в двадцати от мельницы и чуть ближе к избе, на берегу ручья росла старая верба, длинными ветвями образующая природный шатер. Очевидно, излюбленное место отдыха хозяев, поскольку под деревом кроме скамейки оказался еще и небольшой столик с заранее выставленным кувшином и парой берестяных кружек.
Первым делом мельник наполнил обе посудины и подтолкнул одну гостю.
– После того, как надышишься мукой, нет ничего лучше, чем пивка хлебнуть! И горло ополоснул, и пообедал, заодно, хе-хе…
Я не стал отказываться, поскольку жажда уже давала о себе знать. Испил с удовольствием.
– Ну, вот, – подчиняясь общей тишине, мельник вопил не так громко. – Теперь можно и поговорить. Вижу неладное что-то с тобой приключилось, коль из дому в одном исподнем выскочил… А еще – душой маешься. Совета спросить хочешь, да не знаешь у кого. Не тушуйся, мил человек, говори все как есть. Я многое повидал на этом свете. Опасаться же тебе и вовсе нечего. Не столкуемся – пойдешь дальше своей дорогой. Какое я тебе препятствие чинить смогу? До замка хоть и недалече, а все равно, цельных два дня пути. Даже если б я прямо сейчас Лукаша за стражниками отправил, ты все равно скрыться успеешь. Да только не стану я этого делать. Или, может, ты голоден?
Но я только отрицательно помотал головой. Есть, конечно, хотелось, но не настолько, чтобы отвлекаться от важного разговора.
– Как знаешь… – не стал упрашивать хозяин. – Вообще-то до обеда недалече, так что с голоду не помрем. Кстати, я – дед Мышата, или просто Мышата. Кому как нравится. А тебя, как зовут-кличут?
– И… Ир… Игр…
– Может, Игорь?
– Да, – это созвучье мне показалось наиболее знакомым. – Как-то так…
– Чудны дела твои, Создатель! – Старый мельник задумчиво поскреб подбородок, сквозь сбитую набок длинную, седую от муки и возраста, густую поросль. – Видать, и впрямь беда с тобой приключилась. Ну, рассказывай, Игорь… И главное – не отчаивайся. Равновесие незыблемо, а значит, раньше или позже, все возвратится на круги своя.
– В том вся и беда, Мышата, что рассказывать мне нечего, – я открыто посмотрел в глаза сострадательному хозяину. – Верь, не верь, но я буквально только что очнулся возле твоей мельницы. Прямо на плотине… И о себе совершено ничего не помню. Имя и то, только сейчас всплыло, когда ты спросил…
– Занятно, – мельник покивал головой, после облокотился на столешницу и подпер щеки ладонями. – А я, старый глупец, в гордыне своей думал, что удивить меня уже нечем. Что, совсем-совсем ничего не припоминаешь?
– Ну, как ничего. Я отлично знаю, что вон там – лес, это, – я мотнул головой в сторону дерева, – ива, это, – ткнул пальцем в кувшин, – пиво. А вот о себе самом ни единого словечка. Ни сколько мне лет, ни чего умею, ни где жил…
– Если вкус пива не позабыл, стало быть, выживешь, – хмыкнул Мышата. – Вообще-то приходилось мне слыхивать, что после сильного удара по голове воины теряли память, но ты утверждаешь, что ран на тебе нет?
– А чего утверждать, сам посмотри, – я наклонил макушку к лицу старика.
Тот оглядел ее внимательно и согласился.
– Да, целехонька твоя головушка… Ну, значит, без колдовства не обошлось. Сами-то люди пока летать не научились. А при небрежном или поспешном переносе случается, что память за человеком не сразу следует… Физические тела быстрее эфемерной субстанции передвигаются… Но это не навсегда, со временем догонит, от расстояния зависит… – дед Мышата неопределенно повел глазами.
– Видно, не прост ты, мил человек. И судьба твоя такая же, путаная. Ну, ничего, Игорь, ты молод, силен… Справишься. А покуда, если других намерений не имеешь, погости у нас пару деньков. Оглядись. Поразмысли… Чтоб нахлебником себя не чувствовать, можешь в хозяйстве помочь… Если захочешь. А там посмотрим, с какой стороны камзол застегивается… Кстати, заодно и одежку тебе кой-какую спроворим. Не в одном же исподнем ходить. Ну как, согласен?
Выбора у меня не было, и я принял предложение хозяина мельницы.
* * *Солнце еще крепко спало, не потревоженное даже первым чуть хриплым «кукареку», когда я поднялся с лежанки и, осторожно ступая босыми ногами по скрипучим половицам, чтоб невзначай не разбудить умаявшихся за день хозяев, вышел наружу. Мне нравились эти летние предрассветные часы за бодрящую свежесть, нежную прохладу, ненавязчивую тишину, и за то, что именно в такие мгновения возникало предчувствие чего-то прекрасного, невозможного в обыденной жизни.
Каждое утро я выходил во двор, подолгу смотрел на угасающие звезды и только после этого приступал к разминке. С удовольствием ощущая, как тело наливается силой, а суставам возвращается былая гибкость. Приняв предложение деда Мышаты, я поступил правильно. Чувствуя себя вполне здоровым, вдруг понял, что мое тело имеет на этот счет совершенно иное мнение. При малейшем усилии я нещадно потел, руки и ноги начинали дрожать, а сердце колотилось так, что едва не выпирало сквозь мышцы.
– Похоже, Игорь, что ты длительное время провел без движения, – поставил диагноз мельник. – Ну, ничего. Потихоньку восстановишься. Крепче прежнего станешь.
Старик оказался прав. Силы возвращались, как говорится, не по дням, а по часам. И еще один случай намекнул мне, что старый мельник не так уж прост, каким хочет казаться. На второй день я забрел слишком далеко в лес и, как водится, заплутал. Каково ж было мое изумление, когда, побродив некоторое время, я вышел обратно к мельнице. А еще больше меня озадачили слова Лукаша, услышанные в ответ на рассказ о приключении.
– А ты думаешь чего я здесь сижу? Давно б убежал, да Мышата не отпускает.
И видя мое недоумение, подросток объяснил:
– Люди поговаривают, что и не дед он мне вовсе, а еще моего деда дед. Давно тут живет и со всеми лесными духами знается. Без ведома и согласия Мышаты сюда никому пути не найти. А нужного ему человека тропинка завсегда обратно приведет. Вообще-то он и не только с лесными дружит. Зимой у нас запруда никогда не замерзает. Ручей, хоть и мелкий, а колесо крутит – будь здоров. И мука на нашей мельнице как снег белая. Нигде такой больше нет. А пироги из нее такие, что лопнет человек, а оторваться от миски не может. От того и свозят сюда зерно, почитай, со всего княжества, хоть и далече. Особенно зимой, когда другие мельницы останавливаются. Даже из Дуброва. А порой и из самого Турина обоз приходит. Я, правда, не замечал, чтобы деда волшбой баловался, но ведь неспроста все это, как считаешь? А, с другой стороны, чего жаловаться, видишь, как у нас тихо? Можешь даже ночью на землю улечься, и никто тебя за задницу не схватит…
После того разговора я стал меньше кручиниться, а больше нагружать мышцы и ждать. Ведь, здраво размышляя, если уж оказался здесь по чьей-то воле и умыслу, то те же силы и дальнейший путь указать должны.
Из разговоров узнал, что полвека назад над здешними землями прокатилась страшная болезнь, прозванная в народе Моровицей, после которой выжил даже не каждый десятый. Поэтому в королевстве людей теперь меньше, чем ранее проживало в одном только Турине, столице Зелен-Лога. Выжившие после мора сбились в пяти городах и близлежащих селениях, а остальное жилье, покинутое без присмотра, либо порушено и поглощено лесом, либо сожжено лихими людьми. Мельница деда Мышаты стоит не так уж и далеко от большака, когда-то соединявшего Полуденные Земли и столицу королевства. А теперь он пуст. Потому как проход на юг перекрыт Змеиным ущельем, да и торговать с харцызами может только безумец. Земли баронства Дубров принадлежат баронессе Катаржине, а управляет всем ее второй муж, барон Владивой…
* * *Смыв в прохладном ручье пот с утомленного тела, я почувствовал такой прилив сил, что, вернувшись на подворье, не стал входить в избу, из которой доносилось незлобивое бурчание Мышаты, занятого привычным утренним делом – попыткой разбудить внука, а свистнул собак и подался через запруду на дикую сторону. Вчера в ельнике я заприметил хорошую грибницу проклюнувшихся маслят. За сутки грибы должны были подрасти и набрать весу. А что может быть вкуснее яичницы на зажаренных в сметане маслятах? Как раз, пока мельник растолкает соню, успею обернуться. Собирать их поутру легче всего – влажные шапки призывно блестят в лучах солнца. Ни одного не пропустишь.
