Анна Кувайкова - Мантикора и Дракон. Эпизод II
– Тебя это забавляет? – страдальчески поморщился Ри, сделав знак рукой музыкантам.
Те заиграли неспешный вальс, и аронт, не спрашивая разрешения, закружил меня в танце, уверенно удерживая за талию. Впрочем, никто и не собирался лишать себя удовольствия немного поразвлечься перед тем, как приступить к работе.
– Очень, – шепнула, доверительно склонившись к его уху. – Ты даже представить себе не можешь, как это весело, наблюдать за ними. Все такие важные, серьёзные… Просто жуть. И никто из них даже мысли не допускает, что этот приём, может быть, станет последним в их жизни. Разве это не прелесть?
Отстранившись, тихо рассмеялась, забавляясь выражением его лица. Танорион выглядел таким удивлённым и недоверчивым… На некоторое время даже стало немного жаль бедного мальчика, но ровно до того момента, пока меня не крутанули особо сильно вокруг своей оси, заставив несчастную юбку взметнуться вверх, и тут же увели в толпу, продолжая неспешно вальсировать. Бьюсь об заклад, он сделал это специально, чтобы привлечь к нашей паре внимание окружающих.
– Знаешь, иногда ты меня пугаешь. – Чуть помолчав, Ри продолжил наш разговор, в котором, в общем-то, не было никакого смысла.
– Не тебя одного, – слегка пожала плечами, осматривая близстоящих эрханов из-под полуопущенных ресниц. – Но если ты не прекратишь ко мне приставать, Сеш’ъяр может расценить это как покушение на его супругу.
Полукровка сбился с ритма, посмотрев на меня шокированным взглядом. Танориону понадобилось пара секунд, прежде чем он смог взять себя в руки и снова продолжить тур, всё крепче прижимая меня к себе. Кольцо, в последнее время редко проявлявшее свою активность из-за стабильности чувств с моей стороны и со стороны дракончика, протестующе нагрелось. И то скорее для профилактики, чем ради каких-либо действий со стороны моей второй половины.
Какое-то время мы продолжали танцевать молча, пока музыка не прекратилась. Вежливо склонив голову, я собралась было снова скрыться в толпе гостей, но Ри удержал меня за руку, жестом предложив пройтись по небольшому балкону, идущему вдоль окон зала.
«У вас свидание?» – Мысленный голос Асты просто сочился ехидством.
Усмехнувшись, миролюбиво ответила:
«Всего лишь обсуждаем, как лучше всего его убить: болезненно, но медленно или мучительно, но долго».
«Разве это не одно и то же?» – непонимающе переспросила подруга.
«Конечно же нет! – притворно оскорбилась, скрывая веером весёлую улыбку. – Болезненно и мучительно – это совершенно разные состояния!»
«Язва ты…» – обиженно надулась блондинка.
– М-да… – тяжко вздохнула, качая головой. Заметив вопросительный взгляд спутника, отмахнулась: – Аста назвала меня язвой.
– Она необычная. – На лице аронта появилось выражение, так свойственное его второй ипостаси. Кажется, в этом случае говорят: «Улыбается, как кот, дорвавшийся до сливок». – Настолько безрассудный экземпляр ещё нужно попытаться найти.
– Внешность обманчива, – тихо хмыкнула. Подойдя к резной каменной скамье и устроившись на ней, внимательно посмотрела на младшего принца Сайтаншесса: – Ну и что ты хотел мне сказать? Ты ведь меня не просто так сюда вытащил, Танорион.
– Я настолько легко читаем? – притворно огорчился Ри, но, встретив мой насмешливый взгляд, фыркнул: – Ладно. Вообще-то я хотел поговорить об этом перед приёмом, но не успел. Посему спрошу сейчас: какое отношение ты имеешь к Мартише аль Эйран?
Наверное, если бы это была другая ситуация, другое время, удержать маску на лице удалось бы без особых проблем. Только вот это имя навсегда останется незаживающей раной в моей душе. Имя, долгие годы вызывавшее у меня самый худший ночной кошмар. Имя моей матери.
Мартиша аль Эйран. Она не была воином в прямом смысле слова, но вставать на пути той, что владела одним из легендарных мечей, созданных Хаосом и Тьмой, мало кто осмеливался. Среди эрханов её ещё называли Сердцем Тьмы, способным успокоить даже того, кто потерял разум. И порой успокоить навсегда.
Мартиша аль Эйран. Невысокая, темноволосая, с ясными синими глазами. Мягкие черты лица, нежный овал которого и эфемерная хрупкость в общем обманывали многих. Длинные тонкие пальцы, изящные руки и лёгкая улыбка на губах. Она казалась лучиком счастья среди хмурого неба: всегда весёлая, всегда счастливая, всегда любящая… И ярая защитница своей семьи.
Сглотнув, невидяще уставилась на подрагивающие пальцы. Я запомнила её другой. Мёртвой, с остекленевшим взглядом и искривлёнными в беззвучном крике губами. С окровавленным большим животом, где не так давно билось ещё одно маленькое сердце. Прекрасные волосы потемнели от крови, дождя и грязи, одежда разорвана на клочки.
А ещё я помню, как она корчилась от невыносимых мук, когда я пыталась залечить её раны, пыталась спасти мать и братика. И сколько бы времени ни прошло, забыть такое не получится, что уж говорить о том, чтобы простить себя? Прошлое не вычеркнуть из собственной жизни. С ним можно только научиться жить дальше.
Вздрогнула от прикосновения к виску чужих холодных пальцев. Подняв взгляд, едко усмехнулась, с трудом, но всё же сумев собрать рассыпавшуюся маску заново:
– У меня потёк макияж?
– Кора, скажи правду, – ласково протянул Танорион, склонившись к моему лицу. – Я видел портрет. Ваше сходство трудно назвать случайным, я бы даже сказал – невозможно. Да, у тебя тёмные волосы и карие глаза, но овал лица, взгляд… Ты можешь говорить всё что угодно, Корана, но я видел её портрет.
– Правду? – высокомерно вскинула брови, выпрямившись и скрестив руки на груди. – А что есть правда? Знаю ли я, кто такая Мартиша аль Эйран? Да, знаю. Мало кто не слышал о Сердце Тьмы. Но то, что она может быть моей матерью, если ты намекаешь на это, полная чушь. Моя мать была человеком. А Мартиша, насколько мне известно, была эрханом. Или я не права?
– Доподлинно это неизвестно, но со слов некоторых лордов, знакомых в своё время с этой семьёй, Мартиша была человеком.
Усмехнулась. Младший принц Сайтаншесса. Всё-таки он ещё такой мальчишка… Пытается выдавить из меня правду о моей семье, хотя давно бы мог всё и сам сопоставить. Раз говорил с лордами, значит, его должны были посвятить в бесславную кончину аль Эйран. И о том, что единственным выжившим был ребёнок, девчонка шестнадцати лет от роду, позднее запертая в темницах. Коли по его словам я так похожа на тот портрет матери, сложить два и два, дабы получить правильный ответ, не трудно. Но он жаждет услышать его от меня. Что ж, возможно, стоило бы всё рассказать, да только время неподходящее… Да и незачем ему знать такие подробности о том, что было чуть ли не сто двадцать пять лет назад.
– Даже так? – притворно удивилась, поднимаясь со скамьи и оправляя юбку. – Извините, ваше высочество, но я не понимаю, что вы хотите у меня узнать. Мартиша аль Эйран не имеет ко мне никакого отношения, так же как и я к ней. А теперь прошу меня простить, у меня есть дела поважнее, чем ненужные, бессмысленные выяснения…
«Кора…»
– Кора!
Два голоса прозвучали одновременно. И были так же проигнорированы мной, как и внутренний неясный порыв открыть всю правду аронту. Гордо подняв голову, я спокойно вернулась в зал, собираясь продолжить начатую игру. В конце концов, я здесь именно за этим, а не для того, чтобы выслушивать возможные предположения о своей семье.
Танорион сейт Хаэл
Прямая спина, высокомерный взгляд и изящная походка вкупе с надменной улыбкой, столь привычной во всём этом великолепии. Корана шла так, будто для неё было вполне естественно находиться одной в озере, где полно куда более крупных хищников и только по счастливой случайности никто из них не разглядел в ней опасность для себя.
Тяжело вздохнул и прислонился боком к парапету, опираясь локтём на каменные перила. Собираясь поговорить с ней, я не планировал бросаться своими наблюдениями и уж точно не хотел рассказывать о найденном в каком-то чулане портрете. Только вот у этой парочки было так много тайн, что невыносимо сильно захотелось приоткрыть хотя бы одну.
Стоило предположить с самого начала, чем это может закончиться. И теперь остаётся только искренне верить в то, что ей по-прежнему выгоднее разыграть спектакль, а не убить меня по-настоящему.
И всё же… Сходство слишком очевидно, и просто так, на пустом месте, не могла проступить на лице женщины застарелая боль. А значит, имя Мартиши аль Эйран для неё не просто когда-то услышанная история, нет. Что-то гораздо более личное…
Покачал головой. Чтобы выяснить это, придётся приложить немало усилий. Кора и так не особо разговорчивая на личные темы, а теперь, похоже, и вовсе решила вернуть их отношения к первоначальной точке: этикет, манеры и обращения исключительно по титулу.
Не сдержал весёлого смешка. Это что же получается, мне к ней обращаться не иначе как «госпожа убийца»?
