Терентий Гравин - Азарт
Оставив наверху большую часть своего добра (на всякий случай), я наметил ориентиры – сверху-то лучше видно.
Спуск прошёл, словно на показательных учениях под руководством моего приснопамятного сержанта-матерщинника.
Глава 9
Хитрые пейзане
В армейских берцах и несуразной пижаме, опоясанный линем, я лёгкой трусцой двигался на восток. Не скажу, что бежал бодро, всё-таки пижама – не спортивный костюм «Адидас». Да и к концу третьего километра пожалел, что от жадности прихватил сразу две полные фляги. Это за грибами с ними ходить удобно, а вот при беге они норовили отбить печень и селезёнку, а болтающийся во все стороны бинокль пришлось привязать к телу благоразумно прихваченным третьим ремнём. В общем, поклажа создавала страшный дискомфорт. Зато со стороны я наверняка смотрелся импозантно и очень жалел, что не прихватил с собой цифровой фотоаппарат:
«Ничего, в следующем списке поставлю камеру на вторую позицию после автомата, – ухмылялся я мысленно. – Вряд ли можно будет перетащить такие фотки домой, зато хоть сам на себя полюбуюсь».
Настроение всё равно оставалось отличным, ближайшие перспективы казались радужными, и в голову даже пришли мысли, что временно побыть сумасшедшим, попутешествовав при этом в астрале, – не так уж и плохо. В нашем мире тоже прекрасного хватает, но то, что я здесь увидел, ни в какое сравнение не идёт с унылой действительностью!
Правда, червь сомнения пытался испортить праздник своим ехидным ёрничаньем:
«Не забывай, дядя, что всё это тебе только мерещится. А на самом деле ты валяешься на больничной коечке, мочишься под себя, дёргаешься, как тарантулом укушенный, и с блаженной улыбкой пускаешь слюни».
Каков гад! Хорошо, что я подобных червей, особенно когда к цели бегу, перемалываю на фарш:
«Прочь сомненья! Да здравствуют приключения и последователи Миклухо-Маклая! Что с того, что эти приключения мною самим и придуманы?»
В итоге к границе я прибежал полный энтузиазма. Хмыкнул, выбрал кучу песка повыше и принялся обозревать открытые просторы. Причём начал непосредственно с самой границы, потому что выглядела она диковинно.
Передо мной была петляющая, медленно текущая река раскалённой лавы!
Вот именно она и придавала багровый окрас противоположному берегу. Широкая река, метров десять-двенадцать, пролегающая под тупым углом вправо и влево до самого предела видимости. Здесь находилась плавная излучина русла с магмой, общей протяжённостью километра в три-четыре. В багровом освещении мой определитель расстояний начинал сбоить.
В приближении теперь можно было идеально рассмотреть замеченные мною ранее постройки на противоположном берегу. Но меня заинтриговало другое, что раньше было незаметно за остовами смутно мерцающих «Тетрисов». Левее от меня, где-то в пяти сотнях метров, виднелся хрупкий мостик над магмой, а с другой стороны просматривались транспортные средства, в простонародье именуемые телегой. А кто делает телеги? Конечно же, люди!
И я, благоразумно выдерживая безопасную дистанцию между собой и раскаленным берегом, устремился к заинтересовавшему меня объекту. Тут и гадать не стоило, что данным переходом границы пользовались безвозмездно, совершенно не заморачиваясь таможенной пошлиной.
«Почему же я раньше ничьих следов не заметил? – на вопрос немедленно отыскался логичный ответ: – Я ведь не проверял весь мир «Тетриса». Жители могли и по другой «улице» пройти. Даже вообразить трудно, как я поступлю, если кого-то встречу… Неужто эта странная вселенная и в самом деле существует?»
Приближаясь к мостику, я тем не менее внимательно осматривался и почти сразу же обнаружил следы. Много следов лошадей и пеших путешественников. Среди них попадались следы женской обуви, как минимум шести размеров и разных фасонов, и детские. Исключительно все они вели в одну сторону – к пропасти-перегибу Сияющего мира.
То есть получается, что некто прибыл ко мне в гости без спроса, собрался в колонну и двинулся к заранее намеченной цели. Теперь бы ещё понять те причины, которые подвигли неизвестных мне странников на подобное действие. И я приступил к осмотру моста.
Передо мной были два внушительных ствола, положенные рядышком и грубо стёсанные поверху… Общая ширина составила около семидесяти сантиметров, но людям этого хватило, чтобы перевести лошадей над раскалённой магмой и перейти самим. На той стороне я рассмотрел брошенную упряжь и хомуты, а в бинокль просматривались даже внутренности повозок. Вот тогда и разглядел на второй оконечности мостков, а точнее, возле них сложенное кострище и лежащее поверх него мужское тело.
Представить себе, как строителям мостика удалось перекинуть его на другую сторону, было сложно. Вариантов много. Возможно, у них были помощники, но даже в таком случае, я хорошо представлял все сложности постройки. У меня в голове возникла догадка, но уместна ли она в данном случае? Ведь чтобы управиться с двумя такими стволами, с той стороны понадобится двенадцать, если не четырнадцать крепких мужиков. Только что гадать – может, их и больше тут было.
А вот один из них так до переправы и не дожил. То ли он раньше умер от ран, то ли придавило его немалой лесиной. Почему от ран? Кого еще, кроме воина, будут накрывать шикарным плащом и укладывать тело сверху на большой прямоугольный щит?
Средневековье – не моя тематика, но фразу «Со щитом или на щите» хорошо помню. Тогда принято было хоронить воина с его оружием. Хотя как раз из оружия ничего, кроме щита, не просматривалось, но, может, оно плащом прикрыто?
Лица рассмотреть не удалось – мешал густой чуб, колышущийся от поднимающегося жара, но сомневаться в смерти лежащего человека не приходилось. А вот взглянуть на него поближе да пощупать отливающий тусклым светом щит захотелось неимоверно. Да и чем я рисковал на том берегу? Мёртвых я уже давно не боялся, а в оживших зомби – даже в вымышленном мире – не верил.
Так что, ещё раз оглянувшись на уходящий к югу след неизвестных странников, решительно шагнул на рукотворный мостик между мирами. Высоты я не боюсь, да и до раскалённой магмы здесь метров шесть. Строители специально выбрали на обоих берегах подходящие возвышенности, приподняв простенькое сооружение на максимально возможную высоту. Честно говоря, мне было не жарко проходить над магмой, а вот как тут лошади не заартачились – другой вопрос. Но… не моя проблема. Зато с каждым осторожным шагом приближалось лицо покойного воина. Я уже ясно видел его: иссохшая, словно пергамент, кожа, выпирающие скулы и зубы, неприятно торчащие из-под скукожившихся губ.
– Японский городовой! – забормотал я, замедляя движение. – Это же сколько он здесь пролежал, что настолько высох?! Не меньше года…
В следующий момент я вздрогнул всем телом. Потому что чуть раньше хрустнула прочная на вид опора под ногами. Мгновенно сознание пронзила мысль:
«Дерево ведь тоже ссохлось!.. И прогорело! – Я так и замер на одной ноге. – Куда?!»
Хороший вопрос! До противоположного берега мне оставалось метра три. Назад – втрое дальше. Но я всё-таки решил немедленно возвращаться. Не хватало ещё остаться на том берегу!
Но судьба распорядилась иначе. Очередной хруст – и моё вполне тренированное тело приняло самое верное решение: набирая скорость, устремилось к ближайшему берегу. Вовремя, как никогда!
Последующие прыжки я уже совершал по проваливающейся вниз древесине. Финальный толчок я сделал о торец бревна. Следующий шаг приходился прямо на лежащее на щите тело. Но обтянутый высохшей кожей череп, казалось, улыбался мне трещиной зубастого рта, да так жутко, что я не посмел кощунствовать. Так и не наступив на опору, я рыбкой перелетел через покойника и грохнулся за ним, даже не коснувшись синюшных ног, выглядевших не лучше, чем череп.
Я удачно сгруппировался и прокатился через плечо в сторону, ничего себе не повредив. Даже экипировка нисколько не помешала. Почти тотчас же вскочив на ноги, я бросил взгляд на мост. Увы, его две половинки, весело полыхая бездымным пламенем, сплавлялись вниз по течению адской реки.
– Чанга бригасса! – гневные проклятия из Конго чередовались другими. – Вротенборген! Этит вашу халупу!..
Как тут было не выплеснуть негативные эмоции? Вот и выплескивал, брызжа слюной и размахивая кулаками, метался по берегу, как герой кинокомедии «Брилиантовая рука». Только вот кому кричать «Помогите! Спасите!», если нигде ни одной живой души? Не на ком даже злость сорвать!
Честно признаюсь, был такой грех: пробегая мимо уложенного тела, я еле сдерживался, чтобы не пнуть его от всей души. Ибо из-за него, щитоносца засушенного, я попал в данную неприятность. Но сдержался. Хватило силы воли и здравого рассудка самого себя обвинить:
«Думать! Думать надо мозгами, прежде чем искать на жопу приключения! Правильно санитары тебя дуриком назвали, в точку!»
