Елизавета Дворецкая - Битва колдуньи. Сага о мечах
– Нет, горы Медного Леса далеки от истощения. – Фрейвид покачал головой. – Возле моей большой усадьбы, Кремнистого Склона, мои люди копают не меньше руды и выплавляют не меньше железа, чем всегда. Дело здесь в другом.
– И я не вчера родился, – сурово заметил Моди. – Ваш конунг Стюр слишком горд и к тому же имеет плохих советчиков. Вместо того чтобы усмирять заносчивость конунга и учить приобретать друзей, они еще больше подзадоривают его и наживают ему врагов!
– Ты, как видно, говоришь о Гриме ярле и его родичах.
– А ты, как видно, не хуже меня знаешь положение дел! Да, я говорю о нем. Об этом догадается всякий, кто слышал нас сегодня в гриднице. Стюра конунга не поздравишь с такой родней. И напрасно он женился на женщине из рода Лейрингов. Его прежняя жена была куда разумнее, чем нынешняя. Она, кажется, была в родстве с тобой?
– Она была троюродной племянницей моей матери. Поэтому Стюр и отдал мне на воспитание ее сына.
– А Лейринги его не доведут до добра. Они жадны, кичливы, крикливы и думают только о своей выгоде.
– Да, приятными людьми их не назовешь, – согласился хёвдинг.
Он тоже считал, что женитьба овдовевшего Стюра конунга на Далле из рода Лейрингов была неумным и недальновидным поступком. Казалось бы, опыт счастливой жизни с разумной и благожелательной королевой Торвиль мог бы научить его, где искать новую жену, если уж прежнюю боги забрали! А теперь эти Лейринги – жадные, как свиньи, шумливые, как вороны, и тупые, как треска, – лезут к конунгу с советами, один глупее другого, и только и ищут, как бы побольше урвать. В борьбе с ними Фрейвиду хёвдингу очень хотелось иметь надежного союзника, не зависящего от Стюра. И вот боги послали ему подходящий случай. Кто может быть полезнее самого конунга фьяллей? А там, если удастся как-то потеснить Лейрингов, на смену Далле у Стюра, возможно, появится и третья жена… Отказывая всем женихам Ингвиль, Фрейвид не только уважал мнение дочери, но и вынашивал некие тайные замыслы.
– Нашего конунга обвиняют в том, что он собирается идти походом на Квиттинг, – тем временем продолжал Моди. – Грим боится, что ваше железо станет оружием против вас же.
– А разве это не так?
– Нам пока хватает серебра, и мы не собираемся платить за товары собственной кровью, – с достоинством ответил Моди.
– Если так, то я смогу продать тебе железо по той же цене, что была прошлым летом.
Моди посмотрел в глаза хозяину, и тот опустил веки, подтверждая сказанное. Он все взвесил и принял решение.
– У меня много железа и в Кремнистом Склоне, и здесь, – продолжал он. – Сколько у тебя серебра?
– Боюсь, у меня нет времени ждать, пока ты пошлешь людей в Кремнистый Склон. Я давным-давно должен был быть дома, в Аскефьорде. Торбранд конунг ждет меня. Как бы он и в самом деле не начал снаряжать боевые корабли, решив, что я не вернусь!
– Ему не придется ждать долго. Раньше чем через десять дней твои люди не смогут сесть на весла, а к тому времени мои успеют съездить в Кремнистый Склон и обратно. Я не задержу тебя, а Торбранд конунг будет знать, что и среди квиттов у него есть друзья. Как говорится в пословице, у каждого найдется друг среди недругов. Верно?
Моди кивнул, подавляя колебания. Водянисто-голубые глаза хозяина под рыжими бровями не внушали ему доверия, однако возвращаться в Аскегорд с пустыми руками не хотелось. Ну а железо – это железо, его не подделаешь. Ведь не самого же Фрейвида ему предстоит везти во Фьялленланд!
Фрейвид был доволен уговором. Он ценил и берег свое добро, а Прибрежный Дом стоял в слишком опасной близости от моря.
Легкий ветерок, напоенный свежим запахом моря и сосновой хвои, просочился в дымовое отверстие и мягко погладил Хёрдис по щеке. Она мгновенно открыла глаза. Нет, она не спала – просто задремала, соскучившись в ожидании. В девичьей было тихо, чуткий слух Хёрдис различал мерное, уютно-сонное дыхание полутора десятка девушек и женщин.
Хёрдис осторожно приподнялась на локте, огляделась. Никто не шевельнулся, только Серый, спавший здесь же на полу, под боком у хозяйки, чутко вскинул голову и ткнулся носом в плечо Хёрдис. Она поспешно положила ладонь на его широкий крутой лоб и повелительно пригнула голову пса к полу. Серый послушно улегся.
Выскользнув из-под старого плаща, которым она укрывалась, Хёрдис тихо встала. Темные волосы окутали ее до самых ног, так что в полутьме девичьей смутно белело только ее лицо и подол рубахи. Несколько мгновений Хёрдис стояла, прислушиваясь, но ни одна из женщин не проснулась. Бесшумно ступая по земляному полу, Хёрдис пробралась вглубь девичьей, где на широкой лежанке спали Ингвиль и еще две девушки. Вернее, на месте были только Ингвиль и Тордис, а Бломма ушла вроде бы на задний двор и все еще не вернулась. Опасно было подниматься, когда кто-то должен войти, но и ждать Хёрдис не могла – вот-вот минует полночь, время самого крепкого сна Ингвиль. Еще вечером Хёрдис незаметно подбросила в чашу Ингвиль маленький камешек, а потом вынула его и закопала в землю, под мох. Это называлось сонное заклятье – теперь Ингвиль будет спать, как камушек подо мхом, ничего не видя и не слыша. Сигнехильда Мудрая не учила такому внучек, Хёрдис сама додумалась до сонного заклятья и очень гордилась его отличным действием. Наедине с самой собой, конечно.
Подобравшись к лежанке, Хёрдис быстро ощупала платье Ингвиль и украшения. Кончики ее пальцев коснулись прохладной серебряной цепочки, круглой застежки, нескольких амулетов. Но того, что Хёрдис искала, здесь не было.
Тогда Хёрдис прищурилась, склонилась над лежащей Ингвиль. Одна рука сестры была засунута под подушку. Огниво было там, в кулаке, – Хёрдис так же твердо была уверена в этом, как если бы видела его при свете дня. Огниво властным голосом древнего волшебства звало Хёрдис, притягивало, обещало многократно увеличить ее силы, открыть ей новые знания. Но как его достать?
Хёрдис осторожно запустила руку под изголовье сестры. Пальцы ее коснулись чего-то твердого – в кулаке спящей Ингвиль был зажат теплый кусочек железа. Оно здесь! Дрожа от нетерпения, Хёрдис вцепилась в него кончиками пальцев и осторожно потянула. И тут Ингвиль вздрогнула, и Хёрдис всем существом почувствовала, как глухой камень ее сна пошел быстрыми трещинками.
С кошачьей ловкостью Хёрдис отпрыгнула от лежанки, мигом оказалась в другом конце девичьей, легла на свою соломенную подстилку, натянула плащ и застыла, притворившись, что спит.
Скрипнула дверь, из сеней вошла Бломма. Подозрительно часто дыша и смеясь про себя, она прошла к лежанке и устроилась с краю. «Интересно, кто же ее так задержал? – мельком подумала Хёрдис. – Отлично! Если Ингвиль проснется, то решит, что ее разбудила Бломма».
А брать огниво сейчас и в самом деле нельзя. Если оно пропадет ночью, то подумают сразу на тех, кто здесь ночевал. Хёрдис не заблуждалась насчет родственной любви и хорошо знала, как мало доверия питают к ней домочадцы Фрейвида. Но ей так хотелось подержать его в руках, пусть немножко, и эта жажда была сильнее осторожности! Ничего, успокаивала она себя, поглаживая мохнатый загривок Серого. Со времени уговора Фрейвида с Моди и отъезда Асольва в Кремнистый Склон прошло всего пять дней. Время есть, новолуние еще впереди.
Время приближалось к полудню, но серые тучи с удручающей плотностью затянули небо над Медным Лесом и с самого рассвета не пропустили к земле ни один солнечный лучик. Наверное, богиня Суль боялась ехать мимо великанов, стерегущих у края неба на самых высоких горах. Конечно, на горах Фьялленланда, которые ближе всех к небу. «Одни беды от этих фьяллей!» – с рассеянной досадой думал Асольв, поглядывая на тучи и опасаясь дождя. Если бы Моди не понадобилось железо, отец не стал бы посылать его в эту долгую и не слишком веселую поездку в опустевший Кремнистый Склон, где оставались только рабы, которые сторожили усадьбу и большое стадо. Когда дома нет никого из близких, это вроде как и не дом вовсе.
С утра уже пару раз принимался накрапывать мелкий дождь, в воздухе висела прозрачная холодная морось, и Асольв с надеждой всматривался в темнеющий впереди ельник, обещавший хоть какое-то укрытие. Если польет настоящий дождь, пережидать его негде – человеческого жилья по пути теперь не будет до самой ночи.
Асольв и десяток работников ехали по Медному Лесу – огромному пространству, покрытому рыжими и бурыми кремневыми скалами, лесистыми долинами, ельниками и вересковыми полями. Равнин здесь почти не было – то вверх, то вниз, от перевала до перевала. В горах Медного Леса таились огромные запасы железной руды, но место это славилось также своей таинственной и недоброй силой. Древняя нечисть, обитавшая здесь до прихода племени квиттов, не ушла отсюда, и люди чувствовали себя тут не хозяевами, как в других частях страны, а гостями, да такими, что явились без зова и терпимы до поры. Дворы и усадьбы в Медном Лесу стояли далеко друг от друга, и людей обитало немного. Здесь не имелось даже дорог, и путь отмечали стоячие камни, разбросанные от священной горы Раудберги до самого побережья так, чтобы от одного можно было видеть другой. Таких черных валунов в Медном Лесу не встречалось, поэтому спутать их с другими было нельзя. Ходило много преданий о великанах, которые разбросали их здесь, и о том, зачем они это сделали.
