Екатерина Стадникова - Беглец
– Я хотела призвать духа и отнять его жизненную силу для нее. – Лиль подперла стену плечом. – Но тут появились вы и… я решила защитить себя.
– Топорно, – фыркнул Навен.
– Что именно?
– Все.
Он оценивающе взглянул на ведьму. Ни в ее тоне, ни в лице не было и тени сомнений в успехе своих действий. Перед ним, несомненно, стояла мадаритка. Такая же настоящая, как тетушка Мирта. Возможно, даже такая же могущественная. Хотя отнимать жизнь гораздо проще, чем поддерживать.
– Леннарт, воды. По дорожке от дома ручей. Воду нагреть.
– Может, я лучше останусь прочесть молитвы утешения? Выглядит скверно…
– Не знаю, чему вас учат, но меня учили, что пока человек дышит, есть надежда, – вполне уверенно сказал Навен.
Леннарт развернулся на пятках и потрусил выполнять приказ. Активированная руна высветила легкие, полные крови, обломки костей и… отсутствие перспектив.
– Зачем соврал рыцарю? – Лиль приблизилась.
Она ступала мягко, как осторожная мышь рядом со спящим котом. Тонкий нос, хитрый лисий взгляд, грязные пятна на всем, брызги птичьей крови, но удивительно ровные белые зубы.
– Ты прибыла на тюремной барке и бежала?
– Да, но меня туда никто не загонял. Я влезла сама. Нужно было убраться подальше. А что может быть дальше Хоринга?
– Видела, что везли под особой охраной в глухой клетке? – Навен открыл пузатый комод, достал склянку с сухой травой и ступку.
– Видела, – поежилась девчонка. – Одержимого.
– Не преступника, не монстра, а именно одержимого? – уточнил он, добавляя к порошку жгучий экстракт.
Зелье вспенилось и наполнило комнату клубами пара. Трофейным ножом целитель разрезал шнуровку на корсете воровки вместе с рубахой. Ее тело было бы красивым, не балансируй его хозяйка на краю гибели. Обмакивая кончики пальцев в вязкую бурую жижу, Навен рисовал знаки на влажной коже воровки.
– Я… провела с ним много времени. – Лиль неотрывно следила за пальцами Навена. – Почти никто не приходил туда. Там было безопасно. Человек в клетке молился, когда одержимость отступала. Но чем дольше были мы в море, тем реже он становился собой. Потом его дух уснул. Я говорила с ним. Думаю, это помогло.
– Чему? – Навен простер над символами ладони.
– Может, ты и целитель, но не жрец, – с чувством полного превосходства девчонка подперла бока кулаками. – Знал бы, что самому одержимость не преодолеть. И без необходимых вещей тоже ничего не выйдет. Все, что можно сделать, – не дать проклятью сожрать душу несчастного. Без этого спасенья нет.
– С чего вдруг доброта?
– Ты меня не знаешь. Тот бедняга думал, что ему отвечает Аданай. Богиня. Я не могла подвести его.
Воровка жалобно застонала. Навен старался действовать бережно, но повреждения были слишком тяжелыми.
– Как же ты добралась сюда? – пробормотал он.
– … серый мех, – выдохнула воровка. – …отомстит за меня.
– Тсс.
Вернулся Леннарт с водой. Пока Навен готовил отвар, который избавит бедняжку от боли, рыцарь бубнил свои молитвы без конца и края. Лиль со скорбной миной сидела у очага, протянув ладони к огню. Не хватало в картине только Орсо. Он бы наверняка посвятил себя утешению раненой – но безо всяких религиозных бредней.
Пить воровка не могла. Отвар лился по подбородку и шее пополам с кровью. Она кашляла, билась в судорогах и хрипела. Леннарт отвернулся. Желание всадить бедняжке клинок в сердце, чтобы прекратить все это, рыцарь скрывал едва-едва. Знаки на теле воровки мерцали. А на ее наготу внимания никто не обращал.
Когда боль все же отступила, времени уже не осталось. Воровка смотрела сквозь стены невидящими глазами, Леннарт тихо напевал что-то невыносимо тоскливое, а Лиль спала на шкурах у очага.
– …прости, сестричка, что не вернусь за тобой, – с каждым словом из нее утекала жизнь. – Было темно. Темнее. Он бросился на Барти. Барти не кричал. Не успел. Я бежала. Путала след. Думала, оторвусь. Он дал мне время почувствовать безопасность. Следил. Ждал. Забрала все из тайника. Тогда он напал…
Голос дрожал. Посекундно выталкивать фразы становилось труднее. Бусинки крови сорвались с подбородка и рассыпались.
– … как зверь. Дух леса. Он пришел за мной…
Пальцы сжали шкуру. Теплый след дыхания остыл. Все кончилось.
– Ради этого ты мучил ее? – тихо спросил Леннарт. – Ради предсмертного бреда?
– Я надеялся.
Навен стер кровь и свои знаки, как смог связал остатки шнуровки на одежде покойницы, выплеснул в огонь бесполезное зелье. Шипение заставило Лиль проснуться.
– …уже все? – хрипло спросила она.
Никто не ответил. Лицо рыцаря, выхваченное пламенем, казалось злым. Навен поднял воровку и вынес во двор. Мир любил напоминать ему, что у всяких усилий и умений есть предел. Выше которого только боги.
От охранных чар плыл воздух. Ни одно существо, живое или мертвое, не приблизится. Не потревожит. Не навредит больше. Навену нравилось думать, что задевает его сам факт неудачи и неотвратимость смерти. Орсо же утверждал, что в такие моменты любуется красотой его, Навена, души. Читает в ней сострадание и прочую подобную ерунду.
Он бережно перевязал скрещенные на груди руки покойницы. А закончив все приготовления, накрыл лицо несчастной. Так она дождется утра.
Морозный воздух прочищал разум. Хотелось верить в последние слова воровки. Верить, что не один будет стоять против проклятой твари. Что рядом встанет… лес.
В нору вернулся с неохотой. Угрюмый Леннарт молился молча; чумазая Лиль смотрела на него с отвращением. Хотя как знать: стал бы он сам понимать чужую веру без должного воспитания и образования? Это тот случай, когда тебя сожгут непременно, если не умеешь проявлять уважение. Тем более на материке.
– Ты не ответил.
– Ответил. Надеялся.
– На чудо? – Леннарт сверкнул глазами.
– На себя. В чудеса я не верю.
– А я верю, – пигалица зевнула. – В чудеса, в удачу, в судьбу. В спасение души добром. В духа леса тоже верю.
«Значит, не спала. Слушала», – подумал Навен. Лиль, словно не замечая, делала руками пассы, и огонь за ее спиной изгибался, заставляя тени вокруг танцевать.
– Я встречала его. – Неподвижный глаз вперился в Леннарта. – Духа леса. Огромный, косматый и серый с проседью. Он не почуял меня, но словно охранял дом. Никогда не видела който так близко.
Навен кивнул своим мыслям и подбросил в огонь еще полено. Когда смерть подходит на расстояние вытянутой руки, живые понимают, как хрупка жизнь. И как радостно все же иметь ее.
– Однажды у меня был брат. Мы глупо повздорили. Я осмеял его. Он ушел. И если ему случится умирать вдали от меня, надеюсь, лекарь окажется талантливей.
Нежданная откровенность смутила Навена почти так же, как невольных ее свидетелей. Он виновато улыбнулся. Как умел.
– Однажды… – прошептала Лиль, – у меня была сестра. Все добро мира было в ней. Когда во мне вся его желчь. Спасая свою шкуру, делаешь, что нужно. Карабкаешься, прыгаешь, падаешь и бежишь. Но в один момент понимаешь, что рядом уже никого нет. Вера и пустота.
Леннарт рывком поднялся на ноги и вышел прочь так быстро, что ледяной воздух не успел пробраться в натопленную нору.
Подковерные игры
«Мы не можем взять Хоринг силой. Не родились еще солдаты, готовые выступить против Золотого Льва».
Из донесения, адресованного Вико Пирре неизвестнымНянчить рыцаря смысла не было. Навен слышал свист клинка и ритмичные шаги. Вырвать из Леннарта его тайну – достойная задача, но с наскока такую не осилить. Тут требовался изящный подход.
– В доме еда водится, хозяин? – робко спросила Лиль. – Я сжевала часть лекарственных кореньев. Но это ж не то.
– И тетушка Мирта не обрадуется, – подтвердил Навен. – Сиди. Достану тебе еды.
Замок на двери кладовой заедал. И тут Навен ничего не мог сделать – только выбить этот и взять на заметку, что нужен новый. Пузатый мешок с зерном, сушеные фрукты и мясо, – достойная заявка на ужин. А воды, принесенной Леннартом, хватило за глаза.
Вскоре на очаге уже булькала каша, распространяя аппетитный запах. Навен задумчиво помешивал в котелке длинной деревянной ложкой, мурлыкая себе под нос мотив непристойной песенки.
Тоненькие ручки Лиль обвили его шею. Теплое дыхание мазнуло по скуле. Навен дернулся.
– Тебе нужен покой. – Хрупкие пальцы впились в ремни. – Не одержимый и не проклятый. Что ты?
Вместо ответа Навен бросил ложку в каше. Не встретив сопротивления, ловко втащил девчонку себе на колени. Дуреха дышала едва-едва. Она медленно моргнула, ощупывая взглядом лицо Навен. А он просто прижал девчонку к себе как котенка и тихонько прошептал в пахнущую травами макушку:
