Михаил Парфенов - Грешница
Красные сны. Полные боли и отчаяния. Сны, окрашенные кровью врагов и простых людей, насыщенные воплями агоний, выстрелами и звоном оружия, ревом нечеловеческих существ, запахом металла, людского и конского пота, трупов, разлагающихся на полуденном солнце.
Вечное чистилище битв. Ее мир.
От этих воспоминаний не уйти. Каждую ночь, каждый миг, стоило только прикрыть глаза, они наполняли ее сознание, как грязная вода пустой сосуд. Красочные и изнуряющие, на протяжении многих лет они становились лишь ярче. Сантера давно поняла, что не сумеет от этого сбежать, и просто заставила себя принять их. Как и многое другое, сны стали обыденностью, неприятной, но безвредной частью ее существа.
И тьма снова радостно накрыла густой липкой волной, которая забивала ноздри и закрывала рот влажными лапами. С губ сорвался беззвучный крик, заставляющий содрогнутся реальность сна. Она медленно утопала в собственных воспоминаниях. Чувства делились с удивительной четкостью на человеческие и чувства зверя.
Зверь. Неотделимая ее часть. Единственный подарок отца, которого она никогда не знала. Худшая ее сторона. Бесстрашный и вечно голодный, не позволяющий стать целой.
Зверь… Всего лишь кровь, текущая по венам. Кровь дьявольских отродий, отравляющая ее тело и одновременно дарующая жизнь. Животный инстинкт, просыпавшийся в минуты слабости. Призыв к действиям положенным таким, как она. Убивай, рви, терзай… Все будет очень просто, только подчинись своим желаниям.
Своим настоящим желаниям…
Порви мальчишку, пока он ничего не заподозрил… Теплый и живой человечек так близко, так близко… Погрузи руки в его еще слабо бьющееся тело, раздвинь клетку ребер и вытащи сердце – маленький окровавленный комочек плоти. Столь вкусный и нежный… Найди старика, он стар и немощен. Его будет легко сломать. Один рывок, и головы нет, а из обрубка фонтаном к потолку польется густая кровь, орошая лицо и одежду. Можно танцевать под этим чудесным дождем. Затем последуют остальные: охотники и маги, враги и друзья. Любой, кто встанет на пути… Любой…
Сантера скрипнула во сне зубами так, что Геберт, до этого внимательно читавший книгу, испуганно вскочил со стула и огляделся. Зов крови, терзающий ведьму во сне, был сладостно искусителен. Он делал ее сильнее, спасал из многих щекотливых ситуаций… Но подчиняться ему?.. Какая глупость! Она никому не позволит себе указывать!
Еще один безмолвный крик – крик ярости, презрения и силы. Желания зверя словно смывает мощная волна. Он отступил, как отступал почти всегда – медленно и неохотно уходил в тень, съеживался, затаивался до более удачного момента. Гротескные декорации сна сменялись другими. Плавились, обретали объем, четкость, звук, запах. Перед глазами возникла совершенно иная картина. Часть ее прошлого.
Все вокруг горит, земля плавится от нечеловеческого жара, мозг взрывается от людских криков, а где-то рядом рычат исполинские чудовища. Древний замок – грубая каменная глыба, источающая мощь и величие, – содрогается от ударов. Северная башня рассыпается, словно карточный домик, когда на нее обрушивается вся мощь раавгара. Осколки стен разлетаются по полю битвы, сметая людей и животных, вспарывая землю. Рука судорожно сжимает чужой меч, ноги несут сквозь испуганную толпу. Приходится применять силу, иной раз даже использовать оружие. Очередной залп огня слизнул еще часть имперской армии, оставшиеся люди сходят с ума от ужаса. Один безумец хватает за ноги, умоляя спасти его. Сантера на миг отвлеклась, пытаясь одновременно скинуть пускающего слюну человека и свой тяжелый плащ, охваченный пламенем, как земля под ногами взорвалась. Чувство полета. Глухой удар о землю. Полная непроницаемая тишина из-за разорванных барабанных перепонок. Она лежит на земле, истекающая кровью, оглушенная, но по-прежнему сжимающая меч. Кто-то из имперских слуг, убегая, наступает ей на сломанную руку, адская боль на обгоревшем лице… А перед глазами – бескрайнее синее небо. Потом его затмевает силуэт одного из существ. Какая уродливая тварь, впрочем, как и все раавгары – массивное, покрытое серой чешуей тело с толстыми колоннами ног. На спине – крохотные рудиментарные крылышки. Тонкая шея, косматая башка с маленькими рожками, близорукими глазками и зубастой пастью. Прямо на лицо капает густая слюна. Сантера флегматично смотрит в вонючую пасть, распахнувшуюся над ней, как врата в преисподнюю. Шевелит рукой, в которой зажат меч. Регенерация не заставляет себя ждать, и через секунду оплавленное огнем лезвие вонзается в язык чудовищной твари, а гибкое девичье тело взметается в воздух, словно подкинутое на невидимых пружинах. Раавгар ревет от боли, когда ведьма, цепляясь за длинные патлы, взбирается ему на голову и ее рука по локоть погружается в желтоватый глаз. Он мотает башкой, пытаясь скинуть девушку с себя. Но Сантера крепко стоит на ногах, даже когда монстр поднимается во весь свой рост и вытягивает шею. Внизу догорают руины замка, горами высятся обугленные трупы, всюду носятся обезумевшие лошади без седоков, ветер разносит пепел и огонь, бьется о лицо, щекочет ноздри запахом слизи. Ведьма вдыхает полной грудью аромат битвы, с силой тянет руку на себя, и твердое глазное яблоко размером с арбуз выскальзывает из глазницы. Сантеру охватывает возбуждение – она хватается обеими руками за границы пустой глазницы и тянет в разные стороны. Тварь под ней беснуется, врезается в другую, обе они падают, сотрясая землю и стирая в пыль останки леса. Раздается взрыв…
Декорации внезапно и как-то болезненно сменились. За окном ветхого домишки ночь. Прекрасная женщина склоняется над ней, теплая ладонь касается щеки. Видно лишь ее лицо, выплывающее из мрака сияющим белым пятном. Тихий ласковый голос, невероятно длинные светлые волосы, идеальные черты, которые портит лишь одно: вместо глаз у женщины – рваная рана, пересекающая лицо жутким росчерком. По белоснежной коже текут алые ручейки. Кажется, что женщина плачет кровавыми слезами. Она что-то говорит Сантере, но все слова перекрывает ужасающий треск, лязганье, вой. Белокурая женщина поворачивает голову, нервно кусая губы, берет в руки нечто темное и острое. Затем появляется ощущение полета. Сантера падает в глубокий колодец, водоворот затягивает ее, а ангельское лицо становится все меньше, пока полностью не растворяется в кромешной темноте.
– Мама, – судорожно прошептала путешественница между мирами, открывая глаза. Рывком села, огляделась в полумраке, провела рукой по потному лицу, словно стирая из памяти остатки леденящего сна. Сердце в груди стучало, как сумасшедшее. Давненько ей не снились такие сны. О ней…
За окном лениво вставало солнце. На смешных часах с дракончиком вместо кукушки было семь утра. Рядом с диваном, прямо на ковре расположился Геберт, взяв себе вместо подушки ее рюкзак.
– А… что? Уже пора? – простонал он, когда ведьма легонько пнула его под ребра.
– Похоже на то. Пошли поедим, а потом к мастеру. Мне нужно еще кое-что у него спросить.
Завтракали в полной тишине. Геберт сильно переживал из-за предстоящей поездки, а Сантера полностью погрузилась в свои мысли, и ей было не до разговоров. Обгрызая остаток ногтя на большом пальце, она водила ложкой в каше, строя каналы и пуская по ним молоко. Лицо матери – израненное и бледное – по-прежнему стояло у нее перед глазами, не желая исчезать.
Почему-то в памяти до мельчайших подробностей отпечатался только этот отрывок – последнее воспоминание об утерянном детстве. Жуткое воспоминание, худший из возможных кошмаров, в котором у матери всегда было такое лицо – другого ведьма и не помнила. Остальное – золотистые поля, ветхий домик, блохастый черный пес, запах сушеных трав, шум реки и люди со смазанными, словно их стирали ластиком, лицами, – оказалось почти забыто. Четыре года – это не тот возраст, когда можно похвастаться хорошей памятью.
Но самое смешное, пожалуй, то, что она даже не знала, в каком мире родилась. В тот самый миг, когда на них напали, в Сантере пробудились силы карманника, и она перенеслась в совершенно другое измерение.
Выходили из дома в спешке. Впереди на удивление шустро семенил рыжий учитель, задрав полы своего одеяния, за ним весело скакала Сантера с развевающимися волосами, рюкзаком, мотающимся из стороны в сторону, и глазом-големом на плече. И только Геберт, нагруженный двумя сумками со всем необходимым, пыхтел позади. Спугнув голубей, клевавших крошки хлеба, что крошили для них добрые домохозяйки, они бежали к остановке.
– Автобус! Быстрее! – прокричал мастер Фикус, указывая вперед.
Сантера, залихватски гикнув, схватила мальчика под руку и почти волоком потащила за собой. Дверцы автобуса уже закрывались, когда туда ввалился пожилой преподаватель магического университета.
– Уходит! – рявкнула ведьма Геберту. Затем резко ускорилась, сделала усилие и за шкирку, как нашкодившего котенка, зашвырнула его внутрь транспорта вместе с багажом, после чего заскочила сама. Автобус тронулся.
