Кертис Джоблинг - Последняя битва
– Ты оставишь свои пушки и оружие, ты зароешь в этот песок свое высокомерие и гордыню, – медленно сказала Опал, борясь с почти непреодолимым желанием сорвать Гиене голову с плеч. – Катись в свой Роу-Шен и скажи спасибо за то, что я сохранила тебе твою ничтожную жизнь, Гиена. И заруби себе на носу, что Азра была, есть и будет оставаться городом Шакала.
Глава 7
Рыцарь Волка
Трент водил точильным камнем по лезвию своего меча. Этот знакомый звук успокаивал. Рука Трента поймала ритм и двигалась совершенно автоматически, а сам Трент закрыл глаза и улетел мыслями в прошлое. Он снова увидел себя в маленьком фермерском доме на Холодном побережье – за окном свистел ветер, дождь бил в окно, а на верхнем месте двухъярусной кровати, прямо над головой Трента, посапывал во сне Дрю. Чуть слышно поскрипывали половицы, негромко трещал огонь в камине. Но тут к привычным домашним звукам вдруг начали примешиваться звуки другие – чужие, неприятные, словно кто-то скреб ногтями по грифельной доске. Этот непонятный, вызывающий тревогу звук доносился от окна. Сидя на своей кровати, Трент повернул голову и увидел за окном смутные очертания чудовищной фигуры, скребущие по оконному стеклу когтистые пальцы. Затем пальцы сжались в кулак, кулак ударил по стеклу, оно разлетелось на мелкие кусочки. Хлынул дождь стеклянных осколков, капель крови и дождевых капель, а проникший в разбитое окно Волк бросился на Трента.
Трент вскрикнул, приходя в себя, вырываясь из кошмарного видения, и заставил своим криком вздрогнуть своих собравшихся возле костра товарищей. Кто-то из рыцарей окликнул юного вестландца, желая подбодрить и посочувствовать ему. Трент неловко, глуповато улыбнулся, покачал головой, а затем вновь вернулся к своему мечу и точильному камню. Ладонь правой руки Трента была раскрыта, точильный камень сбился с пути, вильнул в сторону, Трент по инерции провел рукой вперед, порезался и сжал руку в кулак, ругая себя за неосторожность. Тут он увидел, что кончики его пальцев потемнели, а вместо ногтей на них появились когти. «Что за чудовищем постепенно становлюсь я сам?» – подумал Трент. Опустив на землю меч, он посмотрел на свою левую руку, на ней не хватало двух пальцев – безымянного и мизинца. Трент потерял их в бою с Лесовиками, когда они с Гретхен пытались вдвоем выжить среди опасностей Дайрвудского леса. Теперь Гретхен пропала, почти наверняка умерла. А во всех страданиях Трента, во всех его несчастьях виноват Лукас и его лесные дикари.
Перед мысленным взором Трента вновь возникла навсегда отпечатавшаяся в его памяти ночь, когда в огне погиб тихий городок Брей. Именно в ту ночь Трента искусали Дикие волки короля Лукаса, и эти укусы навсегда изменили его. Лесовики и сами по себе отвратительные создания, но те, преображенные силой черной магии твари, были еще омерзительнее. Теперь воздействие этой, передавшейся ему, дикой древней магии Трент чувствовал на себе, постепенно, день за днем превращаясь из человека…. В кого же он превращается? Об этом Тренту ужасно не хотелось думать, в этом было невозможно признаться даже самому себе. Он достаточно много знал о трансформациях и прекрасно понимал, что это природный, данный от рождения дар, которым обладают только верлорды. Но что, если этот дар каким-то магическим способом передается обычному человеку? В таком случае он становится уже не даром, а проклятием, которое постепенно убивает человека, если не сведет его прежде с ума. Месяц тому назад наступило полнолуние, и Трент слег в лихорадке и едва не умер, его, можно сказать, выходили Рейнхарт и магистр Вильгельм.
Когда же он поправился, все Рыцари Стормдейла искренне радовались этому и благодарили Бренна за его выздоровление. Но Трент знал, что это не выздоровление, это передышка, и болезнь уже не выпустит его из своих цепких когтей. Через пару недель наступит следующее полнолуние, и тогда…. Что же с ним будет тогда? Тренту вдруг вспомнилась одна из любимых поговорок его отца: «То, что не убивает, делает тебя сильнее». Что ж, может, Папа Ферран и прав.
Трент запрокинул голову, глядя в темное ночное небо. Луна уже взошла, плывет среди облаков, словно глаз – наполовину прищуренный, излучающий тревожный молочно-белый свет. В последнее время лунный свет действовал на Трента очень странным образом – зачаровывал, придавал сил, вызывал тошноту и головную боль. От лунного света у Трента начинала чесаться и гореть кожа, вставали дыбом, утолщались, становились длиннее и темнее волоски на всем теле. Так вот что чувствует Дрю, когда трансформируется? Трент посмотрел на свой, лежащий у костра волчий шлем. На полированной стали играли оранжевые отсветы пламени, отчего казалось, что шлем живет, ухмыляется, скалит зубы…. Трент поежился.
– Порезался?
Трент вздрогнул, поднял голову и увидел стоящего рядом с ним Мило. Этот мальчик превосходно умел подкрадываться незамеченным. Не будь Мило верлордом из очень знатного рода, он легко мог бы сделать головокружительную карьеру в Гильдии Воров.
– Ерунда, просто царапина, – ответил Трент, спеша спрятать подальше с глаз свою окровавленную руку. – Слушай, где ты научился так бесшумно подкрадываться? И почему до сих пор не спишь?
– А ты почему не ложишься? – вопросом на вопрос ответил Мило. – Завтра рано утром снова в путь. Мой брат сказал, что мы отправляемся на Гримм Лейн – гвардейцы из Вермайра считают эту дорогу своей. Посмотрим, что они скажут после встречи с нами.
Трент восхищался неисчерпаемым оптимизмом Мило. Этот мальчик никогда не унывал, хотя и был на целую голову ниже любого из взрослых рыцарей.
Но у Папы Феррана и на этот случай была поговорка: «Если что-то можешь, значит, уже дорос до этого». Между прочим, по-настоящему понимать смысл этой поговорки Трент начал только сейчас, наблюдая за восторженным, оптимистичным, всегда готовым взяться за любое дело Мило, стрелой носящегося с места на место в своей большой, не по росту, нагрудной пластине рыцаря-оленя, с коротким мечом у бедра. Этот мальчик стал очень дорог сердцу Трента, и Рыцарь Волка поклялся следить за тем, чтобы Олененок никогда больше не оказался в такой опасности, как тогда, во время стычки на Большой Западной дороге.
– Постарайтесь завтра не попадать в самое пекло, милорд, – сказал Трент.
– Но я же здесь не на прогулке, верно? – обиженно возразил Мило. – Я здесь для того, чтобы сражаться.
– Ради своего и общего блага держись сзади. Очень прошу тебя, не лезь больше черту на рога.
– Но рыцарь всегда должен быть впереди, Трент, – упрямо возразил Мило. – И не страшиться опасностей.
Трент почувствовал, что его начинает раздражать упрямство мальчишки, да еще эта Луна…. Так и светит прямо в глаза, кружит голову, мутит рассудок.
– Послушай, Мило, – сказал Трент. – Когда ты в следующий раз попадешь в западню, меня может не оказаться рядом, чтобы вытащить тебя из нее. У меня во время боя есть и другие дела, кроме как нянчиться с тобой…
– А кто тебя просит нянчиться со мной? Кто? – вспыхнул юный Олень, привлекая к себе этим криком внимание расположившихся неподалеку от них рыцарей.
– Однако именно так все время и происходит! – огрызнулся Трент. У него застучало в висках. Выросшим из десен зубам стало тесно во рту, в горло полилась кровь из разорванных десен. Почему сегодня этот мальчишка так сильно его раздражает? Обычно Трент обходился с Мило очень дружелюбно и терпеливо, в чем же причина? Неужели в льющемся с ночного неба серебристом лунном свете?
– Не приказывай, что я должен делать, Ферран, – дерзко сказал мальчик, и на его щеках выступили красные пятна. К ним уже подтянулись другие рыцари, привлеченные разговором на повышенных тонах. – Я лорд-олень из Стормдейла. Я выше тебя по положению!
– Ты просто мальчишка, – проворчал Трент, прижимая ко лбу свою окровавленную ладонь, надеясь унять таким способом головную боль. Мысли Трента путались, голова гудела, как колокол, голос Мило зудел, раздражал, как блоха собаку. «Замолчи, маленький лорд…. Просто замолчи…»
– И не так уж намного ты старше меня, – с вызовом добавил Мило, которому придавали сил собравшиеся вокруг него зрители, а Трент тем временем отвернулся в сторону.
Мальчик никак не мог остановиться, ужасно хотел, чтобы именно за ним осталось последнее слово в этом споре. «Бренн всемогущий, помоги! – Сердце Трента бешено стучало под ребрами, дыхание стало частым, коротким. – Заткни рот этому мальчишке». Весь мир кружился и плыл перед глазами Трента, с неба на него светила Луна, душила своими лучами, рождала странные, растекающиеся, как масляное пятно, тени.
– Взгляни на меня, Ферран, – сказал Мило и потянулся, чтобы хлопнуть дрожащего Трента по плечу.
Но прежде чем мальчик успел прикоснуться к нему, Трент стремительно выбросил вперед свою трехпалую руку и схватил юного Оленя за нагрудную пластину. Собравшиеся вокруг рыцари потянулись к своим мечам, но их движения казались слишком медленными по сравнению с тем, как действовал юноша с Холодного побережья. Изогнувшись всем телом, Трент на вытянутой руке приподнял Мило над землей, отвел свою вторую руку назад для удара. Впрочем, это была уже не рука, а звериная лапа с острыми когтями на кончиках пальцев. Такой удар мог оказаться смертельным. Краешком сознания Трент понимал, что держит в руке всего лишь глупого, упрямого, хотя на редкость храброго мальчишку, но эта мысль тонула в закипающей волне ярости. Пробудившийся Зверь ревел в сердце Трента, он готов был крушить и рвать на клочки все, что встретится ему на пути.
