Юрий Никитин - Возвращение Томаса. Башня-2 (сборник)
– Лена, – сказала одна с удивлением, – вы решились взять собаку?
– Это не моя, – сказала Елена торопливо. – Вы уж простите, что без ошейника!.. Она прибилась ко мне в грозу. Сейчас веду отдавать на площадку…
– Какой огромный пес, – сказали ей в спину. – Храбрая женщина. И добрая.
«Это я храбрая, – подумала она. – Если бы вы знали…»
Глава 31
С площадки навстречу помчалась целая свора. Елена сжалась, но ее пес шел спокойно, горделиво. Наконец он слегка приоткрыл пасть, легонько рыкнул.
Почти все собаки остановились как вкопанные, даже пыль из-под упершихся в землю лап словно бы застыла. Елене почти послышался визг тормозов, только один могучий ротвейлер еще бежал, и тогда Лохмач показал клыки, рыкнул громче. Елене почудились раскаты далекого грома.
Ротвейлер завизжал, как придушенный поросенок. Его занесло на чересчур крутом повороте, упал, проехал на боку мимо, поднимая желтую пыль, а потом вскочил и, подгибая обрубок хвоста, сгорбленный и униженный, затрусил к хозяину, где укрылся за его спиной.
– Здравствуйте, – сказала Елена, стесняясь. – Вот…
Лохмача рассматривали, переглядывались, крутили головами. Елена видела недоумение в глазах, собачники явно не знали, что сказать, один попытался протянуть к Лохмачу руку, тот показал ему клыки. Второй предложил кусочек печенья, Лохмач его проигнорировал.
– Обученный, – определил собачник.
– Но не агрессивный, – добавил второй. – Конечно, при такой комплекции можно жить и без драк…
– Это не ротвейлер, – сказал один из ротвейлеристов. Его собственный пес, толстый черный, с подпалинами, сидел в сторонке и трусливо смотрел на новичка. – У ротвейлеров шерсть покороче.
– Ротвейлеры помельче, – добавил второй безжалостно. У него самого, как знала Елена, было нечто маленькое, лохматое. – Это… мадагаскарский дог, наверное…
– А есть такие?
– Ну, бордоский. Или миланский.
– Да нет таких пород! Он похож на сенбернара, только шерсть покороче и… не такой рыхлый.
Теперь Елена и сама заметила, что ее Лохмач в сравнении с остальными псами выглядит как бульдог рядом с карликовыми пуделями. Мышцы перекатываются под гладкой кожей, в нем чувствуется свирепая сила. Остальные собаки это заметили, даже самые задиристые присмирели, бегали кругами в сторонке, на новичка смотрели трусливо.
– Это из новых пород, – заявила женщина. – Теперь чуть ли не каждый день – новые породы. Эти новые русские таких собак-убийц выводят!
– Да не новые русские, – возразил мужчина. – Что вы такое говорите!.. Новые русские могут только пальцы веером. Собак они покупают на Западе. Кто-то купил, привез, а как обращаться, не знает. Вот в грозу пес и убежал…
Ротвейлерист предложил:
– Вы его пустите побегать.
– Как?
– Да сделайте вот так рукой… Нет, вот так! И скажите: «Гуляй!»
Елена сделала, Лохмач посмотрел на нее с укором, лег у ее ног и положил морду на лапы. Глаза были тоскливые.
– Не заболел? – спросила женщина.
– Тоскует, – определил ротвейлерист. – Если бы знал, как найти хозяина, уже помчался бы… А так лежит и ждет, когда за ним придут.
– Да, – сказала женщина с чувством, – они нас считают большими и всемогущими!
Два дня Лохмач жил у нее тихо и мирно. Сделанную работу Елена большей частью отправляла на службу по Интернету, но два раза в неделю должна была, нужно или не нужно, показываться на службе лично. Сегодня был как раз такой день, она тревожилась, оставляя пса одного, собачники нарассказывали ужасов, что творят их любимцы в отсутствие хозяев: даже крохотные пуделя обдирают двери и обои, вытаскивают из шкафов шубы и рвут на клочья, собаки покрупнее за десятиминутную отлучку в щепы размалывают не только табуретки на кухне, но и гарнитуры…
– Пожалуйста, – уговаривала она дрожащим голоском, – не грызи, не ломай здесь ничего!.. Я бедная, я жалобная, я и так никудышная!.. Если ты что-то испортишь, я уже никогда не смогу ни купить новую вещь, ни даже отремонтировать!
Пес посмотрел укоризненно, но даже не поднялся, чтобы проводить ее до дверей. От него по-прежнему веяло тоской и безнадежностью.
Обратно она не бежала, а летела на крыльях. На свой этаж поднялась едва ли не раньше лифта. Второпях не могла попасть в замочную скважину, а когда открыла, сердце екнуло. В прихожей было пусто.
Она пробежала в коридорчик, тоже – пусто. С замершим сердцем вбежала в комнату. Огромная черная туша лежала на том же месте, где Елена оставила это чудовище. Голова даже не шелохнулась, только веки поднялись. Она ощутила на себе взгляд коричневых глаз.
– Ты болеешь? – вскрикнула она.
Уже без страха пощупала ему нос. Если сухой и горячий, то, скорее всего, заболел, а если холодный и влажный… Под пальцами было прохладно. И совсем не сухо.
– Так что же с тобой? – спросила она жалобно. – Нельзя же так тосковать… Все наладится!.. Ладно, отдыхай. Я приму душ, а потом поужинаем вместе.
Она оставила дверь в ванную открытой. Пес лежал как темная глыба, даже не смотрел в ее сторону, однако впервые за последние годы ей стало надежно и как-то защищенно. Когда в квартире такой большой и сильный зверь, мимо ее двери будут проходить на цыпочках.
Ужинали вместе. Она сварила мясной суп, а затем разделила поровну. Пес нехотя дополз на кухню, черный нос брезгливо подергался. Елена сказала жалобно:
– Ну что еще?.. Я не знаю, что тебе готовить!
Пес вздохнул и с усилием начал лакать из тарелки. Елена смотрела, как он ест, и вдруг отчетливо поняла, что он ест только для того, чтобы она не дергалась, чтобы успокоить ее, а ему самому не то что есть, жить не хочется.
– Господи, – проговорила она, – я много слышала, что собаки все понимают… Но чтоб со мной вот так!
В дверь позвонили. Елена отодвинула тарелку, вроде бы никого в гости не ждет, поднялась. Пес перестал притворяться, что интересуется едой, с неторопливостью башенного крана повернул голову в сторону прихожей.
На площадке стояли двое молодых парней. Елене они не понравились с первого же мгновения: уверенные и нагловатые, глаза раздевающие, во взгляде быстрая прикидка степени ее податливости… во всех отношениях. Это ее насторожило и испугало, обычно в мужских глазах видела, как там, за этими тупыми глазками, идет прикидка лишь одной особенности: сразу ли раздвинет ноги и все ли позволит с собой проделывать.
Оба одеты модно, с уклоном не то в рокеры, не то в гомосеки: те и другие носят одинаковые черные кожанки. У одного с плеча небрежно свисает сумка. Из открытого отделения высунулся толстый собачий поводок.
– Здравствуйте, – сказал один и показал в улыбке крупные белые зубы. – У нас пропала собака. По приметам, что нам передали, она у вас.
– Если так, – ответила Елена упавшим голосом, – то заходите… Он на кухне.
Пес даже не поднял голову, только глаза неотрывно следили за гостями. Один сказал с ходу:
– А, верно!.. Тарзан, иди сюда. Ну же, Тарзан!
Второй сказал довольно:
– Да, да, это он.
Они приблизились к псу, и тут Елена впервые увидела его клыки. Когда он ел, она видела только розовый язык, суп лакал лениво и деликатно, а сейчас верхняя губа приподнялась, блеснуло белое и настолько длинное, что она скорее бы назвала это десантными ножами, чем собачьими клыками. Такими представляла, по голливудским фильмам, бивни вепрей-великанов да еще рога горных козлов!
Первый сказал с нервным смешком:
– Он сердится, что мы его сразу не нашли.
– Гроза, – ответил второй. – Гроза виновата! Он считает нас всемогущими, а раз мы его не нашли, то, значит, наказывали…
Он осторожно приблизился, вытащил ошейник, а второй достал длинный поводок из толстой кожи. Пес привстал, пасть открыл шире. Елена услышала предупреждающее рычание, у нее пошли мурашки по коже, а кожа покрылась крупными волдырями.
Рык зарождался в огромной мощной груди пса, обогащался свирепостью в горле, и когда выкатывался из страшной, как у крокодила, пасти, то от близости зубов становился таким же острым и пугающим.
– Ого, – сказал один с нервным смешком, – он сердится!
Второй бросил успокаивающе:
– Он помнит, как ты ему делал уколы от чумки. А уколов никто не любит.
Тем не менее оба топтались перед псом в нерешительности. Елена спросила подозрительно:
– Так ваш это пес или нет?
Первый замялся, а второй сказал с подкупающей искренностью:
– Моей жены. Он ее любил и слушался больше.
Пес наконец поднялся во весь рост. Елена даже смутно удивилась, что он такой гигант, раньше казался поменьше или же ходил на полусогнутых. Темно-коричневые глаза стали хищно-желтыми… мир дрогнул от рыка. Елену отшвырнуло к стене, ей почудилось, что на кухне валится вся посуда, со стен срываются тщательно укрепленные книжные полки, все ломается и лопается.
Парни стояли, превратившись в соляные столбы. Поводок и ошейник вывалились из ослабевших пальцев, на их лицах Елена видела откровенный страх.
