Сергей Алексеев - Волчья хватка. Волчья хватка – 2 (сборник)
– Смерти искал. Что… Трудно становиться человеком, вот что.
Савватеев вдруг ощутил омерзение, как если бы перед ним и в самом деле лежал только что жестоко расстрелянный в упор, окровавленный человек. Медик тоже склонился над волком, присвистнул:
– О, да он глубокий старик!..
Безучастным оставался лишь мистер Твистер, который стоял у калитки и, равнодушно взирая на стрельбу и сует у, ждал.
– Зачем собаку убили? – мимоходом поинтересовался он.
– Не собаку, а человека, – отозвался Савватеев. – В волчьем образе…
– Я уже привыкаю к твоим шуткам!
Найденное пассажиром любопытное место оказалось не так и далеко от базы, возле зарастающей лесовозной дороги. Это была круглая поляна, размером чуть меньше футбольного поля, расположенная среди густого, не старого еще смешанного леса. Все деревья были выпилены совсем недавно, может, с год назад, и ничего более особенного в глаза не бросалось. Савватеев прошел ее вдоль и поперек, остановился посередине возле высокой кучи аккуратно сложенных сучьев и пожал плечами:
– Ну и что?
Смерть молящегося волка настолько потрясла воображение, что его образ перекрывал реальность.
ФБРовец, как профессионал, не показывал своих чувств:
– Обрати внимание на форму лесосеки. Она круглая.
– Обратил…
– Теперь на пни. Они все вывернуты с корнем и только потом отрезаны мотопилой.
– Ураган, что ли?
– Возможно… Только целенаправленный, точечный. Многие сохранившиеся деревья по периферии имеют явно выраженный наклон в сторону от эпицентра.
– А где же здесь эпицентр?
– Рядом с тобой. – В его спокойствии все-таки сквозило торжество. – Под сучьями – засыпанная воронка от взрыва.
Он стащил крайние ветви, обнажая рваный и уже слегка замшелый край глубокой воронки, забитой чурками, мелкими ветвями и землей. Савватеев сразу же вспомнил доклад криминалиста по поводу этой воронки еще в первый день операции, насмешливо и цинично взглянул на ФБРовца, ухмыльнулся:
– Ну что, поздравляю! Наблюдательность, пиротехническая подготовленность в ФБР на высоте… У вас в Америке уголь жгут?
– Уголь? Зачем?
– Чтоб на заборах писать! – Савватеев пошел к лесовозной дороге. – Русское граффити называется…
– Да, я слышал про углежогов, – невозмутимо, уже в спину ему сказал мистер Твистер. – Но версия не проходит. Это не яма – плохо замаскированная воронка. Нет отвала, вокруг чистый травянисто-моховой покров. Куда исчез вынутый грунт?
Савватеев и в самом деле не обратил на это внимания, поэтому вернулся, скучно постоял возле эпицентра, засунув руки в карманы: пассажира больше интересовали воронки, нежели труп правозащитника…
– Мыкола… А какое отношение эта яма имеет к вашему гражданину Каймаку? Может, он под чурками лежит?
– Под чурками не лежит. Но все это имеет самое прямое отношение. – Твистер выкинул штангу, включил прибор и, отцепив один наушник, подал Савватееву: – Хочешь послушать легкую музыку?
В десятке метров от воронки Савватеев услышал переливчатое пиликанье, хотя под круглым датчиком на конце штанги, на первый взгляд, ничего, кроме листьев, не было. Однако Твистер опустился на колени, кистью смел нынешнюю желтую листву, обнажив прошлогоднюю, черную, пробитую травой, после чего достал пакетик, пинцет и аккуратно извлек из перегноя некий желто-серый осколок, напоминающий кусочек пластмассы.
– Остатки костной ткани, – сказал он, подавая Савватееву сильную лупу. – Здесь все вокруг усеяно этой дробленкой. Два-три на квадратный метр. Еще больше металлических, очень мелких, либо с измененной кристаллической структурой. В основном сталь и алюминий.
Пока Савватеев изучал под лупой осколок, ФБРовец поводил штангой по вырубке и принес еще один, покрупнее, с пористым сегментом, характерным для ребер.
– Результат воздействия мощнейшего электрического разряда в ионизированной или газовой среде, – объяснил он. – При высоком количестве выделяемого тепла, но в кратчайший срок. В одно мгновение десятки тысяч градусов. Что-то наподобие взрыва шаровой молнии, только очень крупной.
Наверное, Твистер намеревался поразить воображение четким знанием какого-то неизвестного Савватееву предмета. А поскольку тот никак не реагировал, то пассажир начал развивать тему:
– Мягкие ткани от высокого давления превращаются в биомассу. Можно сказать, в пену, которая размывается дождями и почти полностью утрачивается. Но кость – достаточно твердый и химически устойчивый материал. Кстати, сохраняется на земле лучше, чем металлы…
То, что он излагал тут, было очень серьезно и несло в себе некую опасность, ощущаемую пока интуитивно. Понятно, что возле этой лесовозной дороги и впрямь что-то рвануло. И не бомба, случайно оброненная военным самолетом…
Впрочем, возможно, и бомба, и случайно оброненная, но почему точно угодила в какую-то цель? И какая, если потенциальные американские друзья придумали всю эту операцию с исчезнувшим на охотбазе каннибалом, дабы внедрить сюда засланца украинского происхождения и взглянуть хотя бы на последствия взрыва, на его поражающие факторы? Да еще как внедрить – не под видом грибника с лукошком, а через Службу внешней разведки, поставив всех на уши!
Неужели краснолицый милиционер Мерин все это узрел, просчитал и, чтобы не участвовать в дьявольской операции, выстрелил себе в сердце?..
Савватеев физически ощутил, как часть мозга, отвечающая за аналитическое мышление, застопорилась и зависла ноющей головной болью. Слишком много выпало впечатлений на один световой день…
И как всегда в случаях, когда небо кажется с овчинку, он засмеялся и хлопнул ФБРовца по плечу:
– Мыкола! А хочешь хохляцкий анекдот на злобу дня? Шли мы по дороге втроем: я, кум и граната. А навстречу фура з нимцами! Я кажу: кум, кидай гранату! Кум кинул, и остались мы вдвоем: я и фура з нимцами…
– Смешно, – сказал Твистер. – На самом деле я люблю юмор. Особенно в зоне повышенного травматизма.
– У меня сразу же возникло подозрение, что ты шпион, – ухмыльнулся Савватеев. – Вражеский лазутчик. Но я все равно открою тебе одну тайну.
– Загадочной русской души?
– Почти что… – Он показал на воронку: – У нас так принято хоронить людоедов. Чтоб в щепки, в биомассу!
– Нет, это я тебе открою тайну, – серьезно проговорил ФБРовец. – Энергетический взрыв засечен нашим спутником. Геомагнитное возмущение в этой точке по всем параметрам аналогично наземному взрыву ядерного заряда средней мощности. Кроме одного – теплового, из-за его мгновенного выделения… Кстати, спутник тоже вышел из строя…
– Если бы мы тут что-то испытывали, кто б тебя сюда пустил? – засмеялся Савватеев, хотя поверил ему и внутренне содрогнулся, вдруг вспомнив проломленную стариками стену трансформаторной будки и рассказ Филина.
– В том-то и дело, Олег… Тогда что это было?
– Та не дывись, Мыкола! – Савватеев приобнял его и повел от воронки. – А как еще уничтожить прах дьявола?.. Правда, есть другие способы, например сжечь труп каннибала, пепел зарядить в ружье и выстрелить в полнолуние. Но что я тебе рассказываю? Сам иди и послушай.
Твистер чуял, что он валяет дурака, смотрел вопросительно и настороженно, словно ожидал подвоха. Савватеев сунул руки в карманы брюк и пошел вперед.
– Убийца Каймака сидит на базе, под охраной, – сказал он, не оборачиваясь, чтобы не выдавать чувств. – И соучастник тоже… Пошли, Мыкола, а то и в самом деле подумаю, что ты шпионить сюда приехал, а не правозащитника искать. Допросим, проведем очные ставки…
Голос Финала в наушниках слышался где-то в затылке:
– Он ожил! Уходит в вашу сторону! Преследуем!..
– Кто ожил? – бестолково спросил Савватеев.
– Волк! Полежал и вскочил! Точно оборотень!..
10
Обещанные Драчом искушения начались в первую же ночь после его ухода. Волчица явилась ему, как только он заснул. Бестелесная, но будто бы осязаемая, она села в изголовье, накрыла ладонью лоб, и голос ее был такой же призрачный.
Однако же завораживающий и манящий.
– Я все про тебя знаю. Я верила, что ты найдешь меня. И оставляла тебе не дары, а следы… Я так долго тебя ждала и теперь жду… Почему ты не идешь ко мне? Ведь ты же сделал выбор и отослал Драча? Приди, отдарись с лихвой… Ведь ты обещал отдариться…
Вначале он не отвечал, даже во сне отчетливо представляя, что это будет разговор с самим собой, а ее появление всего лишь грезы, плод воображения.
Потом она стала приходить наяву, стоило лишь закрыть глаза, и, понимая, что это бред, Ражный вскакивал, выбегал на улицу, растирался снегом или, разбив заберег, нырял с головой в ледяную воду и всякий раз ловил себя на том, что парит летучей мышью и ищет следы волчицы.
А их не было, и эти видения становились мучительными.
