Стивен Эриксон - Память льда. Том 2
Но стали другими.
Будто сбросили бремя?
Боль и сожаление наполнили её. Я подвела вас всех… и во всём…
Пран Чоль шагнул вперёд. Неупокоенный заклинатель костей склонил голову в знак приветствия.
— Призывательница.
Серебряная Лиса поняла, что дрожит.
— Можешь ты простить меня, Пран Чоль?
— Простить? Тут нечего прощать, Призывательница.
— Я никогда бы не стала отказывать вам окончательно, лишь ненадолго — пока… пока…
— Мы понимаем. Не нужно плакать. Ни из-за нас, ни из-за себя.
— Я… я освобожу вас сейчас, как уже освободила т’лан айев — я сниму с вас Обет, Пран Чоль, чтобы освободить… через Врата Худа, как вы и хотели.
— Нет, Призывательница.
Она молча, потрясённо смотрела на Пран Чоля.
— Мы услышали Ланас Тог, воительницу, что стоит рядом с тобой. Наши родичи, Призывательница, гибнут на далёком южном континенте. Они не могут спастись от своей войны. Мы отправимся туда. Мы спасём своих братьев и сестёр. Призывательница, когда это будет исполнено, мы вернёмся к тебе — за небытием, которое нас заждалось.
— Пран Чоль… — Её голос сорвался. — Вы продолжите свою муку…
— Мы должны спасти родичей, Призывательница, если только сумеем. В Обете кроется наша сила. Она нам понадобится.
Серебряная Лиса медленно взяла себя в руки, утишила горе, сдержала дрожь.
— Тогда я пойду с вами, Пран Чоль. Мы пойдём. Ночная Стужа, Рваная Снасть, Беллурдан и Серебряная Лиса.
Заклинатель костей долго молчал, затем сказал:
— Это честь для нас, Призывательница.
Серебряная Лиса замялась, затем проговорила:
— Вы… изменились. Что же сделал Итковиан?
Море костяных шлемов всколыхнулось, тысячи голов склонились при упоминании этого имени. У неё перехватило дыхание. Клянусь Бездной, что же он сделал?
Пран Чоль долго размышлял над ответом.
— Оглянись вокруг, Призвательница. Узри жизнь, что царит ныне в этом мире. Протяни руку и ощутишь мощь, здесь, в земле.
Она нахмурилась.
— Я не понимаю. В этом мире обитель Звериных тронов. Здесь духи рхиви… боги-волки…
Пран Чоль кивнул.
— И не только они. Ты сотворила — быть может, ненамеренно — мир, где Обет Телланна разрушается. Т’лан айи… ныне вновь смертны. И это потребовало от тебя куда меньше сил, чем ты ожидала, ведь правда? Призывательница, Итковиан освободил наши души и нашёл здесь, в этом мире, созданном тобой, место. Для нас.
— Он дал вам… искупление!
— Искупление? Нет, Призывательница. На это способна лишь ты. Но т’лан имассы пробудились. Наша память — она вновь жива, в земле у нас под ногами. К ней мы вернёмся в тот день, когда ты освободишь нас. Заклинательница… мы не ждали ничего, кроме небытия от этого освобождения. Даже представить себе не могли, что возможен… другой путь.
— А теперь? — прошептала она.
Пран Чоль вскинул голову.
— Мы не можем постигнуть… то, что добровольно принял один смертный человек. — Он развернулся, чтобы вернуться в строй нежити, затем остановился и обернулся к ней. — Призывательница.
— Да.
— Лишь одно дело ждёт нас… прежде чем мы отправимся в долгое странствие…
Хватка сидела на покрытом пятнами сажи фундаментном камне и полными усталости глазами смотрела, как ходят по развалинам рхиви, разыскивают тела. Им помогали безоружные паннионские солдаты — похоже, все остальные жители города либо погибли, либо их ещё прежде обглодали до костей.
«Мостожогов», которые погибли в цитадели, уже увезли на повозке — Хватка и её немногочисленные солдаты подобрали почти всех по пути обратно, хотя крепость уже начала рушиться. Ещё несколько тел удалось обнаружить и извлечь при помощи чар тисте анди, некоторые из народа Корлат всё ещё оставались в городе, словно ждали чего-то или кого-то. Пока не отыскали только тел Быстрого Бена и Парана. И Хватка подозревала, что их и не найдут, поскольку никаких тел здесь нет.
Площадку освещали факелы, жалкие огоньки в неравной битве с магической тьмой, которая окутала город. В воздухе стоял густой запах дыма и известковой пыли. То и дело вдалеке раздавались крики боли, словно неотвязные воспоминания.
Мы были хрупкими. Нас уничтожили задолго до этого, под стенами Крепи, просто горстке уцелевших потребовалось много времени, чтобы это понять. Вал, Тротц, Дэторан. Ходячие трупы, которые продолжали отдавать честь…
Рядом заговорила Дымка:
— Я попросила рхиви с нашей повозкой подождать у северных ворот.
Наша повозка. Повозка с мёртвыми «мостожогами».
Первые в бой.
Последние в отступлении.
В последний раз.
Среди развалин цитадели вспыхнул Путь, из открывшегося портала появились фигуры. Исполосованный пёс — похоже, пастушья порода — за ним госпожа Зависть и два сегулеха, которые несли между собой третьего воина в маске.
— Ну что, — пробормотала Дымка, — это вроде как закрывает вопрос, да?
Хватка не совсем поняла, что она имела в виду, но переспрашивать не стала. Госпожа Зависть заметила их.
— Ах, лейтенант! Милочка! Как я рада видеть, что ты в добром здравии. Не поверишь, какую выходку учудил этот беловолосый меч в штанах…
— Я полагаю, речь обо мне? — спросил глубокий мужской голос.
Из мрака выступил Аномандр Рейк.
— Если б я знал, что ты находишься внутри цитадели, госпожа Зависть, опустил бы Лунное Семя до самого подвала.
— Фу, как не стыдно такое говорить!
— Что ты здесь делаешь? — прорычал Сын Тьмы.
— Ах, то да сё, любовь моя. Ты нынче вечером такой воинственный — ещё ведь вечер, не так ли? Тут это непросто понять.
— Ого, — прошептала Дымка, — да у этих двоих за плечами целая история.
— Быть не может, — тихо процедила Хватка. — Как же ты догадалась?
Растреклятая баба — ни пятнышка на телабе. Вот уж точно я из другого мира. Но мы же стояли рядом, там в коридоре.
Аномандр Рейк пристально разглядывал женщину перед собой.
— Чего ты хочешь, Зависть?
— Подумать только! А я-то прошла пешком полконтинента, неблагодарный ты мужлан, чтобы только передать тебе слова чрезвычайной важности.
— Хорошо, я слушаю.
Госпожа Зависть моргнула, огляделась по сторонам.
— Здесь, любовь моя? Может, отыщем несколько более… интимный уголок?
— Нет. У меня есть дела. Говори.
Женщина скрестила на груди руки.
— Ну и ладно! Хотя видят боги, я уже сама не понимаю, ради чего терплю и сношу всё это с улыбкой и…
— Зависть.
— Хорошо. Услышь меня, Владелец Драгнипура. Мой дражайший отец, Драконус, решил вырваться из цепей внутри меча. Откуда мне это известно? Кровь шепчет, Аномандр.
Владыка Лунного Семени хмыкнул.
— Удивлён, что это заняло у него столько времени. Но что с того?
Глаза Зависти широко распахнулись.
— Это бравада или чистое безумие? Если ты вдруг забыл, нам пришлось немало потрудиться, чтобы убить его в первый раз!
Хватка бросила через плечо взгляд на Дымку, увидела, что та тоже с отвисшей челюстью уставилась на Рейка и Зависть.
— Не припомню, чтобы ты тогда особенно трудилась, — заметил Аномандр Рейк. — Просто стояла в стороне и смотрела на битву…
— Вот именно! И что́, по-твоему, мой отец об этом думает?
Владыка Лунного Семени пожал плечами.
— Он знал достаточно, чтобы не просить тебя о помощи, Зависть. В любом случае, я учту твоё предостережение, хоть и мало что могу с этим поделать. По крайней мере, до того, как Драконус сумеет освободиться.
Тёмные глаза женщины сузились.
— Скажи, дорогой, что ты знаешь — если вообще что-то знаешь — о Господине Колоды?
Рейк приподнял брови.
— О Ганосе Паране? Смертном, который входил в Драгнипур? И отправил двух Псов Тени во врата Куральд Галейна?
Зависть топнула ножкой.
— Ты просто невыносим!
Повелитель тисте анди отвернулся.
— Разговор окончен, Зависть.
— Они же попытаются разбить меч!
— Да, могут попытаться.
— Сама твоя жизнь зависит от прихоти смертного человека!
Аномандр Рейк остановился, оглянулся на неё.
— Тогда лучше мне быть осторожным, не так ли? — В следующий миг он вновь зашагал к немногочисленной группе тисте анди.
Зависть зашипела от ярости и бросилась в погоню.
Дымка медленно повернулась к Хватке.
— Ганос Паран? Капитан?
— В другой раз подумаем об этом, — ответила Хватка. — В любом случае, нас это не касается. — Она медленно поднялась. — Собирай их, Дымка. Пойдём к Северным воротам.
— Так точно. Это я быстро.
— Я буду у арки.
— Лейтенант? Хватка?
— Чего?
