Мила Коротич - Терракотовые сестры
Мириам слышала звон клинков и сдавленные звуки. Двое на двое бились ее недавние гости. Защитникам приходилось отступать, отдавая пространство шаг за шагом. Незнакомая техника боя давала нападавшим преимущество. Черный воин уже без оружия – северянин выбил его кривой клинок – наносил молниеносные удары ногами, кувыркаясь и подпрыгивая, как акробат. Останавливал голыми руками лезвия мечей желтокожий. Ему и оружие-то не нужно было: сухие ладони работали как дубинки. Двое чужестранцев словно исполняли танец смерти в ритме, который слышали сами. И защитники слабели, получая неожиданные тупые удары, но держались. Коричневый сокол, привязанный под навесом, бил крыльями и клекотал что есть силы.
«Что я могу сделать с этими молниями с наперсток? – в отчаянии подумала женщина, видя, как отходят ее защитники. Вот проводник уже упал на колено, но не выпустил саблю. – Но не время колебаться. Это всегда меня подводило!» И размашистым движением она вбросила шарик с правой руки прямо в центр дерущихся. Еще взмах – и полетел другой!
Расчет был прост: пусть один – это маленький взрыв, но два хотя бы отвлекут нападающих, ослепят на время. Но вместо этого две маленькие шаровые молнии в полете увеличились в размерах, и каждая разделилась еще на четыре! Восемь золотых шаров ударили в песок, раскидав воинов. Но хранительница этого не видела. Она что есть духу бежала к морю.
Добежав, произнесла уже без пафоса слова про соль, путь, истину и продолжила бег уже по дну моря. Футов триста – и оставила рубин прямо под ногами. Тот медленно опустился на песок, и тут же погасли отблески смертоносного пламени в его чреве. Покой охватил Мириам. Одновременно она ясно почувствовала, что там, в глубине, в которую она раньше не заходила, спрятано еще что-то. И готовая к встрече со смертью, она вышла из воды.
На берегу ее ждали четверо. Все преклонили колена и склонили головы. Ни следа от былой заносчивости или недоверия, а вожделение стало благоговением.
– Прости нас, хранительница, – первым заговорил темный великан. – Прости за недоверие и суровое испытание, богиня. Прости, что наши средства проверки оказались такими тяжелыми. Оправдывает нас только верность главной цели.
«Вечно я мокрой выслушиваю судьбоносные речи», – с досадой подумала Мириам, выходя из воды. Желания отвечать не было.
– Золотой дракон посмотрел на нас из молний, которые ты метнула в гневе, – вторил оказавшийся лысым второй гость. Свою соломенную шляпу он снял в почтении и держал в руках. – Позволь тебе оставить в дар целительную повязку, чтобы исправить оплошность, что сделана мной в бою.
«Я бы и сама вылечилась, но соль щиплет рану», – повела плечом женщина. Говоривший воспринял ее молчание как согласие и протянул окованную изнутри по окружности тонкой полоской стали конусообразную шляпу. Тонкая лента с десятью черными рунами лежала там. Мириам подивилась только, что гость не пустил в ход свою шляпу как оружие, когда метнул ей вслед шипастые звезды. Он, видно, полон неожиданностей.
Северянин же просто смотрел на хранительницу, и уже не было дерзости в его взгляде.
– Каждый из нас в своей стране знает толк в волшебных предметах. Как и то, что дают они силу и злому и доброму. То, что лечит в одних руках, в других становится смертью. И даже добрых сердцем власть и сила могут делать жестокими. Мало кто из людей может вынести искушение, обладая магическим предметом. – Чувствовалось, что северянин знает, о чем говорит.
– Потому мы собрали каждый в своей стороне света единомышленников, чтобы скрывать от алчных глаз и нетвердых рук волшебные талисманы, – закончил за него караванщик. – Годир, последний из атлантов, рассказал о тебе и твоем даре, прежде чем уйти к своим родичам навсегда. И мы поняли, что теперь знаем, как укрепить равновесие сил в мире. Будь жрицей нашего Ордена Равновесия! – И остальные тоже закивали в согласии.
– Мы не встанем с колен, пока ты не согласишься, – с жаром начал было северянин, но Мириам прервала.
– Только одно условие, господа, – удивительно спокойно даже для самой себя проговорила женщина, – не убивайте, если есть хоть малейшая возможность. Пока человек жив, он еще может сделать выбор в сторону добра. Так мне сказал тот, кто знает…
Ответ родился сам собой, и хранительница, а теперь жрица Ордена Равновесия, знала, что поступает правильно, и наконец-то за многие-многие годы не испытывала никаких сомнений. Только надежду.
И однажды она услышала:
– Ну, здравствуй, мама!..
Часть вторая
Кали
Глава 1
– Я устал, – Кайно потер глаза, – притупились все чувства. Столько лет борьбы, хочется уже и результата. И покоя. – Солнце слепило, отражаясь от выбеленных плит внутреннего дворика. Фонтан в центре умиротворяюще журчал. Но приторно пахло жасмином. Откуда его только несет? Ведь терпеть не могу этот тошнотворно-сладкий запах…
– Обещаю, что сегодняшний бой будет последним. – Голос Кали звучал по-прежнему чарующе, хотя много лет Кайно слышал его только в мыслях. Еще не одна сотня человек слышала этот голос, и потому волноваться не стоило: в голове не шизофрения, а магия. Восемь стрел Хаоса на теле – надежное обеспечение связи с повелительницей. – Я сама устала, но если получится, то завтра на рассвете я буду в твоих объятиях во плоти. Как в первый раз. А чуть позже – нам с тобой вообще не нужно будет плоти, любимый. Истинная свобода, бессмертие Хаоса! – Вместо Кали другая женщина присела рядом на низкий, заваленный узорчатыми подушками диван. Сама раскурила кальян, вдохнула ароматный дым первой и молча протянула мундштук мужчине. – Попробуй, это новый сорт. – Кали шептала, словно была здесь лично, а молчаливая гурия улыбнулась белозубой улыбкой, невероятно яркой на фоне ее черной кожи, так, что никто не смог бы отказать. Ее силуэт на фоне марокканских занавесей показался знакомым. Мужчина сделал глубокую затяжку. И чуть не задохнулся: вот откуда невыносимо несло треклятым жасмином! Но зелье Кали действовало мгновенно, с первого вдоха.
– Сэндей прилагается бонусом к новому сорту, делай с ней что хочешь. Или расслабься, она сама все сделает. Освежит твои чувства, – прозвучало в голове. Как по команде, а может, так оно и было, женщина чуть подалась вперед, и под вышитой прозрачной галабеей зазывно колыхнулись зрелые прелести. Еще мгновение, и Кайно ощутил, как прохладная рука лежит у него на затылке. Потом женщина отдернула руку, и сквозь истому и туман сознания, вызванные зельем, он осознал, что ласкают его уже совсем в другом месте. Да, было бы хорошо, как обычно. Если бы не этот приторный запах жасмина, который душил, душил, душил…
– Все, что захочу? – вслух спросил Кайно.
Сэндей молча кивнула; «Да!» – ответила Кали. И Кайно сомкнул пальцы на горле женщины и держал, пока она не перестала биться.
– Истинное бессмертие, без плоти, без ограничений. – Дурман прошел. Злость и досада охватили Кайно. – Почему она не кричала? – вопрос был к Кали.
«Ты вырвал ей язык еще раньше, – был ответ. – Это ее добровольная жертва богине Познания. Мне, то есть. Не помнишь?»
– Нет, – отрезал Кайно. И поднялся с дивана. Перешагнул через тело. Расшвыривал подушки и переворачивал узорчатую мебель, обрывал в ярости дорогие занавески и вышвыривал вазы в глубь двора. Наконец нашел то, что искал, – дешевенький мобильник – и сделал звонок:
– Абдулла, собирай друзей, мы поедем в гости к моей матери, отпразднуем день рождения. – Хриплый смех на другом конце еще больше разозлил Кайно. И выругав Абдуллу самыми заковыристыми арабскими ругательствами (операторы мобильной связи обожают так много говорящих клиентов!), он добавил: – Моя мать всегда ждет сына и всегда готова встретить его друзей. Возьмите самые дорогие подарки! Едем к ней в последний раз!
Мужчину уже совсем не волновало, что на террасе лежит бездыханный труп, а на роскошной вилле – бедлам. Подойдя к резному позолоченному шкафчику, Кайно достал оттуда старинный сине-черный кривой меч со светящимся клеймом на рукояти. Маленький ручной гранатомет решил не брать. Последнее, что он сделал, уходя, так это разбил кальян о стену. Ему хотелось пожара.
Как только стихли нетвердые шаги, а по террасе поползли струйки дыма от рассыпанных углей, тело под вышитой кисеей дернулось. Судороги пошли по всем конечностям, согнулись все суставы разом, и резким движением труп перевернулся на живот, затем встал и пошел походкой куклы-марионетки.
Голова на сломанной шее дергалась в такт каждому движению, одна сережка потерялась, а вторая задралась вверх и неуместно посверкивала. Нежить с перекошенным от удушья лицом на ощупь передвигалась в сгущающемся дыму. Невидящие глаза бесцельно блуждали по комнате – тело явно подчинялось чьим-то командам извне. Восемь стрел Хаоса зеленым огнем сияли на предплечье убитой.
Тело натыкалось на мебель, но явно знало, куда идти. Целью был маленький тайник в углу задымленной комнаты. Огонь уже расползался по коврам, силясь лизнуть шторы. Умертвие добралось-таки до нужного места и скрюченными пальцами выцарапало из стены нужный камень. Сорвав ногти и оцарапав кожу, труп запустил руку в узкий открывшийся лаз. Браслеты на руке впились в плоть, кость хрустнула в нескольких местах, но вместе с жизнью из тела уходит и боль. Зажав в искореженной руке свою добычу, мертвая марионетка двинулась к фонтану. Пожар все разрастался, и занавески уже пылали, позволяя огню взбираться выше, на крышу. С треском кусок раскаленного пластика из проводки отлетел в сторону кадавра. Волосы на ней вспыхнули мгновенно, ткань галабеи задымилась и потекла, обнажая начавшую обгорать кожу, но тело не прервало движения и не выпустило ношу.
