Михаил Калинин - Работа для героев
Баго, хотя от него как от третьего представителя угнетенных в этом помещении тоже ожидали какой-то реакции, демонстративно нахмурился, чем придал себе еще более свирепый вид, но промолчал.
Зато в обсуждение зачем-то вклинился Паки.
– Предназначение – это плохо. Все бегут, чего-то ждут. Принимают неверные решения, – заявил он.
– И никто в результате не выигрывает, – подхватил Рамил.
– Приятно, что эта тема вызывает столь бурную полемику, – сказал господин Шаранхайзер, терпеливо ожидавший своей очереди высказаться. – Жаль только, что в столь негативном ключе. Но прежде, чем обсуждать феномен предназначения, я бы все же хотел закончить свою историю. Мне довелось провести долгие и дорогостоящие исследования, чтобы узнать ее в подробностях. Род Накрамис тщательно оберегал эту информацию все время, и не все мои агенты заплатили только золотом за то, чтобы собрать разрозненные сведения в единую картину. Поэтому я бы попросил вас выслушать меня до конца.
– Прошу вас, продолжайте, мы все внимание, – кивнул Кай, решивший не обострять разногласия.
– Благодарю. Итак, Нйамир и его люди вошли в чертоги твердыни. По совокупности воспоминаний выживших очевидцев это, скорее всего, был храм ныне забытого культа Стальных Ветвей. Давно заброшенный и довольно ветхий. Последний его жрец умер задолго до прибытия первых людей. Но сила, которую веками лелеяли и культивировали ее адепты, все еще жила в этих стенах. Она собрала богатую жатву из пришедших найти здесь ответы. В конце концов до главного алтаря добрались лишь четверо воинов и Нйамир. Там им явился дух храма и в награду за отчаянную храбрость открыл тайну проклятия. Дело в том, что прежде чем сгинуть без следа, прежние хозяева этих земель наложили на них чары. Они были первыми чародеями этого мира и хорошо знали цену своему могуществу. Оставленная ими земля была буквально пропитана волшебством, и те, кто, несомненно, должны были прийти им на смену, могли получить к нему доступ и воспользоваться в далеко не благородных целях. Но каждый замок имеет ключ, а каждое заклятие – отменяющее его условие. И таковым было соглашение правителя будущих переселенцев с полномочным ставленником ушедших.
– Которым, я так понимаю, оказался тот самый дух? – уточнил Рамил.
– Именно так.
– Но как Нйамир мог быть уверен, что дух не обманул его?
– Тот предоставил весьма убедительные доказательства. Артефакты древних, служащие только им, независимо от того, в телесной или нетелесной форме они ими пользуются.
– То есть этот дух был одним из ушедших?
– Князь Нйамир в своих воспоминаниях, опираясь на мнения авторитетнейших специалистов того времени, пишет, что да.
– А учитывая временной период, авторитетнейшими специалистами были эльфы Лета, – сказала Майриэль.
– Вы абсолютно правы, сударыня. Лучших специалистов история не знала. Жаль, что после уничтожения Летнего Древа силы покинули их.
– Мы, эльфы Весны, всегда ладили с ними, хоть и не всегда понимали. Эта потеря стала ударом и для нашего народа. Мир, стоящий на трех Древах, а не на четырех, обречен на страдания.
– Эта трагедия до сих пор висит тяжким позором на всем человечестве. – Господин Шаранхайзер грустно вздохнул.
Присутствующие, даже традиционно не склонные к сантиментам дворфы, отдали дань памяти Древу и последней всерасовой войне, произошедшей почти полтора века назад и унесшей столько жизней, что шаткий мир между людьми и нелюдьми сохранялся до сих пор. Никто пока не решался заработать себе славу разжигателей конфликта такого масштаба. Грызня за политические и торговые интересы уже сто пятьдесят лет не собирала в альянсы больше двух-трех королевств, и крупных войн по-прежнему не намечалось. Хотя войны мелкие – княжество на княжество или два королевства на княжество – происходили регулярно и не оставляли наемников без работы надолго.
– Но позвольте, – подал голос Джошуа, – не вы ли до этого сказали, что адепты Стальных Ветвей поклонялись тьме? По-вашему, заключать договор с таким союзником было разумно?
– Когда на одной чаше весов – судьба твоих людей, а на другой – некое абстрактное добро – выбор не кажется таким уж однозначным, – пожал плечами хранитель справедливости. – К тому же понятие зла, как вам, уверен, преподавали на курсах прикладной магической этики, весьма расплывчатое. И трактуемое по ситуации. Ведь если убрать из этого понятия его деструктивное начало, которое мы неизменно приписываем данному термину, то что, в конце концов, останется?
– Другая точка зрения, – подумав, ответил младший мэтр.
– Лучше и не скажешь.
– То есть говоря кратко, предки Дома Накрамис заключили некий договор с неким абстрактным злом и соблюдали его абстрактные требования все годы существования королевства, – подвел итог Кай. – С чем, очевидно, и связаны популярные в народе представления о священной миссии правящего Дома. Но теперь, как нетрудно догадаться, исчезновение принцессы ставит под удар выполнение этих абстрактных условий.
– Говоря кратко – да.
– Тогда осталось выяснить, в чем состоит этот договор. И кто помимо нашего уважаемого господина Шаранхайзера был в курсе его условий. Это, определенно, должно помочь нам в поисках.
– На второй вопрос, увы, ответить я вам не смогу, – сокрушенно пожал плечами хранитель справедливости. – Круг лиц, допущенных к тайне, весьма узок, но все же насчитывает не менее двух десятков человек.
– Стоит также учитывать влиятельных господ, у которых есть время и возможности эту тайну узнать, – со значением добавила Майриэль.
– Абсолютно согласен. – Господин Шаранхайзер отнеся к столь явному намеку без всякой обиды. – Но, чтобы начать поиски, эти гипотетические господа должны хотя бы приблизительно знать, что искать. А этим не может похвастаться ни один из тех, кто присутствует в том списке, что доверил вам господин Деверо. Уверяю вас, я уже проверил их всех. – Он извлек из ящика пачку листов и бросил на край стола.
Рамил достал их копию списка и передал ее Каю. Наемник некоторое время изучал оба варианта. Список Деверо был напечатан приземистым шрифтом, которым отличались римайнские печатные станки. Список Шаранхайзера – более вытянутыми рунами, выдающими высокое качество безупречной дворфьей печати. Но все имена, данные и краткие пояснения были абсолютно идентичны. Правда, на варианте хранителя справедливости присутствовали подробные пометки по каждой персоне, написанные аккуратным убористым почерком.
– Господин Деверо вряд ли обрадуется, узнав, что плоды его раздумий гуляют по рукам. Вы не возражаете, если я оставлю себе вашу копию?
– Берите, если считаете, что это вам поможет, – отмахнулся господин Шаранхайзер. – В конце концов, моя цель – добиться вашего доверия и прояснить для вас всю суть ситуации. Я, безусловно, опасаюсь недовольства господина Деверо и не желаю навлечь на себя гнев его величества, но мой долг велит мне охранять покой вверенного мне города. А если его спасение требует спасения страны – что ж, так тому и быть.
– Ваш долг? – спросил Джошуа. – Но разве звание «хранитель справедливости» не означает, что вы принадлежите…
– Совершенно верно, мой друг. Это неофициальное звание, которое получают назначаемые в каждый город тайным советом темного братства представители организованной преступности, – благодушно пояснил Шаранхайзер. – И, взяв на себя подобные обязательства, я тем самым гарантировал оказавшим мне доверие братьям стабильные доходы со всей запрещенной или частично запрещенной римайнскими законами деятельности. А это будет чрезвычайно трудно сделать, если королевство, и столицу в частности, захлестнет волна хаоса и разрушений.
– Если бы все хранители справедливости были похожи на вас, господин Шаранхайзер, жить было бы куда легче, – уважительно сказал Кай. – Но прошу вас, доскажите же свою историю. Каков был уговор Накрамиса с духом древних?
– Князь Нйамир поклялся духу стоять на страже этой земли и не предпринимать попыток найти, добыть и использовать их наследие. Это одна из причин, по которым археологические и прочие изыскания под таким строгим запретом в Римайне. Расхитители гробниц в нашем королевстве наказываются так же строго, как государственные изменники. Но это, так сказать, внешние меры. Суть договора не в этом. Здесь замешаны клятвы, данные на крови и крови требующие. Древняя магия, как известно, самая примитивная и действенная. Суть же проста. В день своего восемнадцатилетия каждый наследник дома Накрамис обязан провести некий ритуал. Подробности его не смог выяснить даже я. По моим данным они известны непосредственно правителю и наследнику, причем таинство приобщения к долгу рода связывает их клятвой молчания, которую современными заклятиями не разорвать. Ограждающее же условие просто – несоблюдение ритуала грозит бедствиями и разрушениями. Уже случались тщательно засекреченные прецеденты, когда ритуал не проводился или проводился с опозданием, это совпадает с самыми черными днями в последующей истории Римайна. Например, то знаменитое поражение короля Герберта Третьего у устья реки Нер, когда десять тысяч опытных воинов были разгромлены толпой восставших крестьян числом три тысячи, относится именно к одному из последствий. Искупить вину за неисполнение уговора может только смерть. Именно поэтому юный Герберт покончил с собой, а не из-за несмываемого позора на чести рода. Но есть и кульминация, дополнительное условие полной победы или полного поражения. Пятая дочь рода Накрамис, родившаяся первой, будет завершающим штрихом уговора. Если она исполнит свое предназначение, то земли королевства окончательно перейдут во владение людей, если же нет – море поглотит их. А принцесса-цветок, Фиалка Римайна, Джулия Накрамис и есть пятая по счету дочь, родившаяся первой. Теперь вы понимаете, что поставлено на карту?
