Ник Перумов - Эльфийская стража
Лемех всякий раз лишь пожимал плечами. Конечно, он нашёл бы, чем и как разговорить упрямца, но всему своё время. Пока же он смотрел и слушал, даже не столько Лес, сколько себя самого.
Здесь сам воздух был пропитан, пронизан магией. Магия текла по водным жилам земли, жадно всасывалась корнями, поднималась вверх к ветвям и листьям. У Лемеха аж покалывало в кончиках пальцев, короткие, холодные искорки боли проскакивали от кистей к локтям. Он хорошо помнил эти ощущения, памятные по Кинту, Ближнему и Дальнему, по Змеиным Лесам и прочим местам, где «Весельчакам Арпаго» доводилось сталкиваться с чародейством. Нет, у самого Лемеха никогда никакой «силы» не открывалось, никакими «чарами» он не владел и не сумел бы сотворить даже самого простенького огнешара; однако он не мог ошибиться – Зачарованный Лес являл собой одно огромное облако магии, и тут сомнений не было.
Магия была плотью его и кровью. Магия служила его естеством. Казалось, тут вообще нет ничего, кроме чар и «волшебничанья», как говаривал его ротный. Деревья впитали магию с соками земли, и она изменила их. Изменила навсегда. Наверное, изменила както и эльфов, хотя кто их знает, этих гордецов?
– Эгей, друг дорогой! Притомился я шагать такто, – Лемех решительно остановился. Возле тропы поднимался сплетённый из живых ветвей неведомого длиннолистого кустарника шатёр, высокий, выше Лемеховых собственных хором. – Притомился я, говорю, устал. Остановиться б надо, перекусить. А? – и, не дожидаясь ответа, повернул к зелёному куполу.
– Идти дальше! – раздалось резкое и злое. – Идти!
– Почему? – искренне удивился Лемех. – Я три дня уж как тропы топчу! Торопился, всё на бегу. Почему сейчасто не остановиться?
Глаза эльфа сузились, словно от сдерживаемого гнева.
– Опасно, человек. Для тебя опасно.
– Чем же?
– Узнаешь, когда и если возьмут в Стражу, – отрезал провожатый.
Лемех искоса глянул на стражника. Ишь, ощерился, будто я за его дочкой в бане подглядывать собираюсь. Может, его того, этого самого?.. Нет, рановато ещё. Не время. Пока не время.
– Ну, как знаешь, – Лемех пожал плечами, всем видом показывая, что задет и обижен, но, будучи гостем, не хочет выходить из хозяйской воли. – Едва ли так принимать стоит, кто вам же помочь хочет, ну да Спаситель вам судия. На ходу перехвачу.
И в самом деле достал краюху хлеба, жадно вгрызся. Эльф глядел с неодобрением.
Гляди, гляди. За погляд ведь денег не берут.
Однако сколько ж им ещё тащиться? Зачарованный Лес не столь и велик, за четыре полных дня можно круг замкнуть, если конских ног не жалеть. Правда, всадник из Лемеха тот ещё, только и исключительно по необходимости, когда, скажем, в том же Кинте «Весельчакам» требовался быстрый марш.
Другое дело, что тропа петляет, вьётся чисто змеёй, и Лемех не мог понять, к чему такие хитрости. Отчего не спрямить дорогу? По сторонам ведь ни оврагов, ни болот, ни буераков.
Им стали попадаться встречные. Эльфы приветствовали Лемехова провожатого подчёркнутовежливыми поклонами, приподнимая вычурные, украшенные длинными перьями шапочки. На самого Лемеха они так же подчёркнуто не смотрели. К удивлению самого хуторянина, это не казалось оскорбительным. Напротив, мол, мы тебя не знаем и не пялимся. Раз идёшь, значит, дело есть. Значит, всё правильно.
До цели они в ту ночь так и не добрались. Рассвет встретили в крошечной чистенькой избе, сложенной из добротных брёвен, но… срубленных явно за пределами Зачарованного Леса. Тут обычной, не изменённой сосны не росло вовсе. Нашлись сухари, сало, даже четвертушка сырного круга – всё привычное, человеческое, и тоже явно не со здешних пажитей. Эльф внутрь не пошёл, остался снаружи, исчезнув в темноте, и Лемех готов был поклясться, что провожатого его подняла наверх спустившаяся с верхотуры плеть гибкого вьюна, обмотавшись у того вокруг пояса. Так, пожалуй, только эльфы бы и смогли.
За избушкой нашлась и крытая коновязь, и овёс для коней. Всё на месте, всё по уму.
Но ясно ведь, что гдето тут западня. Гдето тут притаился капкан, и его уже не обойдёшь как те, первые, благодаря Найде.
– Что чуется, старушка?
Лемех сидел на лавке за небольшим добела отскобленным столом. К здешней еде не притронулся, довольствуясь домашними подорожниками. Кто их знает, что тут подмешать могут…
Найда села на полу подле, положила голову Лемеху на колени.
«Спутано всё, хозяин. Нет прямых дорог».
– Ариша? Гриня?
«Не чуялись», – после мгновенного колебания ответила верная помощница.
Лемех вздохнул. Что поделать, далеко забрался, а брести попрежнему вслепую приходится.
– Утро вечера мудренее, – произнёс он обычное, больше для тех, кто наверняка следит за ним сейчас.
Сказал – и растянулся на узкой лавке.
Эльфпровожатый разбудил Лемеха с зарёй, хотя вчера шли они далеко за полночь. Утром Зачарованный Лес оказался ничуть не хуже вечернего – огоньки видно плохо в разгорающемся свете, зато заиграла алмазная роса, блистающие цепочки тянулись повсюду, каждая ветвь обратилась в подобие драгоценного ожерелья. Волной лились свежие утренние же ароматы, словно дружно раскрывшиеся венчики спешили поделиться собственным благоуханием.
– Ишь, красотищато какая, – не сдержался Лемех, выводя коней. Сёдла наложил, не поленился, хотя эльф глядел подозрительно – мол, всё равно же пешком идём, к чему тебе эта сбруя?
Провожатый вновь отмолчался. Чтото здесь было не то, но – отнюдь не засада. Всяких засад повидал Лемех на своём веку, и сиживать в них довелось, и попадать. И других вести в западню доводилось тоже. Эльф никак не старался убаюкать, успокоить Лемеха, не старался уверить, что, мол, всё в порядке. Не пытался показаться дружелюбным, расположить к себе, польстить. Совсем наоборот. Словно никому тут не нужны никакие Лемехи.
– Ну, братец, ты как хочешь, а я тебе напрямик скажу, как у нас в роте говаривали, бывало, – скучно мне тут с тобой. Ни вежества, ни приятия. Не полюдски это…
– Я не человек, – холодно перебил его эльф. – И я тебе не брат.
Ага. Проняло. Отвечает.
– Ээ, братец, все мы на двух ногах ходим, двумя глазами глядим, двумя руками да десятью пальцами дела делаем. Ну и остальное небось у нас тоже одинаковое, э? – как мог скабрезно усмехнулся Лемех. – В чём разницато? Шапочки с перьями носите? Из лука ловко бьёте? Иль носы у ваших чуть не такие? А толкуто, братец, толкуто? Полночьто ваш, эвон, мне про Эльфийскую Стражу речи прелестные вёл, зазывал, значит; под руку Зачарованного Леса перейти, княжеские данивыходы не платить, в Княжгород ничего не слать; рука об руку сражаться. А ежели «рука об руку» и плечом к плечу, так тут, прости, хозяин ласковый, ближе брата становишься. Побратимы, кто кровь смешал – друг друга крепче камня держатся, крепче родни. Ну, что теперьто скажешь, э?
Владеть лицом эльф не умел. Маска холодного безразличия спала, на узких скулах вспухали желваки.
– Ничего не понимаешь ты, человек. Никогда люди и эльфы не встанут вровень!
– Спасибо, братец, что не врёшь, что правду говоришь, как меж своими и принято, – невозмутимо отозвался Лемех. – Своим лгать – последнее дело. У нас в роте ведь как бывало – не сойдутся двое нравом, давай друг другу в котелок плевать украдкой, а то и впрямую или там поносными словами ругаться; так мы их того, лицом к лицу поставим, деритесь, мол, до первой крови. Ну, и лежачего не бить, само собой тоже. И знаешь что, братец? Подерутся они так, подерутся, носы друг дружке расквасят, а потом – эвон! – и закадычными приятелями сделаются. А всё почему? – потому что правду говорили. Мол, не нравишься ты мне. Так что ты тоже всё верно делаешь. Ну, с души тебя воротит от меня – что ж, бывает. Меня от многих ротных собратьев тоже воротило. А в бою, поверишь ли, нет, ближе никого не было. Умирали друг за дружку, на плечах раненых выносили, чтобы только на поживу врагу не оставлять. Вот Полночь – он это, похоже, понимал.
Эльф слушал, кривясь и судорожно стискивая длинный лук. По всему видно было, что он с огромным удовольствием всадил бы Лемеху в живот длинную белооперённую стрелу.
– Ничего, ничего, братец, – благодушно ухмыльнулся хуторянин, – в бой вместе сходим разок, с нечистью схлестнёмся – так и впрямь роднее братьев сделаемся.
Эльфа аж передёрнуло, однако он так и не нашёлся, что ответить.
Чем глубже в лес – нет, не «больше дров», но больше магии. Больше того, что якобы могут ощущать одни лишь обучавшиеся в Ордосской академии чародеи при посохе. У Лемеха всё ощутимее покалывало в кончиках пальцев, щекотало затылок. От странных запахов щемило в носу, слезились глаза.
Утром Зачарованный Лес ожил. Как и полагается, эльфы не строили себе никаких хором, довольствовались жильём на вершинах деревьев, искусно сплетёнными живыми ветвями. Кажется, они вообще не срезали ничего живого. Знать бы ещё, как они свои знаменитые луки делают…
Что они тут едят, тоже непонятно. Нигде ни полей, ни лугов, ни вообще хоть какихто прогалин. Может, конечно, на грибах сидят, но грибыто они того, разные бывают. От иных изрядные помутнения в голове случаются.
