Стивен Эриксон - Память льда. Том 2
Вверх.
Увидел, как Тлен качается под градом ударов, кремнёвый меч движется всё медленней навстречу безжалостным, сверкающим клинкам.
Вверх. Встать. Шаг. Единственный шаг. И хватит.
Клетка, волк шевельнулся, волк хочет вздохнуть… и не может…
Он рванулся к перекладине и вздёрнутому бронзовому наконечнику.
Единственный шаг, затем упасть.
Вперёд, высоко подняв руки — чтоб не помешали — наконечник словно сам собой рванулся навстречу. Навстречу груди — рёбрам — кости хрустнули, вспыхнула, взорвалась боль…
Коснуться…
Клетка! Разбита! Свободен!
Волк вздохнул. И завыл.
Молот в руках Бруда задрожал, железо содрогнулось…
Когда вой бога взорвал воздух, пронзительный, воющий зов…
И ответ.
На поле боя из земли поднялись т’лан айи, единой, серой волной устремились на к’чейн че’маллей — разрывая неупокоенных рептилий на части, терзая — и гигантские, бронированные чудовища дрогнули, повалились под этим напором.
Другие охотники К’елль развернулись, побежали обратно к воротам — волки гнались за ними.
Высоко в небе кондоры вырвались из смертоносного танца с двумя чёрными драконами, помчались обратно к цитадели, за ними — Корлат и Орфантал… и десятки тысяч великих воронов…
…а над цитаделью творилось что-то…
Держа на руках потерявшую сознание Мхиби, Крупп неловко отступил на шаг, когда Тогг вырвался из разбитой клетки, и вой бога обжёг воздух.
Мощный град прекратился. Внезапно. Небо потемнело.
Давление, сила — древняя и звериная. Росла.
Тогг, огромный, одноглазый, белый, серебристый мех… воет…
Бог-волк явился с силой падающего камня, его зов будто охватил всё небо.
И на этот зов пришёл ответ.
Отовсюду.
Паран пригнулся ещё ниже, когда внезапно навалилась тьма, холод, тяжкий вес пригвоздил капитана.
Рядом застонал Быстрый Бен, затем прошептал:
— Вот оно, друг. Это Куральд Галейн. Я могу воспользоваться… перетащить нас за стену… мы должен увидеть…
Что увидеть? О, боги, меня сейчас раздавит!
Вдруг давление ослабло. Чьи-то руки ухватили его за перевязь, вздёрнули под звон металла и скрип кожи, перебросили через низкую стену, так что Паран шлёпнулся на другой стороне.
Сверхъестественная тьма продолжала сгущаться, солнце поблекло, превратилось в сероватый, судорожно мерцающий диск.
Кондоры наверху закричали…
…и в этом крике был чистый, беспримесный ужас…
Паран вывернулся, взглянул на парапет. В тридцати шагах от него, на дальнем конце скорчилась фигура, в которой капитан интуитивно опознал Провидца. Человеческая плоть сошла, словно змеиная кожа, остался лишь яггут — голый, окружённый мглой ледяных кристаллов. В руке Провидец сжимал яйцо размером с «ругань». Рядом с ним — огромная, бесформенная к’чейн че’малле — нет, Матрона. То, что Паран почувствовал в ней, переполнило его ужасом и жалостью. Она была лишена сознания, лишена души, преисполнена боли, которую не могла даже почувствовать — единственная милость, которую ей оказали.
Два тяжело бронированных охотника К’елль сторожили свою Мать, но теперь устремились вперёд, поднимая руки-клинки навстречу двум фигурам, которые появились из люка в пятнадцати шагах слева от Парана. Лица воинов скрывали маски, оба они были с ног до головы измазаны кровью, оба держали в руках парные мечи, оба легко выскочили из коридора, заваленного телами урдомов и провидоминов.
— Худ нас дери! — выругался Быстрый Бен. — Это же сегулехи!
Но Паран уже отвёл взгляд, не обращая внимания на сражение, которое вспыхнуло между двумя сегулехами и охотниками К’елль. Грозовая туча, что так долго бурлила над головой, почти скрылась во мраке. Похолодев, он осознал: приближается… нечто.
— Капитан! За мной!
Быстрый Бен двигался вдоль низкой стены, следуя её изгибам, — в направлении гавани.
Паран двинулся за чародеем. Они остановились так, чтобы видеть весь порт и залив.
Далеко в бухте гряда льда на горизонте взорвалась по всей длине, взлетела в воздух белыми облаками.
Вода в гавани замерла, стала почти зеркально-гладкой в тёмном безветрии. Паутина верёвок — с хижинами, провисшими канатами и иссохшими трупами — внезапно задрожала.
— Худов дух, что за…
— Тс-с! Ох, Бездна! Смотри!
И капитан посмотрел.
Зеркально-ровная вода в гавани… вздрогнула… набухла… выпятилась.
А затем — невозможным образом — хлынула во все стороны.
Чёрное, неимоверное нечто поднималось из глубин.
Море забурлило, наружу рванулось кольцо пены. Внезапный порыв холодного ветра врезался в парапет, заставил Парана покачнуться, задрожать.
Скала — зазубренная, иссечённая — просто Худова гора! — поднималась из вод гавани и тянула за собой огромную сеть канатов.
Гора становилась всё больше, поднималась всё выше, тьма текла из неё чёрными волнами.
— Они открыли Куральд Галейн! — закричал Быстрый Бен, чтобы перекрыть рёв ветра. — Все они!
Паран неверяще уставился на скалу.
Семя Луны.
Взлетает.
Рейк спрятал его…
…о, Бездна, вот как Рейк её спрятал!
Семя поднималось, вода мощными потоками катилась по его изломанным склонам, превращалась в туман, из которого вздымалась летающая крепость — всё выше и выше.
Разрез. Ортналов Разрез — в этой расселине…
— Смотри! — прошипел Быстрый Бен. — Трещины вон там…
И капитан увидел цену гамбита Рейка. Огромные трещины изрезали поверхность Лунного Семени, и из них по-прежнему вырывались мощные потоки воды.
Семя поднималось.
Уже на две трети вышло из взбаламученного моря.
Крепость медленно вращалась, так что стал виден уступ…
На котором возвышалась одинокая фигура.
Память… исчезла. А за ней стоят десятки тысяч душ. Молча.
— Ко мне — я приму вашу боль.
— Ты — смертный.
— Я — смертный.
— Ты не сможешь нести нашу боль.
— Смогу.
— Ты не сможешь передать её…
— Передам.
— Итковиан…
— Вашу боль, т’лан имассы. Сейчас.
Волна неимоверной высоты поднялась перед ним, вознеслась, точно башня, а затем обрушилась на Итковиана. И они увидели — все до единого. Увидели, как Итковиан улыбнулся.
Окутанное тьмой, Семя Луны поднялось над городом. Каладан Бруд не мог оторвать от него глаз. Плавно опускались облака тумана, лилась каскадами вода. Драконы — вылетели наружу, чёрные, один — алый, волны Куральд Галейн расплескались во все стороны, испепелили демонов-кондоров.
Семя Луны накренилось — огромный кусок полуночного камня откололся с одной стороны, так что вся крепость перекосилась — накренилось, скользнула вперёд, к цитадели…
На поле под стеной рассыпались оставшиеся в живых солдаты — малазанцы, баргасты, «Серые мечи», Остряк и горстка последователей — всё, что осталось от Легиона. Все они пересекли каменный мост и теперь приближались к разбитым северным воротам. Не встречая сопротивления. На стене к востоку от ворот не осталось магов, вообще никого не осталось.
Огонь освещал город за стеной. Небо наполнилось Чёрным морантами, великими во́ронами — Куральд Галейн тёк вниз, на Коралл…
Путь открыт полностью. Все тисте анди соединили силы в ритуале магии. Никогда мир не знал подобного — за все тысячелетия со времени их прихода — никогда не видел подобного. Ах, сердце Огни, что же это повлечёт за собой?
Бруд продолжал смотреть, его одолела неподъёмная, оглушительная беспомощность.
Сила потекла к Корлат. Глаза драконицы блеснули, когда она с братом заскользила по знакомым потокам Куральд Галейна к Лунному Семени.
Летающая крепость умирала — это было видно. Умирала, но ещё не выполнила своего ужасного, смертоносного задания.
Корлат видела, как Семя двигалось, приблизилось к парапету цитадели — там она разглядела Провидца: яггут сжимал в руках Финнэст Матроны, ошеломлённо смотрел вверх, замер на месте, а чёрная гора неумолимо приближалась.
Тьма, пришла в этот мир. В это место, в этот город.
Тьма, которая не развеется.
Коралл. Чёрный, чёрный Коралл…
Не более полудюжины ударов сердца прошло, прежде чем госпожа Зависть, глядя на то, как «мостожоги» падают под ударами урдомов, осознала, что неверно поняла последние слова Хватки. Не самоуверенность, даже не бравада. Скорее, замечание, исполненное глубокого фатализма, наверняка типичного для этих солдат, но совершенно нового для госпожи Зависти.
